– Командующий Ворф на связи. Дэйта с вами?
– Да.
– Командующий Райкер требует, чтобы вы немедленно доложились в транспортный отсек. Я встречусь с вами там. Ворф закончил.
Джорди печально вздохнул:
– Давай, Дэйта! Пошли!
Дэйта поставил стакан на стойку и нахмурился:
– Я уверен, что у меня появилась еще одна эмоциональная реакция.
– Это называется разочарованием, Дэйта, – сообщила Гуинан с улыбкой, закупоривая бренди. – Ты справишься с этим. Не беспокойся, это все еще будет здесь, когда вы вернетесь.
– Спасибо, Гуинан! – Джорди подождал, пока его расстроенный друг не встанет, и они оба последовали в коридор.
Гуинан как раз наблюдала за ними, когда ослепительная вспышка воспоминаний озарила ее сознание. Вдруг она перенеслась почти на век назад и оказалась в больничном отсеке 'Энтерпрайза-В', в сумеречном мире между реальностью и нексусом, глядя в темные глаза человека, которого, как она позже узнала, звали Павел Чехов, и говоря:
'Он ушел на другую сторону, твой друг Джим...'
Все уродство реальности – ее мир, ее семья, ее жизнь, уничтоженные в один жестокий миг боргами, и вся красота нексуса захватили ее. Она попыталась выкинуть из головы прошлое. Гуинан не вспоминала о нексусе.., не РАЗРЕШАЛА себе вспоминать о нексусе в течение многих лет. Но тогда почему?..
Еще до того, как она смогла мысленно задать себе этот вопрос, она уже знала ответ: 'Кто-то был здесь'. Кто-то, кто был там в ту ночь, кто был вместе с ней в нексусе.
Она резко обернулась и посмотрела на то самое место в комнате, где, как она знала, должен был стоять этот ее соплеменник.
Никого. Пустой ковер. Кто-то назвал ее имя, она встряхнула головой, затем повернулась, улыбаясь, и воспоминание снова угасло.
Моментом позже, в инженерном отсеке, Билл Райкер стоял рядом с Ворфом и смотрел на диаграмму сенсорной информации на экране монитора. На консоли перед ним лежал ромуланский трикодер, пристегнутый к диагностическому сканеру.
Райкер нахмурился, глядя на экран и пытаясь понять результаты анализов. Это, надо сказать, у него получилось гораздо лучше по сравнению с теми же размышлениями над причиной самой атаки на Амаргозу.
– Один из мертвых ромулан имел при себе трикодер, – объяснял в это время Ворф. – Мы проанализировали его сенсорный дневник и определили, что он должен был провести сканирование на предмет признаков частиц сложного соединения под названием трилитиум. Райкер поднял одну бровь:
– Трилитиум?
Ворф торжественно кивнул:
– Экспериментальное соединение, над которым работали ромулане. Теоретически взрывчатка на основе трилитиума должна быть в тысячи раз более мощной, чем оружие на основе антивещества. Но они не смогли до сих пор обнаружить, как стабилизировать это соединение.
'Будем надеяться, что это все еще так', – подумал Райкер. Вслух он спросил:
– А почему они искали его в обсерватории Объединенной Федерации? Это не имеет смысла!
Ворф не ответил. Райкер сделал паузу, все еще глядя на экран и видя перед собой мертвые тела на Амаргозе. Ужасное разрушение может быть и бессмысленным, но само нападение должно иметь причину.., причину, которую, возможно, знали выжившие, но не собирались открывать им.
Он тяжело вздохнул и посмотрел на клингона:
– Пусть Джорди и Дэйта пойдут вместе со следующей командой высадки. Распорядитесь, чтобы они просканировали обсерваторию на предмет трилитиума.
Очень кстати, что у них не оказалось времени для этого глотка саурианского бренди, решил про себя Джорди, сканируя операционный отсек обсерватории. Как ни приятно они с Дэйтой провели время в 'Десятке вперед', но он не хотел бы высаживаться в такое место, как Амаргоза, не имея абсолютно ясной головы.
Функционировало только искусственное освещение, достаточное для того, чтобы видеть, но такое тусклое, что отбрасывало лишь сумеречный свет. Как решил Джорди, это, вместе с исковерканными обломками и абсолютной тишиной, придавало окружающей обстановке нечто сверхъестественное. Хотя, может быть, он так чувствовал, потому что знал, что здесь погибли люди... Было горько смотреть на разрушенный многолетний труд ученых, видеть развороченные консоли и разбитые мониторы. Джорди работал с таким же благоговением, какое испытывал при посещении кладбищ.
Дэйта, напротив, казался чрезвычайно оживленным, все еще переполненным энтузиазмом по поводу обретения нового внутреннего мира. Он слабо улыбался сам себе, сканируя другую сторону операционного отсека своим трикодером.
Джорди уставился на показатели трикодера и покачал головой:
– Здесь нет никаких признаков трилитиума! Не могу представить, с чего бы это ромулане стали искать его здесь...
Он сканировал еще некоторое время, пока Дэйта тихо не захихикал. Джорди повернулся и уставился на своего друга в замешательстве. Андроид продолжал тихонько посмеиваться.
– До меня дошло. Дошло.
Джорди нахмурился; ему казалось бестактным смеяться там, где еще недавно были убиты люди, но он старался не выдать своего раздражения. Кроме всего прочего, Дэйта никогда не испытывал страха перед смертью и мог принять ее более спокойно, чем человек. И, может быть, оттого, что он не привык испытывать чувства, он не умел и подавлять их.
– До тебя дошло что? – спросил он андроида.
Дэйта снова разразился смехом, затем, наконец, взял себя в руки – чтобы прохрипеть:
– Когда ты сказал командующему Райкеру... – и он стал в совершенстве пародировать голос Джорди:
– 'Клоун может остаться, но ференги в костюме гориллы должен уйти'.
Джорди непонимающе посмотрел на него:
– Что?
– Во время миссии Далекой Точки. Мы были на мостике, и ты рассказал это. Это была убойная шутка.
– Миссия Далекой Точки? Дэйта, это же было семь лет назад!
– Я знаю. До меня просто только что дошло... – андроид снова начал хихикать. – Это было очень смешно.
Джорди с сомнением посмотрел на него, прежде чем отвернуться:
– Спасибо...
