Давид. Нет.
Танька. Почему?
Давид. Потому что... Одним словом - это мое дело - почему!
Танька. Что ешь?
Давид. Хлеб.
Танька. С чем? С вареньем?
Давид. Нет. Просто хлеб с солью.
Танька. Тю ! А у нас сегодня мать пироги с капустой пекла... Я вот такущих четыре куска съела !
Давид. А я не люблю пирогов с капустой.
Танька (иронически). Черный хлеб вкуснее?
Давид. Вкуснее.
Танька. Все ты нарочно говоришь... Ты пойдешь с нами в Маугли играть?
Давид. Нет, не пойду.
Танька. А в Буденного?
Давид. И в Буденного не пойду.
Танька (наконец обиделась). Ну и не надо, подумаешь! Упрашивать его еще... Мы лучше Вовку Павлова позовем - он и рычать умеет, и не задается, как некоторые, и все...
Давид. Вот и валяй. Вот и зови Вовку Павлова.
Танька. И позову.
Давид. Зови, зови.
Танька (чуть не плача). И позову!
Танька исчезает. Давид (соскочил со стола). Танька! Хана. Она убежала уже.
Давид (после паузы). Ну и пусть.
Хана. А я к тебе прощаться пришла. Мы ведь завтра рано уедем - ты еще спать будешь.
Давид. Вы сорок третьим, почтовым?
Хана. Да.
Давид. Плохой поезд... Что ж, до свидания, Хана!
Хана (протянула нараспев). До-сви-да-ния!.. Ты так говоришь, будто мы через неделю снова встретимся! А мы, может, и не встретимся никогда больше.
Давид. Встретимся. Думаешь, я тут торчать буду?! Я тоже в Москву приеду. Учиться, в Консерваторию. Кончу школу и приеду.
Хана. Правда? (Задумчиво улыбнулась.) Ты приедешь, а я тебя встречу... Ты мне письмо пришли, ладно? И я тебя встречу... Запиши мой адрес.
Давид. Говори, я запомню.
Хана (торжественно). Москва. Матросская тишина. Дом десять, квартира пять. Гуревичу для Ханы... Повтори!
Давид. Москва, Матросская тишина... Погоди, а что это такое Матросская тишина?
Хана. Не знаю. Улица, наверное.
Давид (медленно повторил, с интересом прислушиваясь к странному звучанию слов). Матросская тишина!.. Здорово!.. Ведь вот, не назовут у нас так... Только это, конечно, не улица. Это гавань, понимаешь? Кладбище кораблей. Там стоят всякие шхуны, парусники...
Хана. В Москве же нет моря...
Давид (увлеченно). Ну, залив, наверное, какой-нибудь есть... Или река... Это все равно, чудачка! И там, понимаешь, стоят всякие шхуны, парусники, а на берегу, в маленьких домиках, живут старые моряки... Такие моряки, которые уже не плавают, а только вспоминают и рассказывают...
Слышен голос старухи Гуревич:
- Хана-а-а !
Хана. Мне пора. Мама зовет... Давид, а ты скоро приедешь?
Давид. Не знаю.
Хана (робко). Слушай, ты подари мне что-нибудь на память, ладно?
Давид. У меня нет ничего! (Подумав.) Вот, возьми, что ли!
Давид протягивает Хане в окно листок бумаги. Хана смотрит, хмурится, затем решительным жестом возвращает листок обратно.
Хана. Не надо мне!
Давид. Ты что?
Хана (взволнованно). Танька не уезжает, а ты ей целых три открытки подарил... А я уезжаю, так ты мне какую-то картинку вырезанную даешь.
Давид. Зато на ней корабль нарисован. Я сам эту картину над столом повесить хотел.
Голос старухи Гуревич:
- Хана-а-а. Хана. Бегу-у! До свидания!
Давид. До свидания. Хана.
Хана. Адрес не позабудь.
Давид. Да, да.
Хана. Пиши непременно.
Давид. Ладно.
Хана. До свидания, Давид!
Давид. До свидания. Хана!
Хана убегает. Давид один. Он садится в кресло, вытирает рот платком. Тикают часы. Прогрохотал поезд. Стало совсем темно. Где-то далеко, на соседнем дворе наверное, захрипела шарманка:
По разным странам я бродил
И мой сурок со мною,
И весел я, и счастлив был,
И мой сурок со мною!
И мой всегда, и мой везде...
Шарманка захлебнулась и умолкла. Внезапно с грохотом открывается дверь. На пороге маленькая, нелепая, растерзанная фигура Шварца.
Шварц (он еле ворочает языком). Додик!..
Давид (не двигаясь). Явился!
Шварц. Почему здесь так темно, а?!
Давид. Я лампу зажгу.
Шварц. Ой, не надо... Я лягу спать... Я сейчас лягу спать... Ты раздеться мне помоги!
Давид. Еще чего !
Шварц (пытаясь быть строгим). Давид!
Давид. Что?.. Испугал один такой! Проспишься, все равно ни черта помнить не будешь!
Шварц. Раздеться мне помоги.
Давид. Сам разденешься.
Шварц. Ботинки... Ботинки с меня сними... Додик...
Давид. Погоди, я свет зажгу.
Шварц. Не надо.
Давид. А я говорю - надо!
Давид подходит к столу, возится с настольной керосиновой лампой. Шварц уселся на пол.
Шварц. Ботинки с меня сними... Давид. Успеется.
Давид зажег, наконец, лампу. Поставил ее на пол рядом со Шварцем.
Шварц (испугался). Ты что это, а?!. Ты чего?.. Ты спалить меня хочешь?
Давид. Нужен ты мне!
Шварц (его совсем развезло). Ты погоди... А ты - кто?!. Я извиняюсь, а вы - кто?!. Вы по какому праву...
Давид. Да помолчи ты, честное слово !
Шварц неожиданно, с трудом, привстал на колени и заплакал.
