календарю определили… И этот день недели застрял у нее в голове. И ровно через год и тоже в четверг на своей даче при пожаре погибают бывший муж Елизаровой и его новая жена, та самая любовница… Вы, Виктор, верите, что это был несчастный случай?
– Без комментариев. Продолжайте, Наташенька. Я уже вам с Романом все простил. Даже разлуку с женой.
– Далее… Маша вместе с Таней едут в Москву и поступают в медицинский. И Елизарова становится хирургом… Интересный факт?
– Намек понял. Точные удары в сердце Дубову и Фролову. Опять же – нет проблем достать яд для Абаева… Я весь во внимании.
– В студенческие годы появляется Елизаров. Маша женит его на себе и опять спокойна и уверена в своей неотразимости. Почти двадцать лет ее болезнь спит. И вдруг!
– Понял. Вдруг кто-то стукнул ей про фирму «Тень», про ее мужа и его липовые командировки.
– Верно, Виктор… Она идет к Ласкину как клиентка. Не под своей, разумеется, фамилией. Ведет разведку. Потом нанимает ребят и те грабят секретаршу Урсову. Добывают ее сумочку с ключами от офиса… Ночью Елизарова проникает в «Тень» и ксерокопирует дела на клиентов. Не всех, а только на знакомых, на мужа и его друзей… Неожиданно пришедшую на интимное свидание Урсову приходится оглушить. Потом она раскладывает ксерокопии по алфавиту и начинает мстить. Месть по четвергам, освобождает землю от мужей – предателей… Своего она, возможно, и не хотела убивать. Только сильно напугать. Приятно видеть, как он трясется, узнав об очередном убийстве… Ей надо было заставить его уехать с ней навсегда за границу. Была у нее такая мечта.
– Да, Елизарову не позавидуешь. Он был как под обстрелом в чистом поле. Снаряды ложатся все ближе и ближе… Красивая версия! Но бездоказательная. Улик нет.
Тут впервые в разговор вступил Роман:
– Есть и улики. Мне сегодня Балабанова говорила мельком, что Елизарова очень парики в свое время любила. У нее их целая коллекция.
– Ну и что?
– Возможно у неё и рыжий есть… Но вот тебе самая главная улика – пистолет, орудие убийства Виноградова. Олег Крылов раздобыл сведения, что он в пятидесятых годах был изъят у бандитов и потом пропал.
– Знаю. Я сам это Олегу сказал.
– А где все это происходило?
– В Каунасе…
– А кто был в те времена местным милицейским начальником?
– Ну?
– Дед Елизаровой! Вскоре он уходит на пенсию и… Мог он этот пистолетик как сувенир прихватить?
– Не исключено.
– Далее он перебирается в Москву, а потом к нему едет внучка, в студентки поступать.
– Ты не знаешь, Роман, дед этот еще жив?
– Допросить хотел? Опоздал. Он в восьмидесятом умер. И наследников, кроме Марии, не было… Это тебе улика, Жулькин?
– Улика. Но косвенная.
– Прямые сам добывай. У тебя отпечатки ее есть. Через двадцать минут сверишь… Завтра опознание со старушками проведешь. А фоторобот? Он у тебя с собой? Ты же нам его ни разу не показывал.
Жулькин порылся в своем кейсе и вытащил листочек, который официально назывался композиционный портрет подозреваемого. Он обернулся и протянул фоторобот ребятам и включил верхний свет… Склонившиеся над бумажкой головы поднялись одновременно, буквально через пять секунд. Наташа посмотрела на следователя, вытянула в его сторону свой маленький кулачок и медленно подняла большой палец вверх.
Шереметьево – аэропорт элитный. И пост милиции соответствующий. Здесь не бомжей отлавливают. Даже если пьяный буян, то или швед в модном прикиде, или наш – с короткой стрижкой и в золотых цепях.
Дежурный капитан посмотрел на влетевшую к нему троицу с легкой иронией. Уж очень у всех троих были одинаковые глаза – возбужденные, даже шальные.
Первым к капитану подскочил Роман:
– Моя фамилия Поспелов. Я адвокат. Мне нужно увидеть Олега Крылова. Крылова. Он сюда не приходил?
– Не приходил. Его сюда привели.
– Не понял…
– Хорош жук, этот Крылов! Быстро адвоката себе соорудил. Мы еще ему обвинение не предъявили, а адвокат тут как тут. Он что, очень крутой?
– Обвинение? В чем?
– Как минимум – в злостном хулиганстве.
– Не понял. Он же свой. Сыщик он. Детективное агентство «Сова».
– Не сова он, ваш Крылов, а волк. Троглодит… Он тут солидную даму в Прагу провожал. И перед самой регистрацией в клочки порвал ее загранпаспорт, а авиабилет в рот себе засунул. Свидетели говорят: долго жевал и проглотил. Как удав. А ты говоришь – сова.
– А женщина эта, она улетела?
– Кто же ее без паспорта выпустит? Без билета еще могли бы – в кассовом компьютере копия есть. А без паспорта – шалишь! Погранцы ни за что не пропускали.
– Где она сейчас, капитан? Где Елизарова?
– Сидит в соседней комнате и строчит на всех жалобы. На нас тоже. Требует, чтоб ее немедленно на любой рейс посадили – в Будапешт, в Вену, в Париж. Куда угодно.
Слышавший весь разговор Жулькин подошел к столу спокойно и протянул капитану сначала свое удостоверение, а затем фоторобот.
– Вы эту женщину не видели?
– Так я уже адвокату сказал: сидит гражданка Елизарова в соседней комнате и жалобы на всех катает.
– Ясно! Значит так: Крылова немедленно освободить. Действовал он по моему заданию. Задерживал опасную преступницу. Задерживал, а не хулиганил! Это первое. Далее… Послушай, капитан, у тебя наручники найдутся?
Жулькин остался в Шереметьево, а Романа с Наташей к их дому на Фрунзенской набережной подбросил на своей «Волге» Олег… Время было позднее. Вернее – раннее. Около пяти утра.
В лифте Роман нажал кнопку своего этажа и только потом с надеждой спросил:
– Зайдешь?
– Нет, Ромик. Устали мы очень. Спать хочется… Может быть лучше ты ко мне зайдешь?
– На чашечку кофе?
– Перед сном кофе вредно…
Лифт остановился со скрипом раздвинул свои двери, но, сообразив, что здесь все равно никто выходить не собирается, захлопнул их и стал ждать команды.
Наташа нажала кнопку своего этажа.
Телефонный звонок разбудил их в полдень. Это Ласкин спешил выразить благодарность за освобождение.
