– Складно… А наш Ботаник сам ушел?
– Да, сложил все приборы в карман, перекусил цепь у сундучка и пошел… Дурак ты, Федя. Повариха, как и ты – шестерка. Есть еще кто-то с машиной. Один или двое.
– Или трое!
– Возможно… Пойди обыщи Надежду. Только не лапай везде. Карманы выверни и всё.
При всей своей грубости и жестокости Виктор был сентиментален. Особенно в отношении трупов. Он всегда вспоминал, что из них вылетает душа и крутится где-то рядом. А где душа, там ангелы и еще что-то святое и чистое.
Обыск дал результаты из двух пунктов. Пыльная тряпка и фото улыбчивого мужика.
Тряпку Виктор сразу отшвырнул в лицо тупому Федору, а фотографию взял. На обороте был довольно глупый текст: «Я тебя люблю. Алексей». Ни фамилии, ни адреса, ни телефона.
– Ладно, Федор, не обижайся. За дело получил… Ты этого мужика не видел?
– Видел.
– Где?
– Так возле дома Ольги… Как она исчезла, ты направил меня сторожить. Я три дня торчал у её подъезда. Так этот мужик постоянно входил и выходил. По пять раз в день.
– Он один выходил?
– Утром с детьми.
– Ну, ты и тормоз, Федя… Мальчику десять, а девочке семь?
– Да.
– Еще не дошло? Ты не тормоз, ты – два тормоза… Как мужа Ольги зовут?
– Алексей Сытин.
– Понял теперь? На фото он и есть… Ольга перед ним раскололась, и они решили нас кинуть. Сытин закадрил повариху, подарил ей фотку и уговорил отравить Сергея… Не грусти, Федя. Скоро все вернем. А поймаем Ольгу, я её три дня пытать буду. Всеми извращенными способами.
Ночью они отвезли оба тела на картофельное поле. После недавней уборки урожая земля была рыхлая и копалась хорошо.
Яму метровой глубины Федор выкопал за час. Виктор страховал, стоя возле кучи свежей ботвы.
Холмик делать не стали. Лишнюю землю Федя разбросал и все это прикрыли картофельными стеблями.
Через пару недель здесь поработал культиватор, перемалывая комья земли и подгнившую ботву. А в октябре всё поле засеяли озимой пшеницей.
Сергея никто не искал. Кому он нужен?
А Надежду искала завуч – класс остался без учителя. Но школе повезло. Замена нашлась быстро.
Сытин и Верочка очень устали за эту ночь. Пожарные машины уехали только в третьем часу. Хмурые брандмейстеры немного позлились и сделали попытку найти соседа, который их вызвал. Но они быстро поняли, что посреди ночи это им не светит.
Сразу после их убытия Алексей загасил костер и отвел Верочку в комнату сына. Там была уютная и вполне полноразмерная кровать. И обыск здесь еще не успели начать.
Сам Сытин лег в кабинете на пухлом диване из серой кожи… А почему не в спальне? Почему не на привычном месте?
Эти вопросы Вера успела задать себе, прежде чем провалилась в глубокий сон. Она даже успела ответить… Общая с Ольгой спальня – это для него святое. Столько сладких воспоминаний. Ну, не может он там спать один. И Веру туда положить не может. И вместе пока не может. Пока не может…
Утром за завтраком заговорили о главном. О детях.
– Я очень боюсь, Алексей. Во всех американских фильмах в таких случаях бандиты берут в заложники детей… Если так будет, я загримируюсь под Ольгу, а ты меня на них обменяешь.
– Типун тебе на язык… Извини, Вера. Давай срочно заканчивать и в машину. Заедем домой, соберем вещи и в школу.
– А дальше что?
– Пока не знаю…
– А я знаю! Помнишь я тебе рассказывала про свой домик на Оке. Там сейчас Наталья осталась. Завезем туда детей. Она с удовольствием с ними останется… Мы же быстро с этими гадами разберемся?
– Мы постараемся… Поехали, Вера.
Свой красный Опель Сытин поставил прямо у подъезда. Мотор глушить не стал.
Когда собирали чемоданы, он несколько раз подходил к окну и через щель в шторах осматривал улицу. И не зря!
– Всё, Верочка! Мы опоздали. Стоит, подлец.
– Кто?
– Знал бы я! Но я его уже видел много раз. Как только Ольга исчезла, он встал на этом месте и дней пять стоял. Теперь ясно, что он её караулил…
– Что делать будем?
– Не знаю. Если он один, то не так страшно. Но вчера их пятеро было.
– Я знаю, что делать! Не зря же мы театр грабили. Где наш грим и парики… Играем этюд: Я – отрывная шалава, а ты мой шнурок, предок. Отец или лучше дед.
Вера разворотила все шкафы в поисках подходящего реквизита. Для себя взяла юбочку из плюша, топик и рыжий парик. А для своего непутевого деда – обвислые тренировочные штаны, желтые сандалии и выцветшую рубашку защитного цвета.
– Алексей, откуда у тебя военная форма?
– Служил.
– Ты офицер?
– Капитан запаса. Но я не строевой. После института шесть лет в Москве просидел. Электронику настраивал… Давно это было.
– Надевай рубаху. На неё пиджак серенький, а сверху усы и седой парик. Только всё клеить придется.
Верочка вышла первой. Это была разведка. Где-то в недрах её пышной груди Алексей спрятал включенный мобильник. Еще на лестнице она пропела куплет из «Мурки». Сытин промурлыкал продолжение. Порядок – связь работала!
Верочка вышла из подъезда неторопливо, развязной, вихляющей походкой. Осмотрелась и поправила юбку. Не подтянула её, а спустила до самых соблазнительных мест.
Федор не мог этого не заметить. Он замер, выпучил глаза и приоткрыл рот. Пора! Вера подплыла к нему и проворковала:
– Закурить не найдется?
– Да хоть всю пачку бери. Для такой ничего не жалко.
– Давай пачку. Вечером отдам, если зайдешь. Я одна буду. Сейчас деда на дачу спроважу – и свободна. Вон балкон на втором этаже. Запомни! Так зайдешь?
– Хочется, но не знаю пока. Я тут фраера одного стерегу. Не знаешь такого?
Федор протянул ей фото Сытина. Верочка повертела карточку, перевернула, прочла надпись на обороте, и ей опять захотелось плакать… Актер может заплакать, когда не хочется, но надо. А вот когда хочется, то сдержаться значительно трудней. Надо жестко держаться за образ, не выходить из роли.
– А ты симпатичный парнишка. Тебя как зовут?
– Федя. А тебя?
– Мурка.
– Мария, что ли?
– Обижаешь! По паспорту я – Марго. А Мурка так, для своих… Знаю я этого типа, Федя. Наверху живет. У него недавно жена сбежала.
– А теперь?
– А теперь – назад прибежала… А вот и мой дед! И не забудь, Федя, вечером я одна. Приходи.
