Перед театром почти не гримировались. Только Верочка нацепила рыжий парик и темные очки.
Аншлага не было. За пять минут до начала треть билетов не продана. Обидно даже за свой бывший театр.
Они вошли в фойе с первым звонком. Вера хорошо знала расклад. В зале большая толпа рассаживается, за сценой малая толпа готовится играть, а в директорском кабинете один Семен Маркович. И гримерка уже пустая.
На втором звонке Верочка схватила Сытина и потащила его в служебный коридор. Он здесь уже бывал. Три дня назад, ночью и в кромешной темноте.
Первым делом заглянули к Оксане Бабиной. Она закончила рабочий день и собиралась на выход.
Вера затащила в гримерку Алексея, закрыла дверь, сорвала парик и очки.
– Привет, Оксаночка.
– Ой!
– Это я. Живая и здоровая.
– Ой!
– Ты что это так побледнела. У тебя нашатырь есть?
– Ой!
– Да очнись ты! Я – Вера Заботина! Я – твоя подруга.
– Откуда ты?
– Оттуда… Потом все расскажу. Познакомься – Алексей, мой муж. Ты нас приютишь на ночь?
– Конечно… А ты правда оттуда?
– Даже не сомневайся. Нам только надо на пять минут к Семену заскочить. Пойдем, Леша.
В коридоре Верочка взяла Сытина за руку и жалобно посмотрела в глаза:
– У меня две просьбы, Алексей. Обещай выполнить.
– Постараюсь.
– Не обижайся, что я тебя мужем назвала. Это для дела. И врагов запутаем.
– Какие обиды. Даже приятно.
– И еще – дай мне пистолет. Я хочу его испуганные глаза увидеть.
– Бери. Но только осторожно. Затвор не передергивай.
Они вмести вошли в кабинет Главного режиссера. Сытин остался страховать у двери, а Вера медленно надвигалась на Семена Марковича. Тот сжался в кресле и дрожал. Взгляд бегал с её пылающих глаз на пистолет и обратно.
Для театрального эффекта Вера все-таки передернула затвор и загнала патрон в ствол.
Режиссер изредка смотрел боевики и знал, что в этом случае надо не раздражать нападающего, а подчиняться. Он медленно поднял руки, еще медленней встал с кресла и сделал шаг в сторону. Пусть она видит его в полный рост, Всего, включая дрожащие коленки.
Левой рукой Верочка вынула из кармана пачку фотографий, развернула их, как гадалка колоду карт, и эффектно бросила на стол. Фокус не удался! Карточки разлетелись и смешались. Пришлось подойти и расправить все шесть фото: пятеро нападавших на дачу и Федор у подъезда.
Теперь Вера и испуганный Семен стояли в двух шагах друг от друга. Сытин напрягся, но решил пока не делать резких движений. Как бы не было тут хуже. А что – патрон в патроннике, курок взведен, ствол смотрит в грудь, палец на спусковом крючке. Чуть дернется глупышка, чуть нажмет и – бах! Со всеми вытекающими последствиями.
Вера поймала на себе жалостливый взгляд своего бывшего шефа. Она усмехнулась и сверкнула очами, как ведьма из «Вия». Быстро ткнула пистолетом в кучу опознаваемых и вернула ствол на место.
– Что, Семен, доигрался? Думал, похоронил меня и концы в воду? Так нет, я к тебе с того света пришла.
– Понял.
– А не забыл, как я стреляю? Уж если пробка от шампанского под глаз влетела, то и пуля свое место найдет.
– Понял.
– А раз понял, то опознавай. Кого и где видел?
– Понял… Только я никого из них не видел. Вы скажите, кого надо опознать. Я готов подтвердить. Как тогда в морге…
Верочка явно растерялась. Она опустила «Вальтер» и именно в этот момент Семен Маркович вспомнил, что он мужчина и решил сыграть роль супермена.
Он с диким ревом бросился вперед и обеими руками схватился за ствол. Вера дернула руку на себя, покрепче сжала пистолет и, естественно, нажала на спусковой крючок.
Вслед за оглушительным звуком выстрела раздался звон вазы китайского фарфора, стоявшей на высоком серванте.
Затвор дернулся и больно ударил Семена по большому пальцу. От этого, а еще оттого, что мимо лба пролетела пуля и в нос шибануло пороховым газом – режиссер выпустил ствол.
От грохота и страха Верочка не просто освободилась от «Вальтера». Легким движением она его подбросила вверх, к потолку.
Семен Маркович никогда не был жонглером или вратарем. Но он умудрился оторваться от земли и в прыжке схватить за ствол ту гнусную штуку, которая еще минуту назад угрожала ему смертью.
Сытин быстро понял опасность – случайно пальнула дуреха Вера, а сейчас начнет стрелять дурак Семен. И уже прицельно, а не по вазам.
Алексей подскочил к супермену с шальными глазами. Тот даже не попытался переложить пистолет и взять его за рукоятку. Он размахивал стрелковым оружием, как молотком, как дубиной.
Защищая голову, пришлось левой рукой поставить блок, а правой ударить по кулаку с зажатым «Вальтером». И последний штрих – Сытин коленкой пихнул противника в пах.
Несчастный Семен полетел на диван, а пистолет-иномарка еще дальше – под диван.
Выстрел не могли не услышать… Сытин подскочил к Вере, взял её в охапку и потащил в коридор. Они успели заскочить в гримерку и сразу же послышался топот, визг и крики: «Кто стрелял? Что случилось?»
За минуту Верочка нацепила рыжий парик и очки. Приоткрыв дверь Оксана поняла, что все стремятся к двери начальника и никому нет дела до тех, кто рядом.
Сытин с Верой вышли вслед за гримершей, которая тоже заорала: «Что произошло? Я слышала выстрел».
За спиной Оксаны бочком, вдоль стены они выскользнули в холл, а через минуту сидели в красном Опеле и мчались в Коньково.
Милан Другов был не очень силен в бандитской терминологии. Знал, что это называется «феня». Но понимал лишь отдельные слова, которые запомнились из бульварной прессы и из проникновенных песен типа «Раз пошли на дело я и Рабинович».
Сейчас он шел по ночной Москве и совершенно не мог рассуждать. Мысли никак не могли расправиться в его голове. Она не реагировала ни на какие команды. Она зависла! Всё её пространство занимала лишь одна дрожащая мыслишка – «Меня чуть не пришили на бандитской разборке. Мог и маслину в лоб получить и перо в бок».
Милан шел на ватных ногах. Его сегодня не били, но всё тело ныло. И вообще всё было усталым и замученным – и лицо, и одежда, и душа, и мысли.
Как дошел он до жизни такой? Еще месяц назад он был бодрым бизнесменом средней руки. Не олигарх, но и не бомж. И вдруг стал блатной шестеркой. Даже пятеркой! Так, на подхвате у Виктора. Да кто он такой? Я его одной левой по стенке размажу…
Другов хорохорился и от этого еще больше становился противен сам себе. Он точно знал, что никого он не размажет. Из-за элементарного страха. Потому, что там, в преступном мире предателей неотвратимо карают – кусок рельса к ногам и в воду. А еще под асфальт закатывают.
От этих ужасов внутри заныло. Он увидел свободную скамейку и поплелся к ней. Ему, с его измученной душою хотелось на минуточку прилечь и отдохнуть.
