все испробовать на себе…
— Да,— задумчиво повторила Соня, обращаясь больше сама к себе,— лучше все испробовать на себе…
Последняя фраза маленького слуги странным образом отвечала ее мыслям. Она знала, что неспроста оказалась в этом городке, выросшем у подножия мрачных угрюмых пирамид — обиталищ мертвых темных богов. Неспроста — потому что сон о Голосе Неведомой Тревоги звучал в ее душе все громче и громче. И единственным способом все понять было именно испробовать на себе… Распробовать — что?
Соня даже споткнулась. Слуга услужливо подхватил повод лошади.
— С позволения госпожи, я отведу эту красавицу на нашу конюшню. У нас превосходные конюшни и очень умелые конюхи. Будут следить за ним, как за невестой из собственного гарема… тьфу, что я говорю! Какая еще невеста в гареме!
Он визгливо засмеялся. Почти против своей воли засмеялась и Соня.
«Вот пройдоха», подумала она, направляясь к низенькой деревянной двери, украшенной причудливой резьбой.
Хозяин постоялого двора встретил ее чрезвычайно приветливо, предложил неплохую комнату на втором этаже окнами во двор. Выглянув, Сон я увидела маленького слугу, который оглаживал ее Подружку и что-то нашептывал гнедой на ухо, то и дело, озираясь по сторонам,— точно сообщал коню нечто секретное! Соня прыснула. Да, забавный человечек.
Она заплатила за неделю вперед и спустилась в зал, где ей тотчас же подали похлебку. Соня с жадностью проглотила содержимое большой глиняной миски, а под конец обтерла ее лепешкой. Теперь ей наконец-то стало по-настоящему хорошо. Она даже почувствовала себя отдохнувшей. Итак, следует вернуться к самому началу. Сон о Голосе настиг ее на стигийской границе. С тех пор пляшущий огонек горел в ее сновидениях все ярче, звал все настойчивее. Следовательно, нужно ждать ночи. Если она у цели, то…
Да, но какова эта цель? Соня не думала, чтобы боги избрали ее для какой-то важной миссии. Кто она такая? Обыкновенная женщина… Ну не совсем, конечно, обыкновенная… При этой мысли Соня горделиво расправила плечи и посмотрела по сторонам: так и есть, несколько мужчин, завсегдатаев заведения, таращатся на нее, почти не скрывая плотоядного интереса. Воспитанница храма Белой Волчицы… И оружием владеет неплохо. Однако — и это следует признать — ничего сверхъестественного. Соня потянулась, с удовольствием хрустнув косточками, встала из-за стола и направилась к выходу.
В воротах ее поджидал тот самый нищий, что прежде спал под деревом. Соня, нахмурившись, окинула его взглядом. Это был немолодой человек с неряшливой бородой, черной с проседью. Резкие морщины залегли в углах его рта, темные глаза смотрели мутно, словно их обладатель надышался какого-то дурмана. Одет он был в невообразимые лохмотья. Его кожа — не то смуглая от природы, не то сожженная жарким солнцем — казалась просмоленной.
— Соня,— отчетливо проговорил он.
Рыжая Соня вздрогнула. Она не ожидала встретить здесь кого-то, кто узнал бы ее. Да еще к тому же совершенно незнакомого человека!
— Что тебе? — спросила она, довольно быстро и ловко скрыв удивление.— Денег? Напрасно надеешься. У меня почти ничего нет.
— Соня,— повторил он так, словно не слышал; Сониной тирады,— о, Соня. Уезжай отсюда. Быстрей, быстрей! Здесь…— Он помолчал, потом судорожно сглотнул, оглянулся по сторонам и прошептал: — Здесь очень страшно.
Несмотря на царившую в городке полуденную жару, Соня ощутила, как ледяные пальцы Ужаса гладят ее по спине.
— Что значит «страшно»? — сердито возразила она.
— Страшно,— прошептал нищий.— О, как здесь страшно! Беги, беги!
Он поднял руку и медленно сжал в кулак черные тонкие пальцы. Соня невольно отшатнулась.
— Перестань!
— Беги, Соня! Беги из этого проклятого места! Вот так они схватят тебя за горло, вот так! — Он показал ей судорожно стиснутый кулак.— И нет спасения, нет!
Соня оттолкнула нищего и решительно вышла из ворот. Она шагала по узкой улочке Кароса к городской стене, чувствуя на спине взгляд обезумевших темных глаз.
* * *
Великая Пирамида неудержимо притягивала Соню. Когда-то давно, в Хауране, она слышала об этом загадочном и ужасном сооружении древних; сейчас ей предстояло убедиться воочию — настолько ли огромна эта легендарная Пирамида, и действительно ли даже ее тень навевает на зрителя суеверный ужас.
Чем ближе Соня подходила к Пирамиде, тем больше склонялась она к мысли, что старые предания не лгут. Действительно, что-то зловещее таилось в этом здании с острыми гранями, облицованном блестящими черными плитами.
Тень от Пирамиды упала на Соню и, казалось, поглотила ее. Соня остановилась. Задрав голову, она принялась рассматривать Пирамиду! Невольно она поймала себя на том, что не столько смотрит на здание, сколько вслушивается в тишину, окружавшую и путницу, и саму Пирамиду, и белые пески вокруг нее. Эта тишина была живой. Как будто чье-то ухо улавливает каждый вдох, каждый выдох Человека; как будто невидимый хищник притаился в черном зеве полузаваленного входа в древний храм и ждет…
— Желаете осмотреть храм? — послышался чей-то вежливый голос за спиной у Сони.
Она резко повернулась, как ужаленная. Соня могла бы поручиться, что мгновение назад здесь никого, кроме нее самой, не было. Вряд ли она погрузилась в задумчивость так глубоко, чтобы не услышать шагов подходившего к ней человека. И все же он стоял перед ней, ослепительно улыбаясь и всем своим видом выражая дружелюбие.
Это был рослый стройный человек с красивым лицом оливкового цвета. На нем было просторное черное одеяние, расшитое по подолу и рукавам золотым орнаментом. Такой же орнамент в виде свивающихся клубками змей украшал и его пояс.
— Ментаптэ,— представился он, слегка поклонившись.— Это древнее стигийское имя, госпожа.
Простая вежливость потребовала, чтобы Соня, в свою очередь, назвалась и поклонилась. Между тем незнакомец уже непринужденно болтал, рассказывая Соне о своих предках — знатных стигийцах, многие из которых принадлежа ли к жреческой касте.
— Они служили Сету, богу-змею, спящему под этими пирамидами.
— Сет? Ведь это воплощение зла…— начала, было, Соня.— Впрочем…
— Не следует понимать Сета так однозначно,— возразил Ментаптэ, ничуть не смутившись. Зло действительно существует, как противник добра, подобно тому, как свет существует в качестве противоположности тьмы, однако не всегда добро и справедливость… м-м… добры в прямом смысле этого слова.
— То есть? — Соня остановилась и в упор посмотрела на своего собеседника.
— Иногда человечнее проявить несправедливость, не так ли? Помиловать виновного и так далее…
Соня не могла с этим не согласиться. К тому же она не была готова к длительным дискуссиям на богословские темы. Поэтому она просто пожала плечами и последовала за своим спутником. Тот продолжал рассказывать о строительстве пирамиды, в основании которой, под камни фундамента, было положено больше тысячи живых рабов.
— Говорят, их тени до сих пор бродят по верхним этажам пирамиды… Другие говорят, будто они превратились в духов подземной реки.
— Подземной реки? — переспросила Соня.
Ментаптэ махнул рукой.
— Еще одна легенда. Говорят, под этой пирамидой находится большое подземное озеро, что подземная река соединяет все четыре пирамиды Стигии… По правде сказать, я не верю ни в реку, ни в то, что при строительстве было произведено такое грандиозное жертвоприношение! Знаете ли, это уж слишком — даже для тех ужасных варварских времен.
