Но никакие уговоры старших офицеров не смогли убедить Бауэра нанести визит на борт «Питона». Он собирался как можно скорее отправиться в свой район…
Но капризная судьба еще не раскрыла всех своих припрятанных карт, причем самых неприятных. Случившееся далее оказалось по своей природе цепной реакцией.
Мертен («U-68»), который подходил к «Атлантису» за несколько дней до Бауэра, чтобы дать членам своей команды немного поразмять ноги, получил из штаб-квартиры подводного флота сигнал SOS. По пути к месту катастрофы он слышал по радио, что Бауэр буксирует спасенных членов команды «Атлантиса» на шлюпках в Южную Америку. Вскоре после этого он получил другую радиограмму: «Питон» взял на борт спасенную команду. Лодки, которые оказались рядом с «Питоном», не могли не воспользоваться случаем, чтобы пополнить на «Питоне» свои запасы, прежде чем последний направится домой.
Мертену не требовалось двух приглашений. Больше топлива означало больше дней в море и больше шансов на успех.
По пути к рандеву Мертен попал в густой желтый туман. Гризе, его штурман, чувствовал себя в такой обстановке, как крот, вслепую пробивающий себе дорогу в земле. И в таких условиях они не только нашли назначенное место, но и пришли туда раньше времени. Мертен рассыпался в похвалах своему штурману.
А Гризе улыбнулся:
– В ясную погоду любой выведет.
Под любым, было понятно, он прозрачно намекал на самого командира. Мертен с улыбкой принял намек. Главное, что он знал: если проводка корабля находится в руках Гризе, то она находится не просто в хороших руках, а в отличных.
Вторая лодка, которой было приказано прибыть на рандеву с «Питоном», еще не пришла. Мертена это вполне устраивало, и он сразу занялся пополнением запасов. Он принял топлива больше, чем ему было нужно – зачем, он и сам не мог бы объяснить. И тем не менее он так сделал. У него было то, что характеризует великих командиров – чувство надвигающейся опасности. На следующее утро пришла вторая лодка и пришвартовалась у кормы корабля снабжения.
– Я бы на твоем месте поторопился! – крикнул Мертен ее командиру.
Тот беззаботно махнул в ответ рукой.
А Мертен тем временем подгонял своих людей:
– Быстрее, ребята, быстрее. Надо поскорее загрузить эти торпеды и задраить люк.
Работа была на самом деле тяжелая – перегрузить в условиях изнуряющей жары тяжелые торпеды в покачивающуюся на волне лодку.
Мертен занял свое место на мостике, рядом с ним находился Гризе. Оба молчали и то и дело подносили к глазам бинокли и оглядывали горизонт. Со стороны казалось, что именно они занимаются важным делом, а не те, кто обливается потом там внизу. Но у Мертена были свои соображения.
Внезапно он напрягся, Гризе тоже. В этот же момент на «Питоне» раздался сигнал боевой тревоги.
– Отдать швартовы! – закричал Мертен.
Тут же заработали винты «Питона».
Над горизонтом показалось три трубы.
Спасшимся членам команды «Атлантиса» не надо было рассказывать, что за корабль идет на них.
Это снова был «Девоншир».
Предательство? Но где? На базе? Откуда британцы узнали и об этом тайном рандеву? Случайность? У ее величества случайности длинные руки, но не настолько же…
На лодке Мертена ситуация сложилась так, что волосы вставали дыбом. Все люки были отдраены, часть команды находилась на вспомогательных плотах, и нужно было поскорее вернуть ее на борт. Верхнюю палубу максимально быстро приготовили к погружению. В центральном посту механик отчаянно пытался прикинуть, как привести дифферент лодки в соответствие с принятым грузом.
А тем временем уже весь «Девоншир» обозначился над горизонтом. Он приближался полным ходом. Командир «Питона» стал уходить. Он хотел сделать так, чтобы подводные лодки оказались между ним и крейсером, в надежде, что они отвлекут на себя все внимание крейсера, тем более что они только собирались погружаться. Это был очень хитрый маневр старой лисы – командира «Питона».
Несмотря на неотдифферентованную лодку, Мертен скомандовал срочное погружение. Как она погружалась – это было нечто ужасное. Хотя Мертен поставил на горизонтальные рули лучших специалистов и хотя механик сам отдавал приказы, «U-68» никак не хотела подчиняться командам. Она танцевала, как балерина, и никакими манипуляциями не давала поставить себя на ровный киль.
Довольно долго они так барахтались в воде. Каждый раз, когда на несколько мгновений перископ поднимался над волной, Мертену удавалось составить себе картину происходящего. Британский крейсер занялся своим привычным разрушительным делом, а он, Мертен, оставался беспомощным, бессильным и неспособным атаковать крейсер.
Может быть, другая лодка сможет что-нибудь сделать…
Но командиру той лодки не повезло. Он неправильно оценил скорость хода крейсера, и его торпеды прошли за кормой крейсера, не причинив ему вреда. Уходил прекрасный шанс.
И Мертен принял совершенно безумное решение.
– По местам стоять, к всплытию готовиться! – прокричал он. – Продуть балласт!
Механик, вахтенный офицер, члены команды остолбенели. Всплывать? Сейчас? Старик совсем, видно, потерял голову.
«Питон» тонул. Его команда и команда «Атлантиса», которую он недавно спасал, высадились в шлюпки. И вот между этими шлюпками и британским крейсером всплывает Мертен. Он сделал больше: он пошел прямо на «Девоншир»! Он любым способом хотел спасти команды «Питона» и «Атлантиса» от попадания в руки британцев. И поставил все на отчаянный бросок. И это ему удалось.
Крейсер, увидев лодку, резко изменил курс и прибавил ходу. Вскоре он исчез за горизонтом.
Теперь командование принял на себя Рогге. Он распределил по сто двадцать спасшихся на каждую подводную лодку, а остальных – по шлюпкам, которые взяли на буксир обе лодки. Но и после этого оставались люди, которых разместили на верхних палубах. Им дали надувные спасательные плоты – некоторое утешение на случай, если лодка будет вынуждена погрузиться и оставить их на воде. В этих водах было полно акул, и надувной плот был отнюдь не лишним в таких условиях.
Радиограмма из штаб-квартиры сообщила, что еще несколько подводных лодок идут на помощь и что за спасенными вышли из Бордо две большие итальянские подводные лодки. Если итальянцы успешно преодолеют жестко патрулируемый Бискайский залив, то это значительно облегчит дело.
Но людям все равно было легче от одного того, что их не бросили. Они знали, что для них что-то делается и что ради них не пожалеют никаких усилий, чтобы довести до успешного конца уникальную спасательную операцию.
На камбузах подводных лодок готовили пищу, чтобы покормить всех до единого. Седая Атлантика стала свидетельницей довольно необычной сцены: на маленьком полубаркасе, спущенном с «Питона» перед его потоплением, с подводных лодок от шлюпки к шлюпке развозили еду.
Буксирные тросы оправдали возложенные на них надежды. За это надо было благодарить Рогге, потому что тросы остались с «Атлантиса». Рогге всегда уделял повышенное внимание тому, чтобы на его корабле поддерживался образцовый порядок и чтобы любые принадлежности были первого класса. И вот теперь его морская осмотрительность приносила дивиденды.
Все, конечно, ругались – на жару, на еду и вообще на все, о чем можно было подумать.
«Пока они ругаются, я за них спокоен, – думал Рогге. – Это признак того, что у них с боевым духом все нормально. Плохо, если замолчат и повесят головы».
Ночью людям в шлюпках и на верхней палубе было холодно, и они завидовали своим товарищам в плотно набитых лодках. Но и последним жилось в отсеках несладко. Атмосфера была тяжелой, гораздо тяжелей, чем обычно в лодке, и этим сказано все.
И в довершение всего, когда вдали появилось судно, оно оказалось британским! Но, тяжело груженное, оно пошло дальше по своим делам.
Это подорвало душевное равновесие Мертена. Даже Рогге подумал, что для Мертена это слишком.
