помнить, что я любила тебя нежно и сильно. Причина, по которой я отказала тебе, заключается не в том, какой ты человек. Как раз потому, что ты являешься особенным человеком, мне очень трудно сделать это.
– Ты не трусиха. – Он поднес ее руку к губам. – Ты женщина чести, которая не станет нарушать слово, данное хорошему человеку. Я не смог бы так любить тебя, если бы ты не была такой. А Колдер хороший человек. Он никогда преднамеренно не обидит тебя. –
Она не могла слышать этой его мысли, но, как всегда, она узнала о ней.
– И ты тоже хороший человек, лорд Рафаэль Марбрук. Ты можешь не разделять это мнение, но я не любила бы тебя так сильно, если бы ты им не был. – Ее голос задрожал и Рейф ощутил трепет ее пальцев, предвещающий неминуемые слезы.
Он потянулся к Фебе, притянул в свои объятия, устроив ее голову у себя под подбородком.
– Все будет хорошо, милая Феба. У тебя будет блестящая жизнь, а я буду иногда навещать вас и стану хорошим, беспутным дядюшкой твоим детям – буду кормить их сладостями так, что они заболеют, и покупать им игрушки, от которых будет слишком много шума.
Она рассмеялась в его жилет, но смех превратился в рыдание между одним вздохом и другим. Рейф крепко держал ее, пока она плакала, ощущая сквозь свой жилет и рубашку эти горячие слезы, обжигавшие его, как клеймо. На этом месте останутся шрамы, хотя он будет единственным, кто когда-либо узнает о них.
Он может умереть от того, что позволит ей уйти.
Экипаж стоял, не двигаясь, на обочине дороги, когда Стикли и Вульф догнали его. Они оставались на другой стороне, прячась в тени. Густой придорожный кустарник был влажным и прилипающим после недавнего дождя.
– Что они делают? – прошипел Стикли. – Я думал, что они собираются в оперу?
Вульф пригладил свой запачканный и порванный наряд.
– Лучше бы им теперь туда не ездить. Я никогда не пройду по коридору в опере в таком виде.
Стикли подергал пуговицы на своем жилете.
– Нам лучше отложить это дело. Сейчас все идет не так. Мне не нравится эта темнота и тишина. Здесь рядом могут быть бандиты или им подобные.
Вульф усмехнулся, его зубы сверкнули белизной в темноте.
– Ах, Стик, ты гений. Дай мне этот твой пистолет.
– Не дам! Мне он нужен только тогда, когда я делаю депозиты в банке. Я очень осторожен с деньгами других людей, ты же знаешь.
Вульф кивнул.
– Совершенно верно. Я знаю это. И прямо сейчас я собираюсь спасти мисс Милбери и ее деньги от этого лорда-убийцы и его разрушающегося поместья – если ты согласен, конечно.
Стикли в ужасе отпрянул.
– Ты собираешься убить его?
Вульф закрыл глаза и вздохнул.
Стикли нахмурился.
– Ты уже третий человек на этой неделе, который издает при мне такие звуки.
Вульф приподнял бровь.
– Не представляю почему. Итак, Стик, я не собираюсь убивать Брукхейвена. Я собираюсь взять его в плен, точно так, как мы планировали. Это лучше, чем пытаться схватить его в опере, потому что здесь не нужно иметь дело ни с кем, кроме кучера и лакея.
– И мисс Милбери. Ты ведь не напугаешь ее слишком сильно, не так ли?
Вульф поднял обе руки.
– Я здесь, чтобы спасти мисс Милбери, помнишь? Мы с тобой герои в этой пьесе, правда?
Стикли напряженно улыбнулся.
– Правда. Конечно. – Он вручил пистолет Вульфу. – Будь убедительным, но не слишком яростным. И ни за что не раскрывай свою личность!
Вульф вытащил из кармана синий шелковый платок.
– Этот цвет в темноте кажется черным? Сгодится, полагаю. – Он использовал острую палку, чтобы проткнуть дырки для глаз, а затем повязал шелк вокруг верхней части головы, наподобие маски. – Вот. Ни Брукхейвен, ни мисс Милбери никогда не встречали меня, так что я буду в достаточной безопасности. Ты же оставайся здесь.
– Но это мой пистолет. Я тоже хочу быть героем.
– Стикли, останься. – Вульф повернулся к нему, его глаза внезапно зловеще блеснули под маской. – Я не шучу.
Стикли отступил.
– Хорошо.
Но Вульф уже ушел, как тень в темноте он крался к стоящему у края дороги экипажу.
Глава 36
Феба подняла голову с груди Рейфа и вытерла слезы со своих щек.
– Ты слышал это?
Рейф отсутствующим взглядом посмотрел в окно.
– Слышал что? Слуги вернулись?
Феба нахмурилась.
– Я могу поклясться, что слышала, как кто-то кричал «кулек или жизнь».
Рейф фыркнул.
– Кулек или… – Он резко выпрямился и усадил Фебу обратно на ее сиденье. – Оставайся здесь!
Одним плавным движением он открыл дверь экипажа, обращенную к лесу, и выскользнул наружу, исчезнув из вида. Феба осталась там, где ей было велено, страх начал разгораться в ее сердце. Когда Рейф ушел, она опустилась на четвереньки, чтобы выглянуть в окно, выходящее на дорогу…
– Кошелек или жизнь, черт бы вас побрал! – Голос был хриплым и низким. Темная фигура появилась в лунном свете, мужчина, одетый во все черное с маской на глазах. В одной руке он держал пистолет, нацеленный прямо на нее!
Феба пригнулась, хотя вовсе не была уверена в том, что стены блестящего, легкого экипажа смогут остановить пулю. Должна ли она последовать за Рейфом через другую дверь? Должна ли она оставаться на месте, как ей было сказано?
Если бы она была разбойником, то в первую очередь проверила бы экипаж.
Так и быть. Она попятилась назад, проклиная широкие юбки своего вечернего платья. Если бы она могла разорвать их сбоку для лучшего передвижения, она бы сделала это, но звук рвущейся ткани прозвучит в ночи как сигнальный колокол. На мгновение Феба подумала, что сможет просто высоко подоткнуть их и надеяться, что никто не увидит ее панталоны – о, черт, на ней же не было панталон. Все для того, чтобы соблазнить Колдера.
Отлично, тогда она просто не будет задирать юбки слишком высоко.
Дверь оказалась открытой, так что было очень просто распахнуть ее на хорошо смазанных петлях и выскользнуть, в шелковом платье и всем остальном, в грязь под экипажем. Защищенная и в темноте, но все же Феба могла видеть, что опасность приближается. Хотелось бы надеяться, что никто не подумает искать леди между колесами.
Грязь сделала ее продвижение более медленным, но зато благословенно бесшумным, пока девушка ползла на животе к другой стороне экипажа. С локтями, глубоко погрузившимися в грязь, Феба запачканными руками отвела волосы с лица и поискала глазами разбойника.
