уткнувшись ей в волосы, утопил ее в поцелуях. Гладя ее лицо, он вымолвил:
— О Имоджин, ты так невыносимо прекрасна, — и поцеловал опять, на этот раз в щеку, нежно, отчаянно надеясь, что не порушил навсегда и ее и свою жизнь.
Наутро после встречи с Конрадом Виллем проснулся поздно. Первое, что он увидел, открыв глаза, было сужающееся к подбородку лицо Жуглета. Тот улыбался во весь рот. По всему было видно, что он мало спал, но задиристости, однако, не утратил. В руках менестрель держал тяжелый кожаный мешок. При каждом движении в нем многообещающе побрякивало.
— С добрым утром! Завтрак ты уже проспал, но я извинился за тебя перед его величеством. Он прислал тебе вот этот подарочек.
Виллем зевнул и сел на постели. Спал он, как всегда, хорошо, но сны видел тревожные, отражавшие его беспокойство по поводу произведенного им впечатления; неожиданное появление Жуглета успокаивало и вселяло уверенность.
Слуги и пажей видно не было. Эрик, уже одетый, примостился на сундуке у большого окна: изучал немецкую грамматику. Когда его кузен сбросил на пол покрывала и, голый, потянулся за одеждой, юноша ухмыльнулся.
— Ни за что не догадаешься, что император тебе прислал, — объявил Эрик.
Жуглет опять потряс мешком.
— Деньги!
Виллем удивленно заморгал.
— Почему?
— Надо спрашивать не «почему», а «сколько», — поправил Жуглет и, положив мешок на пол, принялся развязывать стягивающие его кожаные шнурки. — Сто фунтов. С великолепным профилем нашего дражайшего императора на каждом.
На лице Виллема возникло выражение изумления, сменившееся облегчением.
— Слава богу, теперь я могу рассчитаться с кредиторами, — сказал он. — Надо заказать в Монбельяре новые копья и щиты, а я и так уже задолжал своему поставщику. В этом году урожай у нас не слишком хорош…
— Сейчас ты долги платить не будешь, — прервал его Жуглет таким тоном, словно это само собой разумелось. — Сейчас ты будешь раздавать подарки. Себе сошьешь одежду поприличней. Пошлешь богатое подношение братству святого Ипполита. Деньги должны остаться внутри городских стен, чтобы все видели, как ты их тратишь. И ни в коем случае не следует покупать по-настоящему нужные вещи.
Виллем состроил гримасу, завязывая пояс халата.
— Что за бредовый образ действий. Если так принято вести себя при этом дворе, то не уверен, что хочу иметь к нему отношение.
Менестрель присел рядом с Виллемом и улыбнулся ему почти отечески.
— Не при дворе, а в городе. Семьи здесь так разбросаны, что происхождение немного значит, и горожане по определению не владеют большими поместьями, так что богатство человека определяется по тому, сколько он тратит. Но учитывать это тебе придется только до турнира. Клянусь круглым задом твоей сестрицы.
— Которого тебе не видать, как своих углей, — жизнерадостно отметил Эрик.
Жуглет не сводил взгляда с Виллема.
— Я напишу поставщику в Монбельяр от твоего имени и уговорю его прислать тебе все, что надо, в долг.
— Если он так же доверчив, как я, то поймается на эту удочку, — нервно хохотнул Виллем.
Внезапно он почувствовал, что постоянное присутствие рядом всезнающего друга не успокаивает, а угнетает его. Следуя мгновенно вспыхнувшему желанию оказаться подальше от Жуглета, он встал и повернулся к открытой двери, где сидел в ожидании приказаний юноша-слуга.
— В гостинице есть писец? — спросил Виллем.
Юноша утвердительно кивнул.
— Приведи-ка его ко мне. Надо написать несколько писем.
— Советую поторопиться, иначе мы опоздаем к обеду, как уже опоздали к завтраку, — отозвался Жуглет.
— Мы? — несколько более резко, чем собирался, переспросил Виллем. — Тебе никто не мешает отправиться ко двору в любой момент, когда пожелаешь. Ты вовсе не обязан следовать за мной по пятам, точно собака.
Последовала короткая пауза, во время которой Виллем рылся в сундуке в поисках своей полинявшей синей дорожной туники.
— Зря ты не воспользовался предложением Конрада взять женщину, это помогло бы снять напряжение, — с мягким укором отозвался с кровати Жуглет. — Собака не я, а ты, и к тому же еще щенок, не способный показывать трюки без дрессировщика. Дрессировщика, которого не стоит кусать, иначе он бросит тебя на обочине, как шавку с дурным норовом.
— Хорошо, извини, — мрачно отозвался Виллем. Встряхнув дорожную тунику, он бросил ее на крышку сундука и скорчил гримасу.
— К обеду ведь надо прилично одеться? Удобную одежду на придворный пир не наденешь.
— Напротив, появление в дорожной одежде может произвести неплохое впечатление, — возразил Жуглет. — Вроде как истинный рыцарь думает только о подготовке к турниру, забывая обо всем остальном. Дамы обожают такие вещи. Кстати, вчера вечером тебе ни одна из них не приглянулась?
Виллем, честный до невозможности, признался, что нет.
Когда прибыл писец с кожаным, набитым пергаментными свитками мешком под мышкой, Виллем усадил его у большого окна и принялся, одеваясь, диктовать. Первое письмо предназначалось Ренарду, рыцарю, который завладел его прежним шлемом. В этом письме Виллем рассказывал о предстоящем турнире, призывал собрать бургундских рыцарей и приехать, чтобы поддержать его.
— Если соберешь достаточно, — пробормотал Эрик, — сможешь возглавить целый батальон.
— Думаю, так оно в итоге и будет, — удовлетворенно заметил Жуглет.
Он все еще сидел на кровати, выдергивая из покрывала распустившиеся нитки.
— И держу пари, все они станут людьми императора.
Виллем, зашнуровывая сапоги, фыркнул.
— Жуглет, сейчас ты попал пальцем в небо. Если Конрад поставит меня выше своей свиты, кто- нибудь из них перережет мне ночью глотку. Теперь второе письмо, — отрывисто произнес он, выпрямляясь и поворачиваясь к писцу.
Второе письмо предназначалось матери и сестре. В нем он рассказывал о предстоящем турнире и расписывал — слегка преувеличенно — изумительный характер императора. Далее, в заметно более скромных выражениях, повествовал о приеме, оказанном ему при дворе.
— Добавь-ка еще кое-что, — вставил, обращаясь к писцу, Жуглет. — Жуглет говорит, что Виллем недостаточно верит в свои силы, но это ведь дело обычное, верно?
— Этого не пиши, — сказал писцу Виллем.
Он сам не знал почему, но постоянные похвалы Жуглета внезапно стали невыносимо раздражать его.
— Просто подпиши: «Ваш любящий сын и брат Виллем». — Он натянул вторую перчатку. — Эрик, прикажи готовить коней.
Эрик вышел вместе с писцом, и Виллем обратился к Жуглету, небрежно развалившемуся на кровати:
— Жуглет, потребуется некоторое время, чтобы оседлать коней. Может, отправишься во дворец пешком? Зачем тебе из-за нас опаздывать? Спасибо за то, что доставил королевский подарок. — И с несвойственной ему насмешкой в голосе добавил: — Полагаю, в благодарность за это я должен что-нибудь поднести тебе?
— Нет, не должен, — холодно, с явным раздражением отпарировал Жуглет и резко выпрямился. — Лучше взгляни, дружок, на то, что я еще принес.
