— Здесь, — стоя на верхней ступени лестницы, откликнулся тот, не делая никаких попыток защититься.
Жуглет перевела взгляд на девушку.
— Он не причинил вам вреда?
Нет, — ответила Линор, а Эрик залился краской. — Моя мать поняла, что произошло, и помешала этому. — Поймав недоумевающий взгляд менестреля, она пояснила: — Сенешаль узнал о родимом пятне от моей матери. Он напоил ее, и она наговорила много лишнего.
— Ваша мать? Наговорила много лишнего?! — недоверчиво переспросила Жуглет, но тут заметила стоящую чуть ниже по лестнице Жанетту и вытаращила глаза.
Некоторое время она молча разглядывала всех троих и наконец пробормотала:
— О небеса! Должно быть, интересное у вас было путешествие.
Линор опустилась рядом с ней на колени.
— Я пришла, чтобы восстановить свое доброе имя в глазах Виллема…
— Не Виллема, — перебила ее Жуглет. — Нет, моя госпожа, вы должны восстановить свое доброе имя в глазах императора.
— Я объясню ситуацию Виллему, он все поймет и, конечно, сумеет убедить имп…
— Нет, нет, нет. — Жуглет поднялась, внезапно почувствовав, как сильно одеревенело тело от долгого сидения. — Этого недостаточно. Все выйдет из-под контроля, поползут слухи, питая другие слухи. Нет, вы должны оправдаться публично.
Она задумалась в разгорающемся утреннем свете, осторожно разминая затекшие конечности.
— У тебя есть идея получше, чем пойти к брату?
— Конечно. — Пауза. — Подождите немного, дайте мне сообразить.
— Можно я повидаюсь с ним, пока ты думаешь? — умоляюще спросила Линор. — Мне невыносима мысль, что он поверил этой клевете, и я хочу…
Однако у Жуглет уже созрел план.
— На самом деле он не здесь, госпожа, и идти к нему времени нет. Ассамблея… вот-вот начнется. По счастью, вчера Конрад решил использовать свое положение и разослал герольдов с приказом всем гостям собраться здесь, перед церковью, а не на той стороне реки, как обычно. Мы выигрываем несколько часов — пока все переправятся. У вас есть с собой что-нибудь из ваших драгоценностей?
— Я взяла все, — ответила Линор.
— И свадебное платье, — добавила Жанетта, усмехаясь уголком рта.
Маркус, в официальной черно-золотой ливрее, оставшись один в спальне императора во дворце архиепископа, подравнивал бороду, думая о том, как это легко — перерезать себе горло. С того момента, как Конрад заявил, что Виллем женится на Имоджин, он полностью погрузился в черную меланхолию. Теперь, чтобы защитить его возлюбленную, требовалось чудо или кто-то чрезвычайно хитрый, способный на головоломные интриги. Сам он не имел больше мужества для подобных дел.
В дверь постучали. Маркус открыл ее и увидел посланца Николаса. Темные волосы гладко прилизаны, на лице, как обычно, любезное выражение, за которым нельзя прочесть ничего. Он поклонился Маркусу.
— Господин, хорошо, что вы еще не отправились на Ассамблею. У меня для вас сверток и письмо, которые были доставлены к воротам дворца архиепископа с настоятельной просьбой передать вам.
— Я как раз собирался уходить, — ответил Маркус, стараясь не демонстрировать свое мрачное настроение. — Спасибо.
Он дал молодому человеку несколько монет и попросил извинить его, ссылаясь на необходимость ознакомиться с письмом.
Это оказалась короткая записка, причем продиктованная.
«Любимый, прости, что не пишу сама, но ты вскоре поймешь причину. Есть сложности, о которых ты не знаешь, а бумаге я их доверить не могу. Если тебе успеют передать эту записку вовремя и если ты меня любишь, умоляю, тайно возьми с собой на Ассамблею то, что прилагается к записке. Пожалуйста, доверься мне, любимый. Это необходимо, чтобы наши ожидания исполнились. Все будет хорошо, и к полудню все разъяснится. Моя неиссякаемая любовь да пребудет с тобой, пока смерть не разлучит нас, и за гробом тоже.
Далее следовала витиеватая завитушка — их обычный любовный росчерк.
К полудню? Она что, в Майнце? Он резко втянул воздух, чувствуя, как участился пульс, и дрожащими руками развернул сверток. В нем оказалось изумительной красоты золотое кольцо с огромным изумрудом и рубинами вокруг него, а также нарядный, вышитый бисером женский пояс.
Все выглядело слишком мелодраматично для Имоджин, но у нее наверняка имеется серьезная причина, чтобы действовать таким образом. Порой нечто внешне кажется странным, но стоит услышать объяснение, и все сразу же становится на свои места. По крайней мере, у нее есть хоть какой-то план; он и этим не мог похвастаться.
Кольцо налезло на мизинец, но Маркус мог придумать лишь один способ, как пронести с собой пояс. Не брать же на Ассамблею сверток, а потом таскаться с ним целый день, следя за тем, чтобы все шло как надо. Маркус снял официальную черно-золотую тунику, распустил, насколько возможно, завязки пояса и надел его. Получилось туговато, но терпимо. Он снова накинул тунику, пригладил волосы и поспешил на Ассамблею.
Глава 18
ПАЛИНОДИЯ
Поэтическая форма опровержения сказанного выше
В империи Конрада было десять тысяч знатных сеньоров. Высший эшелон составляли восемь герцогов, шесть дюжин мелких принцев и несколько сот графов, ландграфов, маркграфов и бургграфов. Каждый из них в отдельности не обладал большой властью, но все вместе они в значительной степени определяли политическую жизнь Конрада.
Однако Конрад имел право решать, где именно они будут определять его политику. Посему он объявил, что желает остаться на западном берегу Рейна, и открытие Ассамблеи было отложено, поскольку всех участников пришлось перевозить через реку. Само собой, это был элемент политической игры. Мало того что огромная рыночная площадь между кафедральным собором и скромным дворцом архиепископа была все же недостаточно велика, чтобы вместить всех; вдобавок дворяне оказывались выставленными на всеобщее обозрение, и не перед кем-нибудь, а перед жителями Майнца, чья преданность Конраду отличалась особой пылкостью, ведь именно здесь около двадцати лет назад отец Конрада посвятил будущего монарха в рыцари. Если сегодня у него возникнут разногласия с Ассамблеей, народ, конечно, поддержит его и слухи об этом очень быстро распространятся по всему Рейну. Не то чтобы он так уж нуждался в поддержке собственного народа; просто мало что могло сравниться с удовольствием публично щелкнуть знать по носу.
Конрад приказал возвести помост в тени церкви и, когда колокола пробили трижды, взошел на него. Знатным гостям было приказано явиться с раскладными стульями (которые так и так понадобились бы им во время переправы). Жителям официально было объявлено, что они должны очистить площадь, однако неофициально их присутствие приветствовалось, и поэтому они получили возможность вернуться, как только знать рассядется.
Наконец почти все устроились. Стройная фигура Николаса мелькала там и сям в бурлящей толпе, рвущейся на площадь. Встретившись с Жуглет на углу около церкви, он описал сегодняшний костюм
