нет, не деньги — сырье'.
По видимому, только бомбардировщик 'Штука' решал эту проблему. Именно таким образом и появился на свет 'Ju-87', который в значительной мере способствовал успешному блицкригу в Польше и во Франции, хотя на самом деле само его появление не встретило сильных возражении. Вплоть до окончания войны этот самолет постоянно доказывал свою значимость в роли тактического оружия поддержки армейских действий, в особенности против танков. Хотя его недостатки явно сказывались уже в ходе битвы за Англию.
Но это не отпугнуло немецкое командование от самой идеи продолжить использование бомбардировщика 'Штука'. Сопровождавшие бомбардировщики летчики истребители — вот кто нес всю ответственность за болезненно высокие потери, хотя ограниченные возможности применения 'юнкерсов' стали очевидны уже во время битвы за Англию. Так что виновными оказались летчики-истребители, а отнюдь не конструкторы, которые продолжали производство средних и тяжелых бомбардировщиков, основываясь на идее 'Штуки'. Они не только собирались дальше производить двухмоторные 'Ju-88' и 'Do- 217', но, помимо этого, настаивали на приспособлении к пикированию всех последующих типов бомбардировщиков, включая даже четырехмоторные 'Не-177', что неизбежно влекло за собой высокий уровень устойчивости в полете, установку тормозных решеток для пикирования и автоматического устройства для вывода из пике, прицелы с 'юнкерса' для точного попадания в цель и т. д. Из-за подобного скудоумия — нельзя назвать это как-то иначе — конструирование и производство немецкого бомбардировщика дальнего действия очень существенно задерживалось. Позже я еще вернусь к этой проблеме.
Следующая, начавшаяся 8 августа стадия битвы за Англию, третья по счету, имела перед собой несколько задач. Когда стало ясно, что истребительная авиация не сумела добиться господства в воздухе, бомбардировочной авиации было приказано атаковать места базирования английских истребителей, бомбить авиастроительные предприятия и заводы по производству двигателей. В это же время подвергались бомбовым ударам Портсмут, Портленд и другие бесчисленные цели на восточном английском побережье, кроме того, по-прежнему продолжались налеты на морские конвои и свободная охота истребителей.
Бомбовые удары по английским базам истребителей не достигли ожидаемого эффекта. Не стоит даже упоминать о том — в любом случае это было бы чистым совпадением, если бы упомянутые эскадрильи истребителей оставались на земле во время налетов, да и само количество бомб, сброшенных на каждую цель, отнюдь не было достаточным. Обычно наносились незначительные повреждения только подъездным путям и аэродромным строениям, которые можно быстро починить и восстановить. Тем не менее кто-нибудь в штаб-квартире люфтваффе брал в одну руку сводки сообщений о налетах бомбардировщиков или 'Штук', а в другую руку толстый синий карандаш, после чего помечал крестиком на тактических картах условные места расположений авиаполков и баз как уничтоженные. Так, как будто их уже не существовало — во всяком случае, на бумаге. Рапорты летчиков-истребителей, да и других пилотов относительно сбитых вражеских самолетов также преувеличивались, как это часто случается во время крупномасштабных воздушных сражений с обеих сторон. Таким обрезом, в один прекрасный день согласно расчетам, сделанным в Берлине, получилось так, что английских самолетов-истребителей больше не осталось, одновременно с этим предполагалось, что мы достигли определенного преимущества, хотя по-прежнему были все еще далеки от достижения реального превосходства в воздухе. Одной из главных причин этому был малый радиус действия 'Ме-109', позволявший только незначительно проникать в глубь территории противника, что, в свою очередь, ограничивало сферу деятельности бомбардировщиков.
Способ, который позволил бы увеличить дальность полет с 200 до 320 км, с успехом применявшийся позже с обеих воюющих сторон и, кстати, уже опробованный в Испании, состоял в дополнительных баках с горючим, которые после их использования могли быть отсоединены и сброшены вниз. Как раз в то время, вероятно, это имело бы решающее влияние на расширение собственно радиуса глубины нашего проникновения. Ведь мы ежедневно сталкивались с обороной англичан, то там, то здесь прорываясь сквозь нее и неся при этом значительные потери, но, тем не менее, наша конечная цель не становилась существенно ближе.
Неудача в достижении какого-либо заметного успеха, постоянно изменявшиеся и явно несообразные приказы, явно неправильная оценка ситуации командованием и несправедливые обвинения в наш адрес — все это оказывало большое деморализующее воздействие на нас, летчиков-истребителей, духовные и физические силы которых и так уже были на пределе. Мы винили во всем наше начальство и бомбардировщики, а более всего были недовольны сами собой. Мы видели, как наши товарищи, старые и проверенные друзья по оружию, одни за другим выпадали из наших рядов. Не проходило и дня, чтобы не пустело чье-то место за обеденным столом. Появлялись новые лица, они становились знакомыми, а потом однажды вдруг исчезали, сбитые где-то там, в ходе битвы за Англию.
В те дни я часто встречался со своим младшим братом Вильгельмом, который был адъютантом в противовоздушном учебном лагере, располагавшемся на побережье Ла-Манша. Самый младший в нашей семье, Пауль, проходил подготовку в качестве летчика-истребителя. Самый старший, Фриц, ожидал перевода из противовоздушной части в истребители. Вильгельм тоже решил присоединиться к нам. В конце концов, все мы четверо были летчиками-истребителями, причем трое из нас часто летали вместе в одной и той же группе. Однажды я открыто высказал Вильгельму свое твердое убеждение, что так не может долго продолжаться. Можно спокойно подсчитать на пальцах, когда наступит твоя очередь. Логика теории вероятности неопровержимо доказывала, что в результате стольких-то боевых вылетов обязательно наступит наша очередь, для кого-то чуть раньше, а для кoro-тo — чуть позже.
Упреки, шедшие из штабных верхов, становились все более невыносимыми. У нас создавалось впечатление, что любой наш поступок непременно будет признан неправильным. Истребительное прикрытие создавало много проблем, которые необходимо было решать по ходу действия. Как и раньше в Испании, летчики-бомбардировщики предпочитали плотное прикрытие, в котором их соединения окружали пары истребителей, летевших рядом с ними зигзагообразным курсом. Было очевидно, что близость и видимое присутствие истребителей прикрытия создавало у летчиков-бомбардировщиков чувство безопасности. Тем не менее это было обманчивое впечатление, потому что истребитель может выполнять чисто оборонительные задачи, только беря инициативу в свои руки, то есть занимая наступательную позицию. Он никогда не должен ожидать того момента, когда на него нападут, потому что при этом им теряется сама возможность действовать активно и самостоятельно. Истребитель должен сам искать в воздухе сражения, должен находить своего противника, атаковать и сбивать его. Бомбардировщик же должен избегать таких сражений, он вынужден действовать от обороны для того, чтобы выполнять свою задачу — проводить атаки наземных целей с воздуха. При взаимодействии бомбардировщика и истребителя эти две фундаментально различные ментальности, по всей видимости, приходят в столкновение. Слова Рихтгофена, высказанные им во время Первой мировой войны, в которых содержалась обобщающая задача истребителей, часто приходили нам на память: 'Летчики-истребители должны блуждать в воздушной части пространства, принадлежащей им, так, как это им больше нравится, а когда они замечают противника, то атакуют его и уничтожают, все прочее - вздор и чепуха'.
Конечно мы летчики-истребители, предпочитали вести 'свободную охоту как во время приближения к заданному району, так и во время полетов над заданным районом'. На самом деле ведь именно это приносит большую свободу и наилучшую защиту для бомбардировочной авиации, хотя возможно, отнюдь не непосредственное чувство безопасности. Компромиссным решением между двумя этими возможностями являлась 'расширенная зашита', во время которой истребители по-прежнему летели на расстоянии видимого контроля за бомбардировщиками, но им было позволено атаковать вражеские истребители, если те появлялись возле основных сил.
В качестве дополнения у нас была принята 'встреча истребителями' — здесь имеются в виду истребительные группы или эскадрильи, которые время от времени направлялись к английскому берегу, чтобы встретить на обратном пути домой потрепанные и поредевшие авиаполки и защитить их от преследования вражеских истребителей. Под нашим истребительным прикрытием также действовала морская спасательная служба, которую несли суда и летающие лодки, целью которой было спасение летчиков, выпрыгнувших на парашюте, или экипажей самолетов, совершивших вынужденную посадку на воду. Эта служба была сущим благом, так как благодаря ей было спасено множество как английских, так и немецких летчиков, причем даже из устья Темзы.
После войны, в ходе бесед с английскими и американскими летчиками, мне было очень интересно
