размеры оккупированных территорий, по сравнению с теми возможностями, с помощью которых она добилась своих стратегических успехов в первые годы войны. Ее армии до сих пор воевали за сотни километров вдали от ее границ. Однако наступательные кампании против Азии и Африки побуждали нас к решительным действиям, поскольку тут затрагивались интересы крупных держав — России, Америки и Англии. Время работало на союзников, и они вынуждали нас все более и более прибегать к обороне. В плане обороны европейской крепости воздушное пространство было самым важным, самым необходимым и вместе с тем самым уязвимым местом. Всем и каждому это стало ясно на примере Гамбурга.
Но ни одна из составляющих успеха союзников не представляла собой нечто такое, чего мы не могли бы преодолеть. Немецкое подразделение высокочастотной связи, безусловно, было в состоянии противостоять новым методам радиолокационных помех. Они много работали над этим и вскоре нашли удовлетворительное решение проблемы, их инициатива по исследованию, разработке и производству, а также все их действия в целом не могут не заслуживать одобрения. Не являлся проблемой и поток бомбардировщиков при условии, что мы усиливали нашу обороноспособность. Были разработаны высокоэффективные и достаточно успешные средства и методы борьбы с ночными налетами англичан. Если бы только они смогли не отставать от неприятельских сил и способов нападения, то они принесли бы такие потери неприятелю, что последний не выдержал бы их. Не чувствовали мы себя беспомощными и против американских дневных налетов, хотя нам во многом следовало наверстывать упущенное, и все из-за предыдущих игнорирований и глупости. Совместное действие англо-американских дневных и ночных налетов могло иметь катастрофические последствия только в том случае, если бы сохранялся наш низкий уровень активной обороны. Огромный прирост продукции в авиационной промышленности, который был достигнут в 1944 году, причем скорее при неблагоприятных условиях, на мой взгляд, был вполне достаточен, чтобы восстановить безопасность рейха от совершаемых союзниками крупномасштабных воздушных налетов.
Радикальная реорганизация обороны, абсолютный приоритет авиационной промышленности при возрастании доли производства истребителей — вот каковы были требования времени. Они, так сказать, витали в воздухе, когда Геринг созвал своих ближайших сподвижников на совещание в Восточную Пруссию, в 'Волчье логово'. Поводом послужила трагедия в Гамбурге, а целью — предотвратить второй Гамбург. Городские руины еще дымились, еще не были сброшены последние бомбы в ходе этих налетов. Геринг в Гамбурге не показывался. Он только послал телеграмму с соболезнованиями гауляйтеру и тяжело пострадавшему населению, текст которой никогда не был опубликован. Это вызвало бы народный бунт. Вместо него в Гамбург поехал Боденшац. Как только он вернулся, полный острых впечатлений, так сразу доложил обо всем Гитлеру. В приемной Геринга при штаб-квартире фюрера он все время говорил нам о том, что необходимо принимать какие-то решительные меры для того, чтобы подобное несчастье никогда больше не повторилось. Это не встретило ни одного возражения, разногласий тоже не было. Возникшие в результате налетов на Гамбург проблемы обсуждались в кругу таких лиц, как начальник Генерального штаба Кортен, преемник Иешоннека, главный руководитель авиационной промышленности Мильх, командующий военно-воздушными силами Центрального округа, начальник воздушной связи, командующий бомбардировочной авиацией Пельтц, командующий истребительной авиацией, а также среди многих высших офицеров Генерального штаба люфтваффе. Геринг подвел итог: после наступательного периода, в ходе которого были достигнуты замечательные достижения теперь люфтваффе должно перейти к обороне против Запада. Сконцентрировав все силы и все усилия на этой цели, вполне возможно было воспрепятствовать налетам союзников против рейха. Сейчас важнейшей задачей люфтваффе было не только защитить жизнь и благосостояние немецких людей, живущих под постоянной угрозой, но также сохранить потенциал военной промышленности. Находясь под зашитой сосредоточенных на воздушной обороне сил, люфтваффе вскоре могли бы восстановить еще раз свою наступательную мощь и подготовились бы к нанесению контрударов. Он не сомневался в том, что занимается второстепенными вопросами, но был убежден, что его род войск оправдает доверие, которое он испытывал к нему.
Никогда до этого и впредь мне не приходилось быть свидетелем такой решимости и такого единодушия, проявленных в кругу ответственных лиц из руководства люфтваффе. Как будто под влиянием гамбургской трагедии каждый отложил в сторону как собственные, так и ведомственные амбиции. Больше не было конфликта между Генеральным штабом и военной промышленностью, никакого соперничества между истребителями и бомбардировщиками; была только одна воля — в данный критический момент сделать все возможное для того, чтобы защитить рейх и предотвратить второе национальное бедствие таких масштабов. Казалось, что Геринга увлек общий настрой. Он покинул нас на некоторое время и пошел в бункер к Гитлеру, чтобы получить разрешение на запланированные нами меры.
Мы остались одни, в напряженном ожидании. В этот момент решалась судьба люфтваффе. Верховный командующий люфтваффе сам осознал, что наше авиационное руководство взяло в борьбе против Запада неверный курс, и, по-видимому, как и мы, убедился в том, что пора повернуть руль в другом направлении. Два года мы шли неверным путем. Уже после окончания битвы за Англию нам следовало бы на западе переключиться на оборону, отдать приоритет истребителям над бомбардировщиками сделать так, как поступили в свое время англичане, когда им угрожали налеты немецкой авиации, а уж после того они перешли снова к наступательным действиям. Только восстановление превосходства в воздухе над нашей собственной территорией помогло бы нам переломить ситуацию и возобновить наступательные действия. Однако пока положение много хуже, западное направление не защищено, и было бы бессмысленно и вредно пытаться поддерживать домыслы о нашей наступательной активности. Наконец-то и высшее командование пришло к такому же выводу. Вероятно, это была бы непростая и трудная работа — за столь короткий промежуток времени превратить люфтваффе из явно наступательного вида оружия в столь же эффективное оружие обороны, но никто из нас не сомневался в возможности ее осуществления. Гамбургские обстоятельства убедили даже командующего бомбардировочной авиацией, которому стало очевидно, что его бомбардировщики должны будут уступить, хотя бы на некоторое время, свое преимущество. Вновь завоевать и обеспечить превосходство в воздухе над рейхом было нашим взаимным решением, причем в данной стадии войны в воздухе это могло быть достигнуто только с помощью самолетов-истребителей. Участники этого совещания, полностью осознававшие свою ответственность и самым серьезным образом заинтересованные в защите рейха с воздуха, искали способ избежать такого рода несчастья или катастрофы. Они полагали, что нашли его. Сейчас все зависело оттого, что скажет Гитлер — от его последнего слова. Сам я был убежден, что он одобрит и поддержит наши выводы всем своим влиянием и авторитетом.
Потом дверь отворилась, и в сопровождении своего старшего адъютанта вошел Геринг. Не говоря ни слова, уставившись прямо перед собой, он прошел мимо нас и направился в соседнюю комнату. Мы с изумлением посмотрели друг на друга. Что произошло? Его адъютант дал нам пространное объяснение, из которого мы поняли, что Гитлер в ходе ожесточенного обсуждения отклонил все наши предложения.
Спустя какое-то время меня и Пельтца вызвал к себе Геринг. Мы стали свидетелями удручающей картины: Геринг совершенно пал духом. Его голова бессильно склонилась на руки, лежавшие на столе' он простонал несколько ничего не значащих слов. Мы замерли в недоумении, пока он, наконец, не взял себя в руки и не сказал, что мы являемся очевидцами момента его глубочайшего отчаяния. Фюрер утратил веру в него. Все предложения, от которых он ожидал радикальных перемен в сложившейся военной ситуации в воздухе, были отвергнуты. Фюрер заявил, что люфтваффе слишком часто обманывало его надежды, а о переходе от наступательных действий к оборонительным не могло быть и речи. Он предоставляет люфтваффе последний шанс реабилитировать себя посредством возобновления воздушных ударов против Англии, причем на этот раз в больших масштабах. Сейчас, как и прежде, лозунг был — атаковать. Устрашающий террор можно сокрушить только встречным террором. Именно таким способом фюрер расправлялся со своими политическими противниками. Геринг осознал свою ошибку. Фюрер всегда был прав. Так что теперь все наши силы на западе надлежало сконцентрировать на проведении столь мощных воздушных ударов возмездия, чтобы неприятель никогда больше не осмелился бы на второй Гамбург. В качестве первой меры по осуществлению данного плана фюрер приказал поставить кого-нибудь главным, кто отвечал бы за воздушные нападения против Англии.
Тут Геринг вскочил с места. 'Полковник Пельтц, — крикнул он. — я назначаю вас командующим всеми наступательными силами против Англии!' Затем последовало обсуждение деталей, и для незамедлительного создания атакующего или штурмового корпуса были приняты безотлагательные меры.
Трудно передать, что я чувствовал в тот момент. Раздражение и возмущение смешались с
