за таинственный самолет?
У-2, более известный как По-2.
Представьте такую картину: глубокой ночью немецкие пограничники вдруг слышат на сопредельной территории какоето тарахтение. Оно постепенно усиливается, все небо заполняется этим странным звуком. Пограничники начинают волноваться, собираются звонить начальству, но тут звук резко обрывается. Немцы успокаиваются, и совершенно напрасно. Потому как это тысячи, десятки тысяч У-2, набрав необходимую высоту, выключили моторы и начали планировать в направлении «спящих» немецких аэродромов!
А на аэродромах все спокойно, так что когда «в лучах восходящего солнца» над ними совершенно бесшумно возникает армада У-2, там еще никто и не думал просыпаться. И через полчаса «над аэродромами черными столбами дым. Эти черные столбы — ориентир для советских самолетов, которые идут волна за волной». («Ледокол». Гл. 33.)
Фантастика, скажете вы? Но давайте вспомним, что У-2 всю войну использовался в качестве легкого НОЧНОГО бомбардировщика. Стало быть, такая работа ему по плечу. Бомбовая нагрузка У-2 была ненамного меньше, чем Су-2 (300 кг против 400), мала была скорость, но при внезапном ночном налете на выдвинутые почти к границе аэродромы противника она и не важна.
Теперь самое главное: к июню 1941 года У-2 выпускался в нескольких вариантах (учебный, санитарный, сельскохозяйственный), но военного варианта среди них не было. Значит, запустив серию из 100—150 тысяч таких самолетов, Сталин никого бы не переполошил. Выпущенные самолеты отправлялись бы в народное хозяйство, например, опылять чем-нибудь колхозные поля. Причем летчики, занимаясь полезным делом, одновременно отрабатывали бы те действия, которые потребовались бы им на войне — взлететь, добраться до нужного поля и высыпать на него свой груз, стараясь распределить его равномерно.
Но и это еще не все: У-2 можно было использовать и для воздушных десантов! В санитарном варианте за кабинами летчика и штурмана располагался отсек, в который помещались носилки с больным. В этот же отсек можно было поместить парашютиста, а то и двух (в тесноте, да не в обиде), еще одного посадить на место штурмана. В условиях полного господства в воздухе (достигнутого внезапным ударом по аэродромам) армады У-2 могли добраться до любой точки безнаказанно. Ну а после высадки десанта те же У-2 снабжали бы его всем необходимым.
У-2 был запущен в производство аж в 1928 году, так что к 1941-му можно было без особого напряжения построить (никого при этом не напугав) не 100— 150 тысяч, а гораздо больше. Причем можно было не опасаться, что самолет морально устареет (У-2 выпускался до 1952 года).
Теперь модернизируем высказывание В. Суворова: «... поэтому была только одна возможность использовать У-2 в войне — напасть первыми на противника и нейтрализовать его авиацию. Без этого применять беззащитные У-2 невозможно. Вот почему решение о выпуске минимум СТА ТЫСЯЧ легких
ночных
бомбардировщиков У-2 было равносильно решению НАЧИНАТЬ ВОЙНУ ВНЕЗАПНЫМ УДАРОМ ПО АЭРОДРОМАМ ПРОТИВНИКА». И можно делать вывод, что раз такого решения принято не было, никто не собирался начинать войну «внезапным ударом по аэродромам противника».
Впрочем, нужды запускать такую фантастическую серию и не было. К лету 1941 года в СССР имелось около десяти тысяч У-2, так что достаточно было «призвать в армию» самолеты вместе с пилотами, установить на них бомбосбрасыватели, собрать все самолеты на приграничных аэродромах, и — трепещи, Германия! Опять же можно делать вывод, раз летом 1941 года не наблюдалось массовое изъятие У-2 из народного хозяйства и сосредоточение их на приграничных аэродромах, значит... Смотрите выше,
3
Ладно, эту историю я привел только для того, чтобы стало понятно: для удара по «спящим» аэродромам не нужно создавать какой-то специальный самолет. Подойдет любой из существующих, главное — чтобы самолетов этих было побольше. Да и нет смысла делать самолет «разового применения». Ведь удар по «спящим» аэродромам можно провести только один раз, потом аэродромы или перестанут существовать, или «проснутся». Значит, нужно как минимум заранее предусмотреть, как мы будем использовать «самолеты внезапного удара» после того, как они устроят себе чистое небо.
Владимир Богданович, говоря о Су-2, указывает, что «...
главное его назначение — поддержка наишх наступающих танковых лавин и воздушных десантов, воздушный террор над беззащитными территориями». («День М». Гл.
11.)
Вроде все становится на свои места. Сначала завоевываем господство в воздухе внезапным ударом по «спящим» аэродромам, потом начинаем в громадных количествах выпускать самолет, который может действовать только в этих условиях. Но тогда непонятно, зачем В. Суворов постоянно привлекает наше внимание, что лучше всего этот самолет подходит для ударов по «спящим» аэродромам? Помните, «его возможности по нанесению
внезапных ударов
по аэродромам резко превосходили все то, что было на вооружении любой другой страны»? Логичнее было бы написать — «его возможности по поддержке наших наступающих танковых лавин и воздушных десантов, воздушному террору над беззащитными территориями резко превосходили все то, что было на вооружении любой другой страны». Владимир Богданович этого не написал по очень простой причине: использовать Су-2 для «поддержки танковых лавин и воздушных десантов» было невозможно!
И дело тут даже не в самом самолете, а в летчиках, которые должны были на них летать.
В. Суворов пишет: «Су-2 был доступен летчику любой квалификации: гражданскому пилоту из ГВФ и девчонке из аэроклуба. От летчиков не требовалось ни владеть высшим пилотажем, ни умения летать ночью,
ни умения хорошо ориентироваться на местности и в пространстве.
Им предстояла легкая работа: взлетаем на рассвете,
пристраиваемся к мощной группе, летим по прямой, заходим на цель
(выделено мной. —
В.В.)».
(«День М». Гл.
11.)
Такие летчики и так могут действовать, только если цель неподвижна, достаточно велика и местонахождение ее хорошо известно. Например, «спящий » аэродром. При оказании же содействия наступающим войскам требуется работать совсем по другим целям. За примерами далеко ходить не нужно, немецкие Ю-87 в небе Польши, Франции, России громили танковые колонны на марше, наносили удары по скоплениям пехоты, бомбили железнодорожные узлы. Изо всех этих задач «гражданский пилот из ГВФ и девчонка из аэроклуба» смогут (да и то не лучшим образом) выполнить только одну бомбежку железнодорожных станций. Чтобы поразить такую маленькую и гюдэижную цель, как танк, надо долго и упорно тренироваться. По скоплениям пехоты удары наносятся не «мощными группами» в сотни и тысячи самолетов, а отдельными эскадрильями, даже звеньями, да и для того, чтобы найти эту пехоту, нужно уметь хорошо ориентироваться на местности. Так что сам Су-2, может быть, и годился для всех этих задач, но надо было специально готовить для него пилотов. Но пилотов готовили совсем других: «Их готовили на самолет «Иванов», специально для такого случая разработанный. Их готовили к ситуации: взлетаем на рассвете, идем плотной группой за лидером, по его команде сбрасываем бомбы по «спящим» аэродромам, плавно разворачиваемся и возвращаемся». («ДеньМ». Гл. 18.)
Наиболее сообразительные читатели могут указать прекрасную цель для стай «крылатых шакалов» — румынские нефтепромыслы. В тридцать третьей главе «Ледокола» Владимир Богданович действительно описывает, как 4-й авиационный корпус громит эти нефтепромыслы. Но о том, что в состав этого корпуса входят все или большая часть полков, вооруженных Су-2, он не пишет. Ну ладно, может быть, в момент написания «Ледокола» В. Суворов еще не открыл «крылатого шакала». Но и в «Дне
Вы читаете Новейший АНТИ-Суворов
