немцев на вторжение и неизбежное, по его мнению, выступление германского пролетариата. Нимало не заботящийся о судьбе большевистского СНК. И немцы почти без сопротивления, в вагонах пассажирских поездов от Риги, Минска и Бессарабии в считаные дни докатились до Пскова, Белгорода, Ростова.
Но Ленин вовсе не стремился раздуть мировой пожар, а напротив, поспешил подписать «грабительский, похабный» мир, отдавший врагу территории общей площадью до миллиона квадратных километров с населением свыше 50 миллионов человек. И лишь по одной причине, которую
«Брестский мир был тяжелым бременем для Советской Республики. Но он не затронул
Страна... получила мирную передышку, необходимую для восстановления экономики, создания Красной Армии, упрочения
Коренные завоевания революции — это свалившаяся в руки Ленина власть, и ничего больше. И власть эту «вождь мирового пролетариата» ценил куда дороже гипотетической мировой революции, и выпускать ее из рук не собирался. А ведь Германия уже тогда, в феврале 1918 года, стояла на грани военного краха. В самом деле.
Если, выведя из войны Россию и используя для своих нужд ресурсы оккупированных территорий, уже через три с половиной месяца после Брест-Литовска Германия вынуждена была признать свое поражение, что стало бы с ней, продолжи русская армия борьбу? «...Задача России была проста: удержаться, устоять против такого же усталого и израненного противника. Ни для кого не было секретом, что предстоящее вступление в войну Соединенных Штатов
качнет весы победы в сторону Антанты»6.
Мне могут возразить, в начале 1918 года большевики еще не укрепились, у них не было армии, время выхода на международную арену еще не пришло. Не будем спорить, поговорим о советско-польской войне, о новой предоставившейся возможности ворваться в Европу. В. Суворов называет события лета 1920 года «первой попыткой» и утверждает, что стратегической целью было «через труп белой Польши» прорваться в Европу. Вот что он пишет:
«...мало кто понимает, что они были близки к победе. Для победы требовалась вовсе не классическая оккупация — достаточно было поджечь. А поджечь — дело нехитрое. Истерзанная Первой мировой войной, разоренная, до крайнего предела истощенная, ослабленная Европа полыхнула бы»7.
И еще:
«В случае падения Варшавы для Красной Армии дорога в Европу была бы открыта. В 1920 году, кроме Польши, сопротивляться в Европе было некому,
Пилсудский считал, что «эта война чуть не перевернула судьбу всего цивилизованного мира».
Пилсудский разгромил коммунистические армии под Варшавой... Если бы на месте Тухачевского оказался другой командир, который хоть немного разбирался бы в вопросах стратегии, то Красная Армия прорвалась бы в Германию. А в Германии политическая и экономическая ситуация была на грани анархии.
Но Европе повезло и на этот раз: Польша отбила «красных
И может показаться, что все это вполне серьезно, если бы не одно «но».
Почему же после серьезной, но отнюдь не решающей неудачи не подтянули силы, не возобновили наступление, не ворвались в Варшаву, не вышли к германским границам и «не подбросили сухих поленьев в тлеющие, ждущие угли костра немецкой социалистической революции»? Просто Ленин увидел воочию, что пролетариат соседних стран
прихода Красной Армии, вовсе не стремится сбросить буржуазию, и любое вторжение на чужую территорию рассматривается ее населением не как освобождение от «ига капитала», но именно как «классическая» оккупация. И как-то вдруг отступающий к своим границам, почти бегущий, почти деморализованный враг, будучи прижатым к Висле, меняется на глазах. Откуда что берется? Самоотверженность и героизм солдат, простых крестьян, и национальный подъем, и готовность и решимость защитить
от
и толковые, неожиданно решительные действия бывшего австро-венгерского офицера9, и даже элементы партизанской войны.
В таких условиях добиться решающего успеха можно либо с налета, либо обладая подавляющим преимуществом в технике и вооружении, чего, конечно же, в двадцатом году не было. Не мог не понять Ленин с его своеобразным, но мощным и гибким интеллектом, что продолжение войны с Польшей потребует напряжения всех сил, а это чревато самыми негативными последствиями и... просто рискованно. В тылу — разруха, уснувшие заводы и заброшенные шахты. В тылу уставшее от продразверстки, озлобленное крестьянство, разочарованный пролетариат, готовящийся к чему-то Кронштадт. В тылу Врангель.
Ленин и наиболее дальновидные его соратники осознали, что у Красной Армии под Варшавой в августе нет шансов, как не было их у польских легионеров под Киевом в июне и не будет под Минском в октябре. Иное дело Врангель.
Когда белые вырвались с перешейков в Северную Таврию, для Ленина даже на секунду не встал вопрос, кого из
противников добивать. На западе за воодушевленными нежданным почти успехом10 конными польскими дивизиями — Белосток, Варшава, германская граница и перспектива мировой революции. На юге — Врангель с «Вооруженными силами юга России», последними формированиями, угрожающими самому существованию власти большевиков. И вновь
перевешивает, и переброшенная с польского фронта Первая Конная, ворвавшись в Крым, довершает Гражданскую войну в европейской части России. А Польша получает Западную Украину, Западную Белоруссию и солидную контрибуцию в 30 миллионов рублей золотом. Мировая же революция опять откладывается. На потом, на потом...
Но мы же не о Польше, а о Германии, которая якобы готова была вспыхнуть от первой спички, и о Европе, где, кроме Польши, якобы некому было сопротивляться.
Недошли «красные кони» до Кенигсберга11 и Берлина, и не дано нам знать, что бы с ними стало, если бы дошли. Но история всегда предоставляет достаточное количество аналогов для размышления.
В конце 1918 года начавшая набирать силу Красная Армия вошла в Латвию. 18 декабря советской стала Валка, 22-го — Валмиера, 23-го — Цесис. 3 января была взята Рига12. Однако никакой вспышки «революционного подъема» среди населения не наблюдалось. Напротив, все разношерстные, враждующие друг с другом антибольшевистские силы сумели на время забыть о распрях, и уже 22 мая 1919 года
дивизия Р фон дер Гольца совместно с местным ландсвером заняли столицу Латвии. В начале января 1920 года советская власть в этом прибалтийском государстве пала.
Можно по-разному относиться к действиям «железной» дивизии в Прибалтике. Можно воспринимать это как оказание помоши в борьбе с большевиками или же как политику аннексии Курляндии. Но факт остается фактом — именно
Вы читаете Новейший АНТИ-Суворов
