Новейший АНТИ-Суворов

name='FontStyle70'>немецкие добровольческие

части составили то ядро, вокруг которого объединились поначалу антисоветские группировки.

И если уже тогда, зимой 1919 года, через два-три месяца после Компьенского перемирия¹³, после катастрофического поражения и тяжелейшего хронического кризиса в экономике, после недолгих берлинских беспорядков, так и не обернувшихся гражданской войной, навстречу приблизившейся Красной Армии Германия выслала не революционных солдат и матросов, вестников

мировой революции,

а железные полки, эту армию отбросившие, то почему то же самое не могло повториться и летом 1920 года? Я убежден, организуй Тухачевский, при благоприятном развитии событий, наступление на Берлин, как «классический оккупант» или же как «поджигатель немецкой революции», но с оружием в руках, немецкий народ воспринял бы это именно как «классическую оккупацию» и ответил бы адекватно. И пришлось бы молодой Красной Армии воевать на несколько фронтов, что, конечно же, было ей не под силу.

И самое главное. Совершенно непонятно, почему В. Суворов, признавая способность польской армии и польского народа оказать сопротивление агрессору и защитить национальные интересы, отказывает в этом народам и государствам Западной Европы, поднимающейся из краха Германии и победившей Франции¹⁴.

Из всего сказанного можно сделать следующие выводы.

Первое. Принести революцию на штыках возможно, лишь преодолев сопротивление широких народных масс, справедливо рассматривающих войска «армии-освободительницы» как интервентов. Найти внутри революционизируемой страны ту или иную социальную группу — союзника в условиях национального подъема чрезвычайно затруднительно. Более того.

Если даже государство-сосед по тем или иным причинам разваливается, и условия для

социалистической

революции и неизбежной гражданской войны созрели, ввод войск для «оказания интернациональной помощи» вовсе не обязательно поможет победить

угнетаемым

классам, а очень даже запросто способен резко сократить социальную базу революции и в конечном счете привести к ее поражению. Войска «дружественного социалистического государства» вышвыриваются при этом обратно, а о новой революции приходится забыть надолго.

Большевики все это апробировали, и Ленин не мог этого не понять. Продолжать в условиях разрухи

и

всеобщего, мягко говоря, недовольства попытки вооруженного вторжения в соседние оформивижеся государства равносильно добровольному отречению от власти¹⁵. Равносильно политическому самоубийству.

Но понял он и другое. В равной степени и по тем же причинам невозможно принести на штыках и

контрреволюцию.

Новой интервенции Антанты не будет. Оградив Советскую Россию «санитарным кордоном», благополучная Европа оставила ее в покое. Можно наконец-то заняться тем, ради чего все и затевалось, переустройством гигантской страны.

Ленин грезил мировой революцией в 1918 голу, когда был уверен, что без победы ее хотя бы в Германии, без красного Берлина и поддержки железных германских дивизий его режим не удержится. После Крыма, после окончания Гражданской войны в европейской части России, когда стало ясно, что большевики победили

и

устояли, мысли о походе на Берлин ушли куда-то на второй план. Возможно, до поры, но ушли.

И второе. Главное. Когда Ленину приходилось выбирать между властью

и

чем бы то ни было еще. Ленин

всегда

выбирал власть. Любые действия, которые содержали в себе хоть крохотную угрозу потери власти, мнимую

или

реальную, отвергались Лениным с ходу. И в этом он не боялся ошибиться.

Отдал обессиленному врагу свыше миллиона квадратных километров территории, разом переведя собственную страну в разряд второстепенных держав. Ради власти.

Физически уничтожил немалую, наиболее активную

и

трудоспособную часть собственного народа. Вышвырнул цвет интеллигенции за пределы страны. Ради власти.

Довел богатые хлебные территории до голода и

людоедства.

Уничтожил крепкое зажиточное крестьянство «как класс». Ради власти.

Создал бюрократическую, ничем не ограниченную диктатуру, которая не могла не кончиться

Сталиным.

Ради власти.

Это потом уже — ради великого эксперимента, а прежде всего —

ради власти.

И никогда властью этой, столь легко и нежданно свалившейся им в руки, Ленин и его соратники рисковать не стали бы. Никогда и ни при каких обстоятельствах.

Им мировая революция нужна была ради сохранения

их власти,

а не власть ради инициирования мировой революции.

Мне все же возразят, так это же все — Ленин. А Сталин? Сталин —

тем более.

Примечания

^I

Суворов В.

Последняя республика, с. 197.

²

Радзинский Э.

Сталин, с. 11.

³

Суворов В.

Последняя республика, с. 44. 46, 47.

⁴

          Виктор Суворов — литературный псевдоним писателя. Настоящее имя — Владимир Богданович Резун.

⁵

          Гражданская война и военная интервенция в СССР. Энциклопедия, с. 74.

⁶

Волкогонов

Д. Ленин. Кн. 1, с. 340.

⁷

Суворов

й Последняя республика, с. 51, 52.

⁸

Там же, с. 53, 54.

⁹

Юзеф Пилсудский во время Первой мировой войны командовал 1 -й бригадой Польских легионов в австро-венгерской армии.

¹⁰

В Польше удавшийся