— Ну, я не очень много знаю о нем. Дед умер, когда я еще был маленьким ребенком, — сказал Нельсон. — Мне известно, что он бежал из Китая, но я не знаю, от чего он бежал.

Официант принес заказ, и оба они стали пить кофе. Нельсон почувствовал, что приходит в себя.

— Я подробно объясню вам, что произошло и, конечно, почему мы здесь, — сказал Вень Чен, — Прежде всего ваш дедушка бежал из Китая, так как захватчики преследовали его, чтобы убить. Захватчиками — не знаю, известно ли вам это, — были армии восьми союзных государств, которые пришли в нашу страну, чтобы разграбить ее богатства, при содействии императрицы Цыси, темной личности в нашей истории. Народное движение ихэтуаней, которое на Западе называют восстанием Боксеров, было первым в Китае нового века. За ним, через некоторое время, последовало падение императорского режима. Ваш дед был одним из вождей повстанцев здесь, в Пекине. Поэтому ему пришлось эмигрировать. Он уехал, обещав вернуться, а сделать этого так и не смог, потому что для него не организовали надлежащих мер безопасности. Тайное общество было разгромлено, но такие люди, как мой отец и ваш дед, сохраняли и передавали свои идеи в течение долгого времени, даже когда все верили, что с нами покончено.

Нельсон с сочувствием глянул на старика.

— Но как вы меня нашли?

Видите ли, — сказал Чен. — Несколько недель назад произошло чудо, нечто, что в моем понимании возвещает нам великие перемены для нашей организации и, естественно, для всего народа Китая. Один из священных текстов нашего тайного общества, книга, которую боготворили ваш дед и мой отец и которую ваш двоюродный дедушка спас от захватчиков, несколько дней назад найдена здесь, в Пекине. Мы уже потеряли всякую надежду отыскать ее, но один из наших братьев случайным образом — хотя случайностей не существует — наткнулся на нее в старом архиве французской католической церкви. Появление этой рукописи — знамение, поскольку речь идет о тексте, который был у нас отнят. Само собой разумеется, священники не хотели возвращать его законным владельцам, то есть нам, и спрятали. Мы думаем, что книгу собираются вывезти из страны, и решили следить за всеми, кто прибыл из Европы, потому что кого-то, несомненно, послали сюда, чтобы забрать бесценный текст. Теперь же никто из них не сможет сделать этого, оставшись незамеченным. Наблюдая за странным немецким профессором, мы нашли вас.

— За профессором Клаусом! — воскликнул Нельсон.

— Именно, хотя, возможно, он ничего не знает об этом деле, — кивнул старик. — Обратите внимание на цепь случайностей: иностранец, который не имеет к этому отношения и который, сам того не зная, приводит нас к вам. Должен признаться и прошу у вас заранее прощения, но один из наших людей проник в ваш номер прошлой ночью и сделал несколько фотографий с документов вашего двоюродного дедушки. Именно по этой причине мы узнали, что вы — тот, кто вы есть, и что некоторым образом Ху Шоушэнь вернулся. Теперь вы меня понимаете?

Мозги Нельсона кипели. История, которую он собирался описать в своей повести, обернулась головокружительным приключением. Совсем недавно он был в Остине, вел серую жизнь, а теперь, в Пекине, оказалось, что он — потомок национального героя. Он на минуту представил себе, какое дурацкое выражение лица будет у Норберто Флореса Арминьо, если тот вдруг узнает, кто такой в действительности Нельсон Чоучэнь Оталора — прозаик, поэт, да еще и герой. «Ты стал на пути у скорого поезда, мать твою, и хотел остановить его пальцем. Он раздавит тебя». Все, кто смеялся над ним, будут кусать себя от зависти, когда он опубликует свою книгу и сообщит читателям планеты о том, кто он на самом деле. Даже с Сомерсетом Моэмом не случалось ничего подобного!

— Что это за текст? — спросил Нельсон.

— Философское произведение в поэтической форме, — сказал Чен. — Возможно, вы слышали это название: «Далекая прозрачность воздуха» Ван Мина, мудрого философа XVIII века.

— Увы, мне незнакомо это название, — признался Нельсон. — Я плохо знаю китайскую литературу.

Старик отпил большой глоток чая, вытер губы салфеткой и глянул ему прямо в глаза.

— Наше желание, господин Чоучэнь, — чтобы вы заняли место вашего дедушки. Мы все в организации намерены присягнуть вам на верность. Поэтому я здесь.

Нельсон залпом допил свой кофе и объявил:

— Рассчитывайте на меня. Что я должен делать?

Поменявшись местами в машине — Чжэн сел за руль, а я перебрался назад, чтобы охранять молодого китайца, который лежал лицом вниз, со связанными руками и не мог двигаться, — мы подъехали к дому, вытащили нашего заложника из машины и легкими толчками заставили его войти в одну из внутренних комнат.

— Перед тем как продолжить, — сказал я Чжэну, — хочу заявить, что не согласен с силовыми методами. Этот молодой человек, пока не доказана его вина, заслуживает такого уважения и обращения, какого заслуживает любой человек, в отношении которого действует презумпция не виновности. Я понятно говорю? Я ненавижу насилие.

Чжэн смотрел на меня очень серьезно, привязывая китайца к стулу.

— Напомню вам, что я священник, — веско произнес он. — Я уважаю Евангелие, права человека и Женевскую конвенцию. Вам следует также знать, что как солдат я воспитан на военной теории Мао Цзэдуна, согласно которой каждый пленник — это потенциальный союзник. Не беспокойтесь, я тоже ненавижу насилие.

Сказав это, он поднял руку и влепил молодому человеку звучную пощечину. На щеке у того на секунду проступил отпечаток всех пяти пальцев Чжэна.

— А происходит вот что, — продолжал он, — он должен что-нибудь получить взамен на сведения, которые мне расскажет, я ясно выражаюсь?

Я предпочел воздержаться от дальнейших замечаний, но, все-таки сомневаясь, остался в комнате и сел, следя за происходящим. Чжэн говорил с пленником очень резко. Раза два он что-то прокричал. Молодой человек в страхе отвечал. Так они некоторое время общались. Я не понимал ни слова, но по крайней мере побоев больше не было. Они снова что-то прокричали друг другу, и молодой человек принялся плакать.

— Он уже у меня в руках, — пояснил мне Чжэн. — Теперь он скажет нам то, что нам необходимо знать.

— Что именно должен сказать нам этот молодой человек? — спросил я.

— Ну, много всего, хотя и не то, что я думал, — ответил Чжэн. — Если действительно тайное общество захватило отца Жерара, то этот несчастный, видимо, не знает, где того прячут. Информация такого рода распространяется только среди высших иерархов. Это уж точно. Поэтому мне нужно от него имя и, если он знает, адрес кого-нибудь, за кем мы сможем следить.

— Он скажет?

— Думаю, да.

— Если вы снова будете его бить, я предпочитаю выйти из комнаты.

— Этого не потребуется, — ответил Чжэн. — Он очень напуган.

— Что вы ему сказали?

— Ничего особенного, — ответил Чжэн, — только то, что человек, на которого он донес, помощник в архиве, находится в больнице в очень тяжелом состоянии, и если он не будет сотрудничать, я выдам его полиции. Здесь полиция — дело серьезное. Я сказал еще, что за подобное преступление его могут депортировать во внутренние районы страны, а его мать скорее всего оставят дома. Этого было достаточно.

Молодой человек перестал плакать. Потом сказал что-то, а Чжэн занес в блокнот. Закончив писать, Чжэн поднял руку и снова влепил ему пощечину, на этот раз более легкую, чем первая.

— А теперь за что вы его бьете? — спросил я, нервничая.

— За предательство, — сказал он. — Никто не должен быть доносчиком, даже под давлением. Он сам меня попросил, чтобы я это сделал.

Я снова замолчал. Нет, решительно этот мир — нечто новое для меня.

— Что мы с ним будем делать? — спросил я.

— На некоторое время он останется с нами, — сказал Чжэн, — до тех пор, пока не распутаем этот

Вы читаете Самозванцы
Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату