Днем на годекане мужчины Судили-рядили про жизнь. А к ночи пред каждым камином Сходился семейный меджлис. Оценки менялись, и место Другим уступали они. Телок, не отведавший теста, Воротит башку от квашни. Вот так и Али. Он вначале В колхоз отказался вступать. Потом записался. Едва ли Подался теперь бы он вспять. Он понял: колхоз — это сила. Ему ведь, что ни говори, Отару пасти поручило Правление «Новой зари». И в горы однажды на муле Приехал гонец досветла. «Али, — закричал он, — в ауле Жена тебе дочь родила!» Большой огурец из кармана Торчал у посланца того. Посланец был сыном Салмана, И звали Османом его. Али в благодарность шутливо Промолвил, усы теребя: «Когда подрастет мое диво, Захочешь — отдам за тебя?!» Осман отвечал, что девчонка Такому, как он, — ни к чему И лучше Али пусть ягненка Подарит сегодня ему. А было мальчишке в ту пору Всего лишь четырнадцать лет. Шло время. Долины и горы Не раз изменяли свой цвет. С нагорий до сроков студеных В степь гнали овец чабаны. И вновь пригоняли на склоны По первому зову весны. Поэтому грустно, бывало, Над люлькой поет Хадижат О том, что Али не видала Какой уже месяц подряд: «Лягут пусть в горах снега, Чтоб домой Али вернулся. Пусть весна придет в луга, Чтобы мой Али вернулся. Красногрудых снегирей Манят в инее рябины. Эту пору я люблю: Сходит мой Али с вершины. Я люблю, когда в горах Распускаются тюльпаны. В эту пору мой Али Возвращается с кутана. Лето тянется, как год. Оттого, наверно, это, Что в горах Али всегда На лугах проводит лето. Долго тянется зима. Солнце прячется в тумане. Оттого, что мой Али Не в ауле — на кутане.
