— Мне это нравится.
— Знаете, а мне — нет, — сказала я.
Он поглядел на меня и нахмурился.
— Вы будете делать то, что вам скажут. Вы слишком непослушны.
Непослушна? Я?
Бруно подгребал к нам. Он тяжело опирался на стену, но дуло его пистолета смотрело мне прямо в грудь.
— Я был бы счастлив пристрелить тебя на месте, — сказал он. Голос его был хриплым от боли.
— Разбитая коленка болит, да? — спросила я с улыбкой. Лучше умереть, чем стать добровольной прислужницей королевы вуду.
Он скрипнул зубами. Пистолет чуть заметно дрогнул, но я думаю, что скорее от гнева, чем от боли.
— Я буду счастлив тебя убить.
— В последний раз у тебя это плохо вышло. Я думаю, рефери присудил бы очко мне.
— Здесь нет никаких гребаных рефери. Я тебя убью.
— Бруно, — сказал Гейнор, — она нужна нам целой и невредимой.
— А после того, как она оживит зомби? — спросил Бруно.
— Если она станет помощницей Сеньоры, тебе нельзя будет ее трогать. Если заклинание не сработает, сможешь ее убить.
Бруно оскалил белые зубы. На улыбку это было мало похоже.
— Я надеюсь, что заклинание не подействует.
Гейнор смерил своего телохранителя колючим взглядом.
— Не позволяй личным чувствам возобладать над деловыми соображениями, Бруно.
Бруно с трудом сглотнул.
— Да, сэр. — Казалось, ему тяжело произносить этот титул.
За спиной у Доминги возник Энцо. Он остановился у стены, стараясь держаться подальше от хозяйской «зверюшки».
Антонио наконец лишился работы телохранителя. Ну и правильно. Ему бы лучше по голубям из рогатки стрелять.
Томми, прихрамывая, подошел поближе к нам. В руках у него был большой «магнум». Лицо его было пунцовым от гнева, а возможно, и от боли.
— Я тебя убью, — прошипел он.
— Займи очередь, — сказала я.
— Энцо, помоги Бруно и Томми привязать эту маленькую девочку к стулу в комнате. Она намного опаснее, чем кажется, — сказал Гейнор.
Энцо схватил меня за руку. Я не стала сопротивляться. Я полагала, что в его руках мне будет лучше, чем в руках любого из этих двоих. Томми и Бруно смотрели на меня так, словно очень рассчитывали на мое неповиновение. Я думаю, им не терпелось сделать мне больно.
Когда Энцо вел меня мимо них, я спросила:
— Это из-за того, что я — женщина, или вы в принципе не умеете проигрывать?
— Я ее пристрелю, — прохрюкал Томми.
— Попозже, — сказал Гейнор, — попозже.
Интересно, он это всерьез? Если заклинание Доминги сработает, я превращусь в живого зомби и буду выполнять ее волю. Если оно не сработает, Томми или Бруно, или оба вместе меня укокошат. Я надеялась, что есть еще что-то третье.
36
Что-то третье заключалось в том, что я очнулась привязанной к стулу. Из трех предложенных вариантов это был лучший, но ненамного. Я не люблю, когда меня связывают. Это означает, что больше выбора у меня нет. У Доминги были обрезки моих волос и ногтей. Волосы и ногти для того, чтобы составить заклинание повиновения. Вот черт.
Стул был старым, с прямой спинкой. Мои запястья были привязаны к задним ножкам, а ноги — к передним. Веревки были затянуты туго. Я напрягла мускулы в надежде немного ослабить узлы. Никакого эффекта.
Меня связывали уже не однажды, и всякий раз я тешила себя иллюзией, что, как Гудини, смогу ослабить путы и освободиться. Почему-то так никогда не получается. Если уж тебя связали, ты остаешься связанным, пока тебя не отпустят.
Беда только в том, что на сей раз меня отпустят лишь затем, чтобы испробовать на мне маленькое гадкое заклинание. Я должна сбежать раньше. Чего бы мне это ни стоило. Милый Боже, пожалуйста, дай мне сбежать.
Дверь открылась, словно в ответ на молитву, но это был не освободитель.
Вошел Бруно, неся на руках Ванду. Правая сторона ее лица была в засохшей крови. Над глазом порез, на левой щеке — огромный синяк. Нижняя губа была разорвана и еще кровоточила. Глаза были закрыты. По-моему, она была без сознания.
У меня тоже был весьма болезненный синяк на левой стороне лица — последствия схватки с Бруно, — но по сравнению с тем, что выпало на долю Ванды, это было ничто.
— И что теперь? — спросила я Бруно.
— Это тебе для компании. Когда эта шлюха очнется, спроси ее, что еще Томми с ней делал. Может, тогда ты станешь сговорчивее.
— А я думала, что Доминга собралась меня околдовать, чтобы помочь вам, недоумкам.
Он пожал плечами.
— Гейнор не слишком верит в нее с тех пор, как она так облажалась.
— Он никому не дает второго шанса, — заметила я.
— Это уж точно. — Он положил Ванду на пол. — Ты, девочка, лучше прими его предложение. Одна мертвая шлюха — и ты получишь миллион долларов. Соглашайся.
— Вы хотите использовать Ванду в качестве жертвы? — Даже мне показалось, что мой голос звучит устало.
— Гейнор не дает второго шанса.
Я кивнула.
— Как твое колено?
Бруно поморщился.
— Я его вправил.
— Боль, наверное, была адская, — сказала я.
— Еще бы. Если ты не согласишься на предложение Гейнора, то узнаешь это на собственной шкуре.
— Око за око, — сказала я.
Бруно кивнул и поднялся. Он старался не слишком нагружать правую ногу. Увидев, что я смотрю на его больное колено, он сказал:
— Поговори с Вандой. И хорошенько подумай. Гейнор говорит, что превратит тебя в калеку, а потом сделает своей игрушкой. Ты же этого не хочешь.
— Как у тебя хватает совести на него работать?
Бруно пожал плечами.
— Он хорошо платит.
— Деньги — это еще не все.
— Так обычно говорят те, кто никогда не голодал.
Он меня подловил. Мне оставалось только молча смотреть на него. Мы пялились друг на друга минут
