и глубоко вдохнул и кивнул, сняв пальцы с рук. Порезы заполнились кровью, но упало только несколько капель. Малые порезы – малая боль. Иногда боль помогает не поддаться гипнозу вампа.
Голос его звучал напряженно, но ясно, он отчетливо произносил слова, будто говорить ему было очень трудно.
– Среди бабьих сказок о нас есть правдивые, и одна из них – что ликантроп должен после превращения жрать.
Его расширенные зрачки скрыли белки глаз и глядели на меня, затягивая. Они сверкали, как черные пуговицы.
– И вы тоже собираетесь на меня наброситься?
Он покачал головой.
– Зверь не владеет мной. Я владею зверем.
Второй стоял спокойно.
– А вас почему это не волнует?
– Я не хищник. Кровь меня не зовет.
Из коридора донеслось хныканье. Юноша не старше двадцати лет вползал в комнату на четвереньках. И хныкал, будто произносил мантру.
Он поднял голову, понюхал воздух. Голова его дернулась ко мне, глаза поймали меня в фокус, и он пополз в мою сторону. Глаза у него были синие, как весеннее небо, невинные, как апрельское утро. Только взгляд их не был невинным. Он глядел на меня, будто прикидывая, какова я на вкус. Будь он человеком, я бы решила, что у него на уме секс, а сейчас... наверное, еда.
Я навела пистолет ему в лоб. Он глядел мимо дула, на меня. Вряд ли он вообще его увидел. Он коснулся моей ноги, и я его не застрелила. Он вроде бы вреда не причинял. Я не могла взять в толк, что происходит, но застрелить его за то, что он меня коснулся, я не могла. Не могла – и все. Надо что-то сделать, чтобы заслужить пулю в лоб. Даже от меня.
Я осторожно повела пистолетом у него перед глазами. Они не следили за движением.
Руки его схватились за мои джинсы, он подтянулся и встал на колени. Голова его оказалась у меня чуть выше пояса, синие глаза смотрели мне в лицо. Он погрузил лицо мне в живот – ткнулся, как щенок.
Я постучала его стволом по голове.
– Слушай, друг, мы с тобой недостаточно для этого знакомы. Встань-ка!
Он зарылся головой мне под свитер. Чуть-чуть прикусил бок. Напрягся, и руки у него застыли, он задышал тяжело и прерывисто.
А я внезапно перепугалась. Что для одного – любовная игра, для другого – закуска перед обедом.
– Уберите его от меня, пока я ему ничего не сделала!
Рафаэль крикнул, перекрывая хаос:
– Маркус!
Это слово осталось звенеть в наступившей тишине. Все лица повернулись к нему. Окровавленные лица. Элизабет, черноволосой, нигде не было видно. Только Маркус был чист. Он стоял на сцене, напряженно выпрямившись, но вибрировал как камертон, если по нему ударить. Щеки у него ввалились, глаза горели от неимоверного усилия. Он глядел на нас, как утопающий, который твердо решил, что не будет звать на помощь.
– Джейсону трудно себя контролировать, – сказал Рафаэль. – Он из твоих волков. Отзови его.
Габриэль поднялся с покрытым кровью лицом и обнажил в смехе блеснувшие клыки.
– Странно мне, что мисс Блейк его до сих пор не убила.
Райна оторвалась от жертвы; на подбородке ее краснело пятно крови.
– Мисс Блейк отказалась от защиты Маркуса. Она – доминант. Пусть теперь узнает, что значит отвергать нашу помощь.
Джейсон судорожно прижимался ко мне. Руки его свело, лицо прильнуло к моему животу. Кожей я ощущала его дыхание – горячее и слишком тяжелое для происходящего.
– Вы меня сюда позвали вам помочь, Маркус. Хреновое у вас гостеприимство.
Он глянул на меня гневно, но даже на таком расстоянии было видно, как лицо его дернулось в нервном тике. Будто что-то живое пыталось вылезти наружу.
– Слишком поздно уже для делового разговора, мисс Блейк. Ситуация вышла из-под контроля.
– Я не шучу. Уберите его от меня. Одного трупа за ночь достаточно.
Райна подошла к нему, протягивая окровавленную руку.
– Пусть признает твое главенство над собой. Признает, что ей нужна твоя помощь.
Маркус посмотрел на меня.
– Признайте мое главенство, мисс Блейк, и я отзову Джейсона.
– Да пошел ты, Маркус! Я не прошу спасти меня, я вам говорю – спасите его. Или вам плевать на членов своей стаи?
– Рафаэль – король, – сказала Райна, – пусть он тебя и спасает.
Мальчишка задрожал. Его хватка усилилась до боли. Если он прижмет меня еще сильнее, я перервусь пополам. Он встал, все еще сцепив руки у меня за спиной, и оказался примерно моего роста. Наши лица сошлись вплотную. Он склонил голову, будто собираясь меня поцеловать, но его снова пробрала дрожь. Губы его ткнулись мне в волосы, в шею.
Я прижала дуло браунинга к его груди. Если только попробует укусить, он труп.
Но покойный Альфред был насильником, а этот, кажется, просто не может себя контролировать – непреодолимый импульс. Если я подожду достаточно долго, моя смерть неминуема. И все же, пока он мне ничего плохого не сделал, я не хотела его убивать. И к тому же у меня появилось ощущение радости пистолета, когда я убила Альфреда. Маленькое, но появилось. И это тоже дало Джейсону некоторую слабину.
Его зубы скользнули вдоль моей шеи, вобрав краешек кожи. Мое терпение уже кончалось – даже если он не перекинется.
Кожа у меня завибрировала от его глухого рычания, и сердце забилось в горле. Я стала нажимать на спуск – нет смысла ждать, когда тебе перервут горло.
– Рафаэль, не надо! – услышала я голос Каспара.
У Джейсона дернулась голова, глянули дикие глаза. Рядом с нами стоял Рафаэль, протянув руку к лицу Джейсона. Из глубоких царапин текла кровь.
– Свежая кровь, волк!
Джейсон метнулся так быстро, что меня впечатало в стену. Когда я стукнулась головой, плечи уже смягчили удар, и только потому я не потеряла сознание. Потом я оказалась сидящей на полу, только по инстинкту не выпустив пистолета. Сила этого одного движения перепугала меня до тошноты. А я ему позволила тыкаться мордой мне в живот, будто он человек. Да он же мог меня разорвать пополам голыми руками! Может, я бы его сначала убила, но сама бы точно оказалась на том свете.
Рафаэль стоял над ним, капая кровью на пол.
– Надеюсь, вы понимаете, что я для вас сделал.
Ко мне вернулось дыхание, и я смогла заговорить.
– Хотите, чтобы я его застрелила?
По его лицу пробежало странное выражение, но черные пуговицы глаз остались мертвыми.
– Вы предлагаете мне вашу защиту.
– Защиту, шмащиту! Вы мне помогли, я помогу вам.
– Спасибо, но я это начал, я и должен закончить. А вам, наверное, стоит уйти, пока у вас не кончились серебряные пули.
Каспар протянул мне руку, чтобы помочь встать, я ее приняла. Кожа у него казалась слишком горячей – но это все. Кажется, его не тянуло меня коснуться или сожрать. Приятно для разнообразия.
В дверь валила толпа – двойками, тройками, десятками. Кто-то из вошедших шел, как сомнамбула, к телу в другом конце зала – это бросалось в глаза. Другие шли к Рафаэлю и дергающемуся в судорогах Джейсону. Ладно, он сказал, что справится. Но с полдюжины повернулись ко мне и Каспару.
И глядели на нас голодными глазами. Одна девушка упала на колени и поползла ко мне.
– Вы можете что-нибудь сделать? – спросила я.
