Тьфу ты, о чем я думаю, если рядом такие девочки…
— Ма-а-ль-чи-ки! — раздался сладкий голос, и прямо из клубов из пара вынырнули Ласка и Ромашка.
На дриадах были лишь полупрозрачные накидки, за которыми ничего нельзя было спрятать.
— Сейчас я тебя умащу, сладенький мой, — прощебетала Ромашка, залезая в мой источник.
В руках она держала флакон с благовониями. Ее накидка тут же пропиталась влагой и прямо передо мной предстали две идеальные груди. Они приближались и приближались, заслоняя все на свете. Я едва не застонал от вожделения и протянул руки…
— Бежим! — откуда-то из тумана донесся далекий голос.
— Да пошел ты к Барзулу! — ответил я, продолжая тянуться к сладострастным грудям дриады.
И вдруг мне стало больно, очень больно. На большом пальце правой руки появился надрез, из которого тут же брызнула кровь.
Я озадаченно смотрел, как в воду падают красные капли.
— Бежим!!! — раздался голос ближе.
Меня сильно хлестанули по щеке. В глазах помутилось, дриада передо мной начала таять и вскоре исчезла, а сквозь туман проступил искаженный образ невысокого человека в выгоревшей цветастой одежде.
Наварро?!
Шут снова отвесил мне пощечину, причем такую, что моя голова дернулась как боксерская груша.
— Бежим!
— Зачем? — тупо спросил я, усиленно моргая.
Наварро не ответил, а побежал куда-то в сторону.
Я недоуменно оглянулся. И тут же испуганно отпрянул. Рядом со мной в плотном коконе паутины вниз головой висел орк. Зеленокожий слегка подрагивал и что-то мычал. Глаза его были закрыты.
Юркас висел неподалеку, между двух покореженных стволов, закутанный в такой же серебристый кокон. От него уходили куда-то вдаль шевелящиеся нити толстенной паутины. Именно к парнишке и бросился Наварро.
На голой черной земле уже сидел Сбнделл, сося кровь из разрезанного пальца. Конрад склонился над Сабри и хлестал по лицу бесчувственную валькирию.
С трудом подавляя подступившую тошноту, я наблюдал, как двумя взмахами ножа шут отсекает паутину с Юркасом. И сразу же из глубины сплетения черных стволов донесся жуткий плач.
— Бежим! — в который раз закричал шут, подхватывая Юркаса на плечо.
Я кой-как смог подняться на ноги и мы побежали.
Мимо замелькали черные деревья без листьев. Ноги так и норовили поскользнуться на лишайнике и запутаться в паутине, обволакивающей все вокруг.
Спотыкаясь на каждом шагу, я словно пьяный бежал и бежал, стараясь не потерять из виду мелькающую впереди одежку шута. Нас по пятам преследовал жуткий плач, которому вторил зловещий скрип колышущихся стволов.
Когда мне стало казаться, что в легких не осталось ни капли воздуха, я почувствовал, что сапоги снова стучат по кирпичам.
Под ногами в который раз пролегал привычный Тракт, а это значило, что мы вырвались из леса.
Едва страшные деревья остались позади, я упал и растянулся на желтых кирпичах. Никакие силы сейчас не заставили бы меня подняться.
А сзади все доносился истошный плач, словно деревья понесли жуткую потерю. Потом он перешел в зловещий хохот, от которого по спине забегали тысячи мурашек. Насекомые вцепились в меня и начали медленно тащить обратно в сторону леса.
Я поднялся и против воли сделал пару шагов назад, прежде чем смог стряхнуть наваждение и остановиться.
— Бежать-пыхтеть! Славная пробежечка получилась, — заявил Наварро ставя Юркаса на Тракт.
Ученик пошатнулся, но Сабри успела поддержать его.
— Что это было? — прохрипел я, обессилено присаживаясь на дорогу и потирая виски.
— Фильера, — ответила Сабри, при этом валькирия усиленно массировала бледные щеки ладонями.
Подошел Конрад, взял меня за шкирку и без лишних слов помог принять вертикальное положение. Поддерживая друг друга, мы медленно поковыляли вперед по Тракту, стараясь отойди подальше от страшного Леса.
Мы брели до самой темноты, прежде чем рискнули остановиться на отдых.
Костер развели прямо на желтых кирпичах, не отважившись сходить в сторону от Тракта.
— Как же мы так попались? — спросил я, пока остальные молча ужинали.
Мне в глотку ничего не лезло, до сих пор тошнило от райских плодов.
— Я слышала о таком, читала в древних книгах, но никогда не сталкивалась, — откликнулась Сабри, поднимая голову с плеча Наварро. — Она окружает свое логово невидимой глазом сетью. А когда ничего не ведающие жертвы попадаются, она укладывает их в мягкий кокон и навевает желанные образы. Фильера питается их жизненной силой.
— Выходит, история про Юродивого — правда? — спросил Конрад.
— Того, что изрек Туманное Пророчество? — оживился Юркас.
— Он провисел в сетях Марены больше сотни лет, — поведала Сабри. — Когда его освободил Бродячий Охотник, он не смог дальше существовать нормально, жизнь казалась пресной и скучной. Он все искал Объятий Фильеры и даже маги не могли его вылечить.
Представляю, каково это — вернуться домой через сотню лет. Ни родных, ни знакомых, да и страна вполне могла уже быть другая.
Сабри снова склонила голову на плечо шута.
— А как ты не поддался чарам Фильеры? — подозрительно нахмурился Конрад, обращаясь к Наварро.
— Хе, как-как. Я же все-таки шут, дурак тобишь.
— Блаженные и юродивые могут пройти через Тенета Фильеры, — пояснила Сабри-Ойя. — Их она не чует.
И только тут я сообразил, что шут, которого мы считали погибшим, снова вернулся к нам живым и здоровым.
— Слушай, а куда делся твой шрам? — задал я вопрос, пристально рассматривая Шестого.
— Он улетел, и обещал не вернуться, — отмахнулся Наварро.
— Я серьезно.
— Какое серьезно, я же шут, понимаешь? Дурак, если по-простому. Болван — голова садовая. Обалдуй. Телепень…
Не знаю, сколько бы еще изгалялся шут, если бы Конрад не остановил его своим тяжелым взглядом.
— Ладно, — вздохнул Шестой. — Копать-потеть, только для вас поведаю все с самого начала. Однажды засобачил я лягушку за пазуху одному прощелыге, сыну графа Лофирейского. А тот ловкость мою не оценил, давай сразу хвататься за меч, мол, порешу на месте. Ну я на коленях бросаюсь прямо к государю и в слезах молю: Винс, братишка, этот нехороший человек хочет меня того, жизни всей лишить. А братишка и отвечает: 'Не переживай так, ты мне очень дорог. И ежели он тебя убьет, так я тут же прикажу его повесить'. Что ты, Винс, сокрушаюсь я, как так можно поступать с этим молодым человеком? Я хочу, чтобы ты его повесил, пока я жив.
Шут сделал театральную паузу, видимо ожидая увидеть улыбки на наших лицах. Но всем было не до смеха, кроме Сабри, которая слегка растянула губы.
— Ну, хорошо, — снова деланно вздохнул Наварро. — Не дали мне помереть люди добрые. Видно Седой Жнец решил, что я не выполнил еще кой-чего в этой жизни, или просто опоздал я на встречу с Ним. В общем, подобрал меня маг один бродячий, не из наших краев, аж из Галифата занесло его в поисках
