меня изнасиловать. То есть я хотела сделать то, чего он делать не хотел – по крайней мере на первом этапе. Если дело не кончится быстро, я пропала.
Я встала на колено и пригнулась, держа по ножу в каждой руке. Он хотел подойти ближе, он даже хотел быть раненным, поэтому никакого фехтования, никакой разведки. Я его подманю и убью.
У меня в животе забурлила сила, захлестнула меня волной ощущений. Запах летнего леса был так силен, что я закашлялась. На миг не стало видно комнаты – мелькнуло что-то другое, какие-то обрывки изображения, будто разбросанная по полу мозаика. Когда это кончилось, остались три мысли: страх, беспомощность, жажда.
В глазах прояснилось. Надо мной было хмурое лицо Габриэля.
– Что с тобой стряслось, Анита? Кассандра тебя слишком сильно стукнула?
Я тряхнула головой и сделала прерывистый вдох.
– Ты что, Габриэль, решил обойтись одними словами?
Он усмехнулся – медленной ленивой усмешкой, обнажив клыки, и вдруг оказался рядом. Я полоснула не думая – чистый рефлекс. Он отпрыгнул, и кровь выступила у него на животе тонкой алой полосой.
Он медленно и чувственно потер эту кровь пальцами, облизал их медленными движениями. На камеру. Влез на постель и обернул тело белой простыней, завернулся в нее, запутался, откинулся назад, обнажив шею. Я почти могла дотянуться.
– Иди поиграй, Анита.
Соблазн был, но я знала, в чем подвох. Я уже видела, как Ричард рвал простыни, как бумагу.
– Я здесь, Габриэль, иди сам ко мне.
Он перекатился на живот.
– Я-то думал, что буду за тобой гоняться. Так неинтересно.
Я улыбнулась:
– Подойди ближе, и будет очень интересно. И весело.
Он встал на колени, простыни измазались кровью, когда он из них вылезал. Вдруг Габриэль оказался рядом, я даже не видела как. Рядом и сзади.
Я упала на ягодицы, отчаянно стараясь не выпускать его из виду. А он стоял рядом, чуть-чуть не дотянуться. Еще секунда – и правую руку резко ударило болью. Поглядев, я увидала следы когтей.
Он поднял руку у меня перед глазами, из-под пальцев полезли когти.
– Мяу! – сказал он.
Я попыталась успокоить сердцебиение – и не смогла. Эта царапина могла значить, что, даже если он меня не убьет, я через месяц буду отращивать мех.
Это не был крик, который можно услышать ушами. Это не был звук. Я не знаю, как выразить это словами, но Ричард вскрикнул внутри меня. Его сила залила меня, и вдали я ощутила линию к Жан-Клоду. Что-то тугое и болезненное держало его. Я попыталась встать – и споткнулась.
– В чем дело, Анита? Я тебя не сильно поцарапал. Я покачала головой и встала. Он не собирался подходить. Ричард начал впадать в отчаяние. Мысленно протянувшись наружу, я почувствовала заклинание Доминика. Он как-то его экранировал, но от меня скрыть не мог. И заклинание набирало силу. У меня не было времени дальше играть с Габриэлем.
– Габриэль, перестань играть на камеру. Ты меня хочешь или нет?
Он прищурился:
– Ты что-то задумала.
– Можешь не сомневаться. Ну, трахай же меня, если у тебя есть яйца!
Я прислонилась спиной к стене, надеясь, что этого будет достаточно, и зная, что это не так. Нить силы я бросила обратно Ричарду, надеясь, что он поймет намек и несколько минут перебивать не будет. Если он меня отвлечет, когда не надо, все будет кончено.
Габриэль подходил крадучись, провоцируя меня оторваться от стены и напасть. Я сделала то, чего он от меня ожидал: попыталась нанести удар, а его уже не было. Это было коздух резать.
Он полоснул когтями и вспорол мне тыльную сторону левой руки. Я ударила правой, пытаясь удержать в левой нож. Он ударил снова, на этот раз не когтями, а тыльной стороной. Руку мне свело судорогой, нож из нее вылетел, кувыркаясь.
Тело Габриэля ударило в меня, сбив на пол. Нож в правой руке я сунула ему в живот даже раньше, чем ударилась о пол спиной. Но, вгоняя нож, мне пришлось принять на спину неамортизированный удар. От него перехватило дыхание на миг – а Габриэлю мига было достаточно.
Он схватил меня за руки снизу, не пытаясь их фиксировать, а отводя от ножа, торчавшего у него в животе. Я думала, что он вытащит клинок, но он не стал этого делать, а прижался ко мне рукояткой и надавил. Нож вошел в него по рукоять, а он продолжал давить. Рукоятка больно уперлась мне в живот, будто Габриэль хотел раздавить ее между нами.
Он содрогнулся, приподнялся, прижимая меня к земле нижней половиной тела, раздвигая мне ноги, так что я чувствовала его тяжелую твердость. Выхватив лезвие с алым фонтаном, он всадил его вниз с такой силой, что я лишь наполовину успела защитить руками лицо, когда нож воткнулся в ковер. По самую рукоять в паркетный пол, так близко ко мне, что прихватил прядь волос.
Габриэль расстегнул мне пуговицу джинсов. Он даже не пытался держать мои руки, но у меня оставался всего один нож. Если я его потеряю, мне нечем будет убить Габриэля. Нам предстояло выяснить, насколько у меня хорошие нервы.
Снова меня захлестнула сила Ричарда, но по-другому. Не так отчаянно, а будто пытаясь что-то мне шепнуть, что-то предложить. И я поняла, что это. Первая метка. Жан-Клод и Ричард – потому что это были они – не могли этого сделать без моего разрешения. Я была слишком сильна, чтобы меня заставить, – по крайней мере сильна в паранормальном смысле.
Габриэль прижимал бедрами мои ноги, а руками схватился за перед джинсов, рванул когтями и раздернул ткань почти до лобка.
Я вскрикнула и отдалась Ричарду. Лучше знакомый монстр, чем тот, который сдирает с тебя штаны. По телу пробежала теплая струйка. Это оказалось проще, чем тогда, когда Жан-Клод делал это один – когда-то давно. И даже если знать, что это, ощущение было не очень сильное.
Но мне сразу стало лучше. Прояснилось в голове, я как-то... как-то усилилась. Габриэль остановился, лежа на мне:
– Что за черт?
У него руки покрылись гусиной кожей – сила задела его краем.
– Я ничего не почувствовала, – сказала я и потянула за торчащий из пола нож, стараясь выдернуть. Габриэль разорвал на мне джинсы двумя руками, и между мной и им ничего не осталось, кроме моего белья и его кожаных штанов. Рука, протянутая к ножу, была выгнута под неудобным углом, и я успела лишь наполовину вытянуть его, когда Габриэль полез мне в трусы.
Я завопила. Я завопила:
– Ричард!
Сила окатила меня. Когда это делал Жан-Клод, я видела, как горят во мне его синие глаза. Когда Ричард действовал как фокус, ничего не было видно, но оглушали запахи – лес, его кожа, одеколон Жан-Клода. Вкус их обоих был у меня во рту, будто я попеременно глотала два разных крепких вина.
Рука Габриэля застыла перед моим телом; он уставился на меня.
– Ты что это такое сделала? – Его голос упал до шепота.
– А ты думал, меня просто изнасиловать?
Я рассмеялась, и это его смутило. Что-то похожее на страх мелькнуло в глазах. Он убрал руку. То, что ее не было у меня в трусах, было настолько лучше, что словами не передать. Я хотела, чтобы он никогда больше так меня не трогал. Никогда.
У меня было два варианта. Вырваться и надеяться убежать или вернуться к сексу и убить его. Вторая метка не дала мне особой силы. Скорее мальчики больше получили от моей силы, чем я от их. Значит, секс.
– Чего там? – спросила Райна от камеры.
– У Габриэля упал, – сказала я, приподнимаясь на локтях. При этом воткнутый в пол нож вырвал прядь моих волос – небольшая боль, но я знала, что Габриэля она заведет. Так и вышло.
