не вам. Не человеку, который повезет меня в Вельсна и Фанум Вольтумна.
— Сколько времени потребуется вам, чтобы передумать? — спросила я.
— Передумать я не могу, однако мне нужны полторы сотни тысяч долларов. И все. На эти деньги я смогу нанять фургон, покрыть расходы на завершение собственной гробницы и помещение меня в нее. Видите ли вы здесь что-либо, за что можно заплатить подобные деньги?
— Гидрия с химерой, — проговорила я.
— Нет-нет! — воскликнул он. — Все что угодно, но только не гидрию. Она станет последней вещью, с которой я расстанусь. Как насчет храмового фриза? Броская вещь, не так ли? Отдам ее за сто пятьдесят тысяч. Она стоит этих денег, вы это знаете.
— Да, стоит. Однако мне придется проконсультироваться с клиентом.
— Ладно, но только не затягивайте. Мне необходимо попасть в Вельсну. Как вы считаете, ваш клиент захочет его приобрести?
Телефонный звонок избавил меня от необходимости отвечать.
— Придется взять трубку, — проговорил он. — Возможно, это по объявлению. Кстати, если хотите сменить Велатри, можете сослаться на меня. Подождите секунду.
Он взял трубку телефона.
— А если я загляну к вам завтра? — спросила я.
— Сто пятьдесят тысяч долларов.
Взяв меня за руку, он прижал телефонную трубку к груди.
— Очень хорошая цена. Вы должны купить его. Я знаю, что у меня осталось очень немного времени. Так говорят предзнаменования. Я должен побывать в Вельсне на собрании двенадцати, а потом можно будет и умереть. Обещайте мне, что вернетесь сюда.
Я бежала из комнаты так быстро, как только могла. Снаружи было уже темно, и Буше задремал в машине. Замок теперь казался зловещей — почти без огонька — мрачной тенью, вырисовывавшейся на фоне ночного неба. Я быстро доехала до города, сразу же избавилась от Буше и отправилась прямо в номер гостиницы. Хорошенько постояв под горячим душем, чтобы смыть с себя воспоминания о жутком дне и доме, я спустилась вниз, чтобы выпить. Отель располагался на милой маленькой площади, и столики бара-кафе выплескивались и на улицу. Я купила местных газет и проглядела их за бокалом вина. Необходимую информацию я отыскала буквально через три минуты. Теперь я была готова к встрече с Буше.
— Йа-ху! Эй, там! — послышался знакомый голос, и я заметила Дотти и Кайла, выпивавших в кафе. За другим столиком неподалеку располагались Буше с Леклерком, а может быть, и Леконтом? Учитывая его нечистые дела, я не удивилась бы, узнав, что этот тип пользуется более чем одним именем. Оба они казались раздраженными. Я подумала, сумел ли Буше найти себе дешевое место для ночлега, и по- прежнему ли Леклерк намеревается одурачить меня. В паре столиков за ними сидел мой друг Антонио Прекрасный, как и Дотти улыбнувшийся и помахавший мне. Интересно, как это все они сумели собраться в одном месте, особенно любопытно, как это сумел сделать Антонио, которого я ни разу не видела на всем протяжении нескольких часов езды от Парижа до Виши и который тем не менее сумел последовать за мной. Я направилась в первую очередь к Антонио.
— Мне нужно переговорить с вашим боссом, — сказала я. — Прямо сейчас.
— Прямо сейчас не получится, — ответил Антонио. — Но я устрою вам разговор. Он позвонит вам в отель сегодня же поздно вечером или завтра прямо с утра.
Он посмотрел на часы.
— Надеюсь, это означает, что я скоро увижу свою прекрасную Терезу.
— Я тоже надеюсь на это, — ответила я. Он просиял, наделив меня самой обаятельной из улыбок.
— Думаю, что отношения наши закончены, — после этого сказала я Буше, положив перед ним на столик газету. На Леклерка я не стала обращать внимания, он также не стал узнавать меня.
— Но вы обещали мне по меньшей мере пять тысяч долларов, — напомнил Буше.
— Ваше присутствие могло стоить мне сделки, — возразила я. — Пять тысяч слишком дорогая цена за ваши услуги.
— Я не понимаю причин подобного отношения ко мне, — проговорил он, прижимая ладонь к сердцу.
— Едва ли, — ответила я, постучав по газете. Буше даже смотреть на нее. Он прекрасно знал, что там помещено оплаченное объявление, приглашающее всех желающих на распродажу имущества некоего шато, расположенного возле Виши.
— На вашем месте я не стал бы испытывать такой уверенности в приобретении коня, — проговорил Леклерк, отбросив все претензии на обаяние. — Как вы могли самостоятельно убедиться, у Годара поехала крыша. Он пригласил меня утром заглянуть к нему. Так что посмотрим, чья возьмет.
— Посмотрим, — согласилась я.
— Вот так-то оно лучше.
Дотти расплылась в улыбке, когда я опустилась возле нее. Мне нужно было убить пару часов, и общество Дотти обещало мне больше веселья, чем компания Буше.
— Что именно? — осведомилась я, уставшая и приунывшая после этого дня.
— Вот это вот, — она указала в сторону Антонио, расплачивавшегося по счету. — Клайв сказал мне, что у тебя новый приятель.
— Нет, Дотти, это тоже не он. — Я вздохнула.
— Жаль, — проговорила она. — Такого великолепного парня нечасто можно увидеть.
Кайл обдумывал эту фразу не меньше минуты, а потом нахмурился.
Глава четвёртая
— Годар не хочет продавать скульптуру, — сказала я Лейку.
— Тогда предложите ему больше, — ответил он. — Этот конь мне нужен.
— Если вы настаиваете, я могу уговорить его расстаться с ней за сто пятьдесят тысяч — проговорила я.
— Сто пятьдесят тысяч чего? — переспросил он.
— Долларов.
— Вы шутите. Всего-то? А я был готов израсходовать миллионы. Так в чем же дело?
— Это подделка.
Трубка ненадолго умолкла, наконец он спросил.
— Вы уверены в этом?
— Да.
— И что приводит вас к подобному заключению?
— В основном качество работы. Ничего похожего на Химеру из Ареццо. Я хочу сказать, что если бы эти предметы сделал один и тот же художник или в худшем случае мастерская, между ними существовало бы некое сходство, и исполнение было бы равным по качеству. Это не так. Потом на ноге коня находится этрусская надпись. Она и выглядит, как на лапе Химеры, и означает тоже самое. Но Химера была изготовлена методом утраченного воска.
— Каким? — перебил он.
— Утраченного воска, — сказала я. — Из воска изготовляется точное изображение, а потом в форму с восковой Химерой заливается расплавленный металл. Воск плавится, металл застывает, получаем бронзовую скульптуру.
— Да-да, — проговорил он. — Вспомнил. Переходите к делу.
— А дело заключается в том, что надпись на Химере, посвящающая ее Тинии, была сделана в воске перед изготовлением фигуры. Надпись же на ноге коня, напротив, была выгравирована уже после отливки. Я думаю, что статуе может быть примерно около века, но какой-то предприимчивый тип вырезал эти буквы
