несмотря на всю их прелесть, ни один экспонат в шкафчике не мог сравниться с комплектом серебряных шкатулок, но не потому, что фигурки передо мной были небезупречны, а потому, что в шкатулках было что- то особенное. Время от времени встречаются предметы искусства, завладевающие нашим воображением, возможно, потому, что представляют собой лицо эпохи, или же их возникновение связано с какой-то историей, по-прежнему имеющей для нас актуальное звучание, либо символизируют нечто глубокое. Подобное искусство глубоко трогает нас. Да, погребальные фигурки передо мной были прекрасны и, несомненно, подлинны. Да, работа была безупречной. Да, и фигурки, и шкатулки принадлежали к одной эпохе, может быть, даже были найдены в одной и той же танской гробнице. Однако серебряные шкатулки с дразнящей и дарящей надежду формулой эликсира бессмертия превосходили все остальное. Бертон был прав. Именно такой экспонат захочет приобрести для отдела азиатского искусства музей, подобный Коттингемскому. Да и любой другой музей.
Я не слышала, как Бертон подошел ко мне.
— Сказочные вещицы, — произнес он. — Но не такие, как серебряная шкатулка.
— Да.
— Мы должны ее найти, Лара. Неважно, какому музею она достанется, моему или тому, куда собирается ее передать твой клиент. Мы должны ее найти во что бы то ни стало.
— Да, Бертон, ты прав.
— И мы найдем. А теперь пошли ужинать.
Среди гостей было несколько знакомых мне человек, но кое-кого я не знала. Там были Майра и Руби, Бертон и Дэвид. Майра отозвала меня в сторонку и указала на группу людей, в том числе на господина в дальнем конце комнаты.
— Большая шишка из правительства, — прошептала она. — Очень влиятельный. Сын близкого друга Мао Цзэдуна. Учился в Гарварде.
— Я думала, что из Китая невозможно выехать учиться в Гарвард, — ответила я. — Когда я была тут двадцать лет назад, а именно в то время этот человек, скорее всего, учился, надо было получить особое разрешение, чтобы покинуть страну.
— Нет ничего невозможного, если ты сын друга Мао. Тебе что-нибудь говорит термин «красный принц» или «красная принцесса»?
— Ничего.
— Это дети людей, приближенных к Мао. Я бы сказала, в этой комнате их несколько. У друзей Мао были особые привилегии, они могли получить лучшее жилье, им позволялось богатеть, в отличие от простых людей, и их дети могли учиться в Гарварде.
— Но теперь, когда страна стала более открытой, возможно, это уже не имеет прежнего значения?
— Ничего подобного. Руби хотела бы учиться за границей. Думаешь, она тут же получит паспорт? Нет. Конечно, я сделаю для нее все возможное, потому что она талантлива и достойна большего, чем просто помогать мне. Я буду по ней скучать. Она нашла для меня офис и общается с чиновниками, с которыми я бы не сумела сладить. Но если она хочет уехать, я попытаюсь ей помочь. Я привела ее сегодня, потому что хочу познакомить с влиятельным доктором Се. Я здесь для того, чтобы умаслить правительственных чиновников.
— Полагаю, если доктор Се собрал гостей, он был уверен, что получит свой фолиант на аукционе. Он сказал, что в противном случае устроит поминки, но, на мой взгляд, это скорее празднование победы. Если все эти люди настолько влиятельны, нельзя просто подойти к ним на аукционе и пригласить к себе.
— Нет, да и подобные угощения обычно в холодильнике не валяются, — заметила Майра, когда официант принялся разносить необычайно вкусную холодную закуску из креветок. — Когда ты можешь перебить любую цену и твердо намерен что-либо приобрести, тогда можно заранее планировать праздничную вечеринку. Доктор Се очень богат и решителен.
— И китайскому правительству все равно, что эти предметы искусства принадлежат ему? Ведь этим экспонатам пять тысяч лет! Шанской бронзой гордился бы любой музей.
— Пока все эти древности находятся в стране и пока у него столь могущественные друзья, проблем не будет. На самом деле правительство просто хочет оставить все ценности в Китае, а доктор Се как раз это и делает.
Это подтвердило слова Бертона, сказанные ранее.
Меня посадили между Майрой и Дэвидом, что было очень удобно, поскольку несколько человек говорили по-китайски. Майра шепнула мне, что собирается поговорить с человеком, сидевшим справа от нее, тем самым «красным принцем». Мне пришлось беседовать с Дэвидом, который сидел справа от Бертона. Я была не против. Дэвид оказался интересным собеседником.
— Как вы познакомились с Бертоном? — спросила я. — Он сказал, вы ему помогали, пока он был в Китае.
— Очень любезно с его стороны. Я встретил его год назад на аукционе. Мы пообщались какое-то время. Он связался со мной, когда собирался приехать и приобрести танскую серебряную шкатулку, но на самом деле я всего лишь хожу за ним по пятам. Честно говоря, я хотел встретиться с доктором Се, поскольку он влиятельный человек, и мне было полезно завязать с ним знакомство. Бертон любезно предложил нас познакомить. Мы неожиданно встретились в «Доме драгоценных сокровищ», но, когда похитили серебряную шкатулку, у нас не было времени поговорить. Поэтому сегодня вечером Бертон привел меня сюда. Мне так хочется продвинуться выше, что я готов на столь дерзкий шаг.
Я рассмеялась.
— Вы коллекционируете предметы искусства?
— С удовольствием бы это делал. Но прежде чем приступить, мне надо побольше узнать об искусстве и начать зарабатывать больше денег.
— Разумно. Большинство просто бросаются в омут головой и учатся на своих ошибках. И чем вы занимаетесь?
— Я по образованию юрист. Учился в юридической школе в Калифорнии. Работаю бизнес- консультантом, подобно Майре, только ее нанимают иностранные фирмы, а я представляю китайские.
— Юридическая школа в Калифорнии означает, что вы один из этих «красных принцев», о которых мне говорила Майра?
Дэвид засмеялся в ответ.
— Полагаю, да. Но только во втором поколении. Вам понравился аукцион?
Я решила, что поступила бестактно, задав этот вопрос, поэтому Дэвид и уклонился от прямого ответа, но тем не менее мы довольно мило поболтали. Несмотря на слова Дэвида о том, что он плохо разбирается в искусстве, он довольно много знал о коллекции доктора Се, намного больше меня, а ведь у меня был отличный учитель в лице Дори Мэттьюз. В конце вечера мы обменялись визитками, и Дэвид сказал, что, если я приеду в Пекин еще, он с радостью покажет мне город. Он был просто очарователен.
Примерно в час ночи мы покинули дом доктора Се. Я направилась в отель вместе с Бертоном, который весь вечер не снимал солнцезащитных очков, ссылаясь на мигрень.
— Не забудь, — напомнил он, когда мы желали друг другу спокойной ночи, — рынок Паньцзяюань, половина десятого утра. Приходи, а то пожалеешь!
Как будто мне надо было напоминать.
Беда в том, что утро выдалось совсем не таким, как я ожидала. Накануне мы веселились допоздна, и должна признать, я выпила довольно много шампанского. И надо же было мне проспать именно в это утро! Я пыталась завести гостиничный будильник в телефоне, но, похоже, мне это не удалось, потому что, когда я проснулась, часы показывали без четверти десять. Пробродив большую часть ночи по комнате, я умудрилась заснуть перед тем, как мне надо было вставать. А всему виной сбой биоритмов и шампанское. Я выскочила из постели и примерно в пять минут одиннадцатого уже неслась по коридору. Выяснилось, что я не опоздала. Бертон как раз садился в такси. Решив, что он тоже проспал, я направилась к дверям, но замерла на месте, увидев, как швейцар складывает в багажник вещи Бертона. Подлец снова меня обманул! Я стояла неподвижно, пылая от ярости и глядя вслед уходящему такси.
Когда я наконец немного успокоилась, то вернулась к столу регистрации.
— Мой коллега из Торонто, господин Бертон Холдиманд, только что выехал из отеля, верно? —
