Клеопатра. Последняя царица Египта

Египте, случись ему отправиться в те небесные сферы, где ему от нее не будет никакой пользы. Его страсть к ней теперь, по-видимому, поостыла, и, хотя Цезарь все еще, вероятно, получал удовольствие от ее общества и в значительной степени был открыт для ее влияния, ее главная привлекательность для него в эти последние дни состояла в признании ее годной для того, чтобы взойти на новый трон рядом с ним. Она, со своей стороны, несомненно, сохранила во многом свою старую любовь к нему, и, несмотря на его усиливающуюся раздраженность и чудаковатость, она, видимо, щедро одаряла преданностью любящей молодой женщины великого стареющего героя.

Цезарь действительно выглядел старше своего возраста. На знаменитом его скульптурном портрете, который в настоящее время хранится в Лувре, он изображен осунувшимся и старым. Ему еще не было шестидесяти, но видимость молодости ушла из него, а годы и болезнь тяжелым грузом легли на его худощавую фигуру. Неукротимый дух и увлекающаяся натура Цезаря вели его по жизни, позволяя достигать поставленных целей, но теперь возникали большие сомнения, сможет ли он выдержать трудности войны, которая ему предстояла. Его нездоровье, очевидно, вызывало у Клеопатры сильнейшую тревогу, так как все ее надежды были связаны с Цезарем и с тем днем, когда он сделает ее владычицей римского мира. Тот факт, что теперь Цезарь решал вопрос об отсрочке создания монархии до окончания войны с Парфией, вероятно, стал для нее тяжелым ударом, так как были основания бояться того, что его силы иссякнут прежде, чем поставленная задача будет выполнена. Более трех лет она вместе с Цезарем работала над заложением основ их общего трона, и теперь, отчасти из-за нежелательности отъезда из Рима на такое долгое время сразу же после возложения короны, отчасти из-за затруднений с Кальпурнией, а отчасти из-за враждебного отношения многих известных людей к идее монархии, Цезарь решил на три года отложить этот переворот, который для Клеопатры, по-видимому, означал не только осуществление всех ее личных и династических честолюбивых замыслов, но и на самом деле был единственным средством, с помощью которого она могла спасти Египет от включения его в число римских владений или сохранить трон для своего сына. Во второй филиппике (обличительная речь, по названию речи Демосфена против Филиппа, царя Македонии, в защиту независимости Афин. – Пер.) Цицерон говорит о Цезаре, что, «планируя в течение многих лет свой путь к царской власти с большими трудами и многими опасностями, он осуществил свой план. Публичными зрелищами, монументальными зданиями, взятками и пирами он расположил к себе бездумную толпу. Своих собственных друзей он привязал к себе покровительством, своих противников – демонстрацией терпимости». И все же, когда цель уже была близка, он начал колебаться, считая, что лучше дождаться, когда его вознесет на трон волна народного восторга, которая, безусловно, обрушится на Рим, когда он приведет назад с Востока своих легионеров- победителей, нагруженных добычей, и проведет по улицам столицы плененных царей сказочного Востока, закованных в золотые цепи. Эта отсрочка была, вероятно, почти невыносимой для Клеопатры, и, возможно, в результате некой договоренности между ней и диктатором с Антонием, который теперь, вероятно, был постоянным гостем на вилле Цезаря, произошло событие, которое поставило ребром вопрос о дне установления монархии.

15 февраля в Риме проводились Луперкалии – ежегодные празднества очищения и плодородия (в честь бога Фавна. Как покровитель стад, Фавн имел прозвище Луперк [от лат. lupus – волк и arceo – охранять, оберегать] – то есть «защитник от волков». – Ред.). В этот день все население, патриции и плебеи, были в праздничном настроении. Во время луперкалий в жертву Фавну приносили козлов. Затем жрецы-луперки вырезали из шкур принесенных в жертву животных ремни, februa, и, используя их как кнуты, начинали бег по городу, нанося удары этими кнутами любой женщине, которая им повстречается. Считалось, что удар такого кнута избавляет от бесплодия и облегчает роды, и любая женщина, которая хотела стать матерью, должна была терпеть удары, которые эти двое мужчин с силой наносили. Вообще февраль, который тогда у римлян был последним месяцем, считался месяцем очищения, отсюда и название (februarius – очистительный).

Мне кажется несомненным, что эта церемония изначально имела отношение к египетским обрядам, связанным с богом плодородия Мином, Паном долины Нила. Этого бога обычно изображают толстым мужчиной с большим пенисом, часто одна рука Мина поднята вверх, другая рука сжимает цеп. Уже в период Нового царства в Египте была образована триада, куда входили Мин, Решеп и Кадеш. (Решеп – финикийский бог-творец, импортированный в Египет при XVIII династии; изображался в виде бородатого мужчины, держащего в руках палицу и копье или копье и анх [символ жизни], над его шлемом поднималась голова газели – священного животного, ассоциирующегося с Астартой. Кадеш – сирийская западносемитская богиня, импортированная при XI династии; как одна из форм Астарты, изображалась в облике лунной богини, стоящей обнаженной на спине львицы. В одной руке она держит цветок лотоса и нечто похожее на зеркало, а в другой руке зажаты две змеи. – Ред.) Мы мало знаем о церемониях, совершавшихся в Египте, но нет причин сомневаться в том, что эти ритуалы были в основе своей схожими с римскими обрядами. Козлы, которых приносили в жертву в Риме, вероятно, связаны с египетскими баранами, которых приносили в жертву Мину (подобное сходство в отрядах и верованиях неудивительно, поскольку цивилизационное ядро Древнего Египта имеет северное происхождение. – Ред.).

Что ж, вполне возможно, что в Александрии Клеопатра и Цезарь познакомились с египетским аналогом римских луперкалий, и можно осторожно предположить, что, раз Цезарь считался в этой стране богом, который оплодотворил царицу, он мог – в Египте – отождествляться каким-то образом с этими обрядами. Разумеется, можно представить себе, что Клеопатра обратила внимание Цезаря на сходство между двумя церемониями и навела его на мысль, что он является или действовал некоторым образом как Фавн. Цезарь же практически отождествил Клеопатру с Венерой Генетрикс, богиней плодородия, и он вполне мог приписать себе способности соответствующего бога, который выступал в Риме в роли египетского Мина, с которым жрецы Нила уже тесно связали Цезаря. Диктатор, разумеется, проявил живейший интерес к старинному народному празднику в Риме. И если его отождествляли с Мином в Египте, то в Риме наверняка с Фавном, если вспомнить его бессовестное отношение к представительницам противоположного пола и успешную тактику в подходе к ним.

В этот день в 44 г. до н. э. Цезарь, бледный и изнуренный, сидел на золотом троне на форуме, одетый в великолепный наряд, чтобы лицезреть празднества, когда внезапно в поле его зрения появился крепкий Антоний, разгоряченный от бега, наносящий удары ремнями направо и налево; ему, без сомнения, доставляли удовольствие грубые шумные шутки, выходящие за рамки приличий. За ним следовала возбужденная и громогласная толпа, и вполне вероятно, что и Антоний, и его спутники при этом проявили уважение к величественной фигуре диктатора и приветствовали его как Фавна-Луперка и царя празднеств. Пользуясь воодушевлением момента и действуя согласно договоренности, заключенной заранее с Клеопатрой или с самим Цезарем, Антоний вышел вперед и протянул диктатору царский венец, увитый лавром, одновременно предлагая ему царский трон Рима. Цезаря, как мы видели, уже приветствовали на публике как бога на земле, а теперь Антоний обратился к нему в образе Фавна-Луперка, прося его принять земной трон, как он уже принял трон небесный. Как только он заговорил, вопль одобрения раздался из рядов сторонников Цезаря, которые с этой целью были расставлены в различных уголках Римского форума. Но, к смятению Цезаря, приветственные крики не были подхвачены толпой, которая тихо выразила свое неодобрение. И диктатор, таким образом, был вынужден отказаться от предложенной короны, несмело демонстрируя свое пренебрежение. Это было принято всеобщими аплодисментами, и толпа отчетливо продемонстрировала свое настроение. Антоний снова протянул ему венец, и снова раздались лишь отдельные и не очень естественные крики его сторонников. После этого Цезарь, принимая эту ситуацию с максимально возможным тактом, решительно отказался взять венец; при этом толпа снова разразилась аплодисментами. Затем Цезарь распорядился, чтобы корону отнесли в Капитолий и чтобы в официальном календаре появилась запись о том, что он отказался от нее. Вероятно, Антоний, поняв, что был сделан неправильный ход, выкрутился из ситуации с шуткой, снова принялся лупить всех своим волшебным ремнем и повел толпу за собой с форума с таким же шумом и гамом, с каким он на нем появился.

Теперь шансы на немедленное получение царских полномочий стали еще более зыбкими. Цезарь планировал отправиться в Парфию приблизительно через месяц; и ему, вероятно, стало очевидно, что его надежды на трон следует отложить до той поры, пока не закончится грядущая война. В отношении Клеопатры ему ничего не оставалось делать, только просить ее готовиться к возвращению в Египет и там ожидать, пока он не завоюет Восток. И в течение последующих нескольких недель разочарованная и