психиатрической лечебницы, где погрузил растерянных родителей в салон юркого Форда и на всех парах помчался к означенному месту встречи с командой врачей.
Пригород Грин-Каунти, как и сам сонный городишко, всегда вызывал в моей душе бурю восторга. Размашистые силуэты вековых лесов на горизонте. Парящее над черными кронами солнце. Океаны нераспаханных полей. По-осеннему желтые луга с засохшими стеблями диковинных цветов и растений. Развеянные ветром столпы некошеной травы. И мрачное серое полотно федеральной трассы — как единственное упоминание о цивилизации, посетившей эти погожие равнины и склоны.
Впрочем, очевидные красоты здешних пейзажей заботили меня в последнюю очередь. Занимающие заднее сиденье пассажиры задались целью довести мою взвинченную персону до нервного истощения плеядой каверзных вопросов. Где Астрид? Что стряслось? Как они очутились в том жутком месте? Правда ли, что их похитил давний друг семьи? И далее по списку. Я изворачивался, как мог, однако даже мои таланты в искусной лжи оказались бесплодными перед лицом слепого родительского ужаса. Тем более, что с трудом пришедший в сознание Николас быстро вернул форму путем воплощения в жизнь азов умелого допроса.
Если не вдаваться в пустопорожние детали, которыми я щедро присыпал скудный поток сведений, мой рассказ сводился к следующему. Вчера около восьми я приехал в поместье, чтобы забрать Астрид и отвезти ее на устраиваемый в клубе маскарад. Однако помимо младшенькой Уоррен в доме обнаружился и неизвестный тип, расхаживающий по гостиной в костюме Джокера. Остальное, судя по моим словам, я помнил смутно. Вроде этот неизвестный размахивал ножом и угрожал Астрид. Затем удар по голове и густая темнота. Очнуться мне довелось уже в подвальном помещении. Потом виртуозный побег (о цепях я предпочел умолчать, заменив их веревками, которые без труда удалось разорвать об острый край обломка трубы), плодовитые поиски своего маленького сокровища, ее победоносное освобождение и отправка в больницу. О похищении старшего поколения Уорренов я узнал лишь позже, поэтому, не дожидаясь ответных ходов полиции, вернулся обратно. Где все это время был Джокер? Без понятия. Зачем ему вообще потребовалось устраивать этот кошмар? Не имею ни малейшего представления. С меня не требовали ничего.
Концы с концами в моем глухом бурчании вязались слабо, но Уоррены заметно успокоились и дотошно принялись выяснять текущее самочувствие дочери. Я, вздыхая, лгал дальше и пытался отделаться от жутко надоедливых мыслишек, вроде студящих кровь картин того, как Лео прикасается к моему зверенышу, как окружает малышку лаской и заботой. Как справляется с ее нынешним душевным состоянием. Как ухаживает за моей искалеченной девочкой.
Неискренняя беседа размеренным темпом довела нас до черты города. За ближайшим поворотом притаилась кавалькада сияющих тревожными сигнальными огнями двух полицейский машин, фургонов скорой помощи и парочки внедорожников 'гражданской' наружности. Я потер ладонью взмокшую шею и по знаку патрульного припарковал Форд у обочины. Ох, какое несметное количество вранья мне предстоит озвучить в ближайшие часы! Жаль, раньше не догадался разыграть кратковременную потерю памяти, а теперь поздновато будет изображать амнезию.
Слаженно работающая бригада парамедиков извлекла из салона пострадавшее семейство, погрузила их на каталки (так и не избавившийся от оков Николас отправился в больницу под аккомпанемент бодрого перезвона цепей) и приступила к своим непосредственным обязанностям. Я решил поинтересоваться, в какую цитадель Гиппократа свезут Уорренов, и вылез из автомобиля, когда чья-то твердая рука утянула меня обратно в кресло. Полураскрытая дверца самостоятельно захлопнулась снаружи, притом дважды. Я в недоумении огляделся по сторонам.
— Добрый день, мистер Видрич, — тоном восторженного коллекционера бабочек (знаете, такая странная манера общения — отстраненная, подчеркнуто-вежливая и в то же время угрожающая, высокомерная) приветствовал меня обладатель окладистой черной бороды, невозмутимо занявший переднее кресло. Прилизанные темные волосы, разложенные идеальным пробором на две равноценные половины. Выглаженный костюм-тройка. Со вкусом подобранный галстук. Белоснежные манжеты, уголком просматривающиеся сквозь рукава, и столь же безукоризненный воротничок. Вычищенные до зеркального блеска туфли. Определенно, у меня этот возникший словно из воздуха господин вызывал стойкое отвращение. Тем более притащивший с собой близнеца-компаньона, чье бесстрастное и лишенное всяких эмоций лицо маячило за спинкой моего кресла. — Агастус Ледмор, будем знакомы, — не дожидаясь моей реакции, бородач впился мне в кисть старческими пальцами с желтыми ногтями и неспешно обернулся вполоборота, дабы представить своего спутника. — А это Коул Барбер, мой незаменимый помощник. — Прислужник расцвел тоскливой улыбкой, обнажившей верхний ряд мелких волчьих зубов с длинными и острыми на вид клыками.
Не смотря на расписную любезность незваных гостей и предельно радушные интонации, я нутром ощутил опасность и на всякий случай придвинулся ближе к дверце.
— Вероятно, вам любопытно узнать цель нашего визита? — скорее утвердительно проскандировал одетый с иголочки сквайр. Я молча кивнул. Собеседник прочистил горло, под гомон моих разряженных нервов извлек из бокового кармана кожаного кейса, что разместился на его угловатых коленях, сложенный вчетверо лист бумаги, расправил его перед глазами и сухо продолжил. — С недавнего времени нам, — 'то есть Легиону', - мысленно дополнил я обобщающие сведения, — доподлинно стало известно о том, что вы, Вергилий Георг Хельмут фон Видрич-Габсбруг, — сверившись со своими записями, на одной бесконечно траурной ноте зачитал мои данные Агастус, — одна тысяча девятьсот двадцать пятого года рождения, уроженец Зальцбурга, Австрия, обращенный в июле одна тысяча девятьсот пятидесятого года новорожденным вампиром Мердоком Клаусом Волмондом…верно? — оторвался он от заунывного чтения, чтобы свериться с выражением моего лица. Я опустил веки в знак согласия, силясь удержать бразды самообладания. Бюрократический червь вновь вернулся глазами к испещренному каракулями листку. — Он же Верджил Томас Видрич. Он же Джей Глен Майнер. Он же главный подозреваемый в деле номер семьсот девять от десятого декабря одна тысяча девятьсот восемьдесят девятого года об убийстве ученика третьей ступени школы Девкалион Феликса Роткота. Обвинителем предстает легат Северин Лесли Гудман. Что можете сказать по существу инкриминируемых деяний?
Сказать, что я не понял ничего, значит безбожно оболгать ситуацию. Манера изъяснения достопочтенного Агастуса ввергла меня в состояние затяжной прострации. Все эти цифры, имена и года не давали толковых представлений, нарочно вуалируя основную суть. Но одна фамилия всколыхнула слух. Гудман!
— Простите, джентльмены, что спрашиваю, — ядовито рассмеялся я, отправляя к чертям неудавшиеся попытки взять гнев под контроль, — но нет ли в ваших записях пометки о том, что многоуважаемый, — весьма гнусно хмыкнул я, — легат Северин Гудман не далее, как этой ночью, подверг процессу обратного обращения свое создание? Вы поглядите внимательнее, может, заметите довольно редкое сочетание Леандр Палемон д`Авалос, уроженец Мексики и всё такое.
— Процессу обратного обращения? — растеряно повторил за мной доселе немой приспешник Легиона с заднего сиденья. — Того самого Лео? Мастер, вы должны его помнить, — обратился Коул к начальству, подобострастно просовывая гладко причесанную голову между креслами. — Мы допрашивали его по делу беглецов Ван Ортон и Слейтера…
— Ты имеешь в виду того разгильдяя с блудницами? — в показном возмущении легионер уперся короткопалыми ручонками в бока и задышал глубоко и часто на манер довоенного паровоза. — Поделом щенку. Я давно предупреждал его о…
— Но, мастер! — в ужасе воскликнул слуга, очевидно, находя слова своего шефа опрометчивыми и противоречащими их треклятой букве Закона. Агастус мгновенно стих и с сомнением покосился на меня.
— Шутка, ха-ха, — чересчур высоко рассмеялся бородач, пытаясь сгладить образовавшиеся острые углы в понимании происходящего. Я выдавил из себя скоротечный смешок и с удвоенным тщанием стал прислушиваться к дальнейшим изречениям офисной крысы. — Видите ли, Верджил, нас послали сюда… — вампир осекся и предрекающим шепотом пояснил наконец преследуемые цели, — …за вашей головой, если быть откровенным.
— Давайте-ка проясним некоторые детали, господа, — с трудом унял я дрожь в надтреснутом голосе. — В чем конкретно меня обвиняет Легион? Есть ли неоспоримые доказательства? Свидетели? —
