чисто практическим складом ума. — Должно быть, без них очень неудобно: солнце рано показывается из-за линии горизонта и будит по утрам?
Я вежливо высказала свое категоричное 'нет' и достала из шкафа чистую одежду. Не терпелось снять с себя клоунский наряд и нацепить более подходящие моему состоянию души вещи. Но вдруг услышала сухой щелчок, присоединившийся к нему удивленный возглас, и резко развернулась на пятках. Мистер Ричардсон ощупывал руками подоконник с видом учуявшего добычу охотника и через мгновение просунул ладонь в едва заметную нишу, чтобы тут же вытащить оттуда старую тетрадь в потрепанной кожаной обложке.
— Какое невежество, — шутливо протянула я, добавляя взгляду искорку осуждения. — Надеюсь, вы не станете интересоваться моими записями?
— Что? — недоуменно переспросил он. — Это твое? Но…откуда?
— Кажется, вы только что рассекретили замечательный тайничок, который я себе присмотрела еще в день приезда, — продолжала вести я свою партию, испытывая острое желание немедля вырвать дневник из объятия неаккуратных пальцев. — Не говорите, пожалуйста, родителям об этом. Знаете, очень не хочется превращаться в 'открытую книгу'. Девочки любят пачкать слезами бумагу, — использовала я последний веский аргумент, со страхом наблюдая за все возрастающим недоверием, отразившимся на его лице. Вот сейчас он спросит о том, как же открывается тайничок, или поинтересуется, отчего вдруг на роль молчаливого слушателя я выбрала экспонат музея древности, и я с треском провалюсь на первом же ответе.
Однако все вышло совсем иначе. Очевидно смутившись демонстрацией некоей бесцеремонности, мамин коллега вдруг густо покраснел, сунул заветную тетрадь обратно, сухо извинился передо мной и пулей выскочил за дверь, на ходу добавляя свои уверения в непоколебимой конфиденциальности полученной информации.
Шумный выдох облегчения вырвался из груди при звучании тяжелых шагов, удаляющихся по коридору. Не в силах справиться с невиданным доселе количеством любопытства я буквально прильнула носом к открывшемуся углублению в выступающей части подоконника и вытянула наружу ветхую книжку. Ошибки быть не могло — это дневник, притом довольно старый.
— Цветочек, тебя к телефону, — донесся до моего разрозненного сознания папин голос. — Рейчел!
О, всякие интересности могут подождать! Мне столько всего хотелось рассказать подруге, что более отдаленные от реальности вещи просто обязаны дождаться вечера.
Долго думать над тем, куда спрятать истинное сокровище, не пришлось. Я подняла матрас и засунула его на самое дно бельевого короба, а затем на всех парах понеслась вниз, подгоняя себя в спину радостными возгласами: 'Чейз! Троекратное ура!'.
Глава 3. Волмонды
POV Астрид
С Рейчел мы болтали около часа, без устали перебивая друг друга почти на каждом слове. Я задыхалась от восторга, описывая здешние пейзажи и неоспоримую красоту дома, подруга во всех деталях поведала мне об очередном свидании, с треском провалившемся уже на первой минуте. Единственное, о чем мне захотелось умолчать, это граничащие с шизофренией ночные приключения, но я со всей ответственностью пообещала себе в самом ближайшем будущем разобраться со всеми странностями. Договорившись встретиться с Чейз уже через пару дней, мы слезно распрощались, и я повесила трубку со словами:
— Она передает вам огромный привет, говорит, что приедет в пятницу рано утром. Мам, можно взять твою машину? — якобы между делом вставила я, взлетая по лестнице на второй этаж.
— Ты куда-то собралась? — бросила мне вдогонку мама.
— Пройдусь по магазинам, — отделалась я не слишком развернутым ответом, перескакивая сразу через несколько ступеней. В руках я сжимала куртку, призванную прикрывать тайком выносимую из дома находку мистера Ричардсона. — Хочу заглянуть в книжный.
— О, да, конец месяца, — мгновенно утратила она всю подозрительность, вспоминая о дате выхода очередного выпуска DS Comics.
— Это пригодится, Цветочек, — заговорщически прошептал папа, доставая из заднего кармана джинсов бумажник. — Водительское удостоверение..?
— На месте, — отрапортовала я, с благодарностью принимая щедрую порцию карманных денег. — Обещаю вернуться к ужину.
Чмокнув остро пахнущую краской щеку отца и послав маме шикарный воздушный поцелуй, я выбежала на улицу, на ходу обдумывая стратегический план действий. Во-первых, необходимо выяснить хоть что-либо о предыдущих владельцах дома. Правдиво ли замечание маминого коллеги о пустующем на протяжении шестидесяти лет особняке? Если да, то мой ночной гость всего лишь плод воображения, потому как хамоватый дедуля, тайком шастающий в чужой дом с покровом темноты, — это уже явное отклонение от нормы. Впрочем, вряд ли Джею больше двадцати пяти. Вчера мне удалось подметить несколько довольно занятных деталей: он выше меня, должно быть, на целую голову (если учесть мой собственный рост в районе ста семидесяти сантиметров), о фигуре говорить пока не приходится, но спина у него абсолютно прямая, да и одежда свидетельствует в пользу моих умозаключений. Кожаная куртка, джинсы и ботинки — все преимущественно черное, хотя тут я могу ошибаться, освещение было слишком скудным. И волосы! Темные, немного вьющиеся на концах, без всякого намека на седину. Хорошо, пусть он прекрасно сохранившийся старикашка, исправно посещающий парикмахерскую, пользующийся услугами одуревшего стилиста-тинейджера, но голос! Звонкий, мелодичный, безумно притягательный и такой чистый, он просто обязан принадлежать молодому парню и точка. Кстати, сегодня у меня на редкость просветленное сознание, даже имя удалось запомнить без всякого труда.
Воодушевленная неожиданным открытием, я влезла в салон новенького Форда Фокус, обвязалась ремнями безопасности и выкатила на проезжую часть, изредка поглаживая рукой обложку лежащего на соседнем сидении дневника. Долго думать над тем, куда поехать, не пришлось. Мне вспомнилось то милое кафе, где мама заедала пирожными пережитый стресс после встречи с директором школы, и через десять минут я уже сидела за дальним столиком у окна, терпеливо поджидая официантку.
— Эспрессо и шоколадный кекс, пожалуйста, — вежливо попросила я, изнывая от желания поскорее погрузиться в чтение потрепанной книжонки.
Миловидная девушка в белой футболке и короткой юбке сухо кивнула и отправилась исполнять заказ.
'Личная собственность Айрис Волмонд' — гласила надпись на первой странице. Почерк оказался внятным, не смотря на очевидную бледность чернил, округлым и немного детским, но больше всего меня заинтересовал неправильный наклон букв. Судя по всему, неизвестная мне Айрис была левшой, как и я.
'Здравствуй, мой дорогой друг!
Почему-то каждый раз, открывая тебя вновь и вновь, мне хочется добавить 'и единственный'. Я чувствую себя такой одинокой, потерянной и совершенно разбитой. Два года прошло со дня смерти мамы, а боль внутри не отпускает, не становится менее отчетливой, и это очень тяготит. Я надеялась, что в чужой стране, где ничто не будоражит воспоминания, нам с отцом удастся начать новую, ничем не омраченную жизнь, однако сильно заблуждалась. Он все так же тенью скользит по дому, погруженный в свои мысли, чурается людей и подолгу просиживает у себя в кабинете, часами рассматривая портрет мамы. Я беспокоюсь за его душевное здравие и все же искренне верю, что милый доктор Гарденберг оказался прав, и отец вдали от родины пойдет на поправку.
Совсем забыла рассказать тебе о нашем поместье. Здесь очень живописно, я люблю подолгу гулять
