— Согласна, — решила я.
И повернулась к Жан-Клоду:
— Как нам это сделать?
— Я могу помочь тебе не использовать
— Я смогу.
Это сказал Огги. Он надел длинный черный плащ и от ширины своих плеч казался квадратным, а голова — слишком маленькой для такого тела. Подол плаща растекся по полу, потому что, очевидно, вампир, одолживший ему плащ, был на фут выше. Плащ точно выглядел заемным, каким и был, но за спиной Огги стояли Октавий и Пирс, и они уж точно заемными не были. Они смотрелись весьма уместно.
И двое охранников у них за спиной смотрелись более чем уместно. Был отдан приказ, чтобы у Пирса и Хэвена было четыре охранника. Интересно, при Хэвене, лежащем без сознания, его двое остались? Наверное.
— Я хочу, чтобы это получилось, Огги, если это возможно, — сказала я. — И мне нужно твое слово, что ты мне это не испортишь.
— Скажи мне точно, в чем ты хочешь, чтобы я поклялся, Анита.
Лицо у него было пустым, побледневшим от сосредоточенности. Глаза стали большими и даже еще темнее, как небо перед тем, как почернеть на ночь.
Я подумала и посмотрела на Жан-Клода:
— Поможешь мне сформулировать?
— Я могу только повторить просьбу Огюстина,
— Я всерьез хочу попытаться привязать Ноэля. И не хочу, чтобы Огги вмешивался, но еще я не хочу привязывать Ноэля так, как привязала Мику и Натэниела. Я хочу увидеть, нужны мне просто львы или львы Огги особенно вкусны для меня.
— Если мои львы вкуснее, это может быть не потому, что они мои, а потому что твоя сила ищет что-то более доминантное, чем вот это вот на полу на четвереньках. Я думаю, что ваш Рекс, опасаясь дать силу сопернику, послал тебе такую пищу, которую твоя внутренняя львица ни за что не примет.
— Моя внутренняя львица, — сказала я презрительно, хотя стоять на коленях перед возвышающимся над тобой мужчиной — не очень удачная поза для таких интонаций.
— Пусть внутренний зверь, — сказал он ровным голосом, и на лице его ничего не отразилось. Наконец он стал себя вести как все старые вампиры, которые мне в жизни попадались. Кто тут настоящий Огюстин, покажитесь, пожалуйста.
— А львы более склонны хотеть доминанта? — спросила я.
— Я думал, ты о них читала, — ответил он.
Я подумала, потом кивнула:
— Если прайд захватывает новый самец, первое, что он после этого делает, — убивает всех львят. Таким образом он не дает размножаться изгнанному льву, а у самок быстрее начинается течка, и он получает возможность спариваться.
Огги кивнул:
— И поэтому на львиц большинства оборотневых прайдов очень трудно произвести впечатление.
Я замотала головой:
— Ты же не хочешь сказать, что прайды оборотней живут по законам обычных прайдов? И новый вожак убивает детей? Это же смешно!
Он пожал широкими плечами под плащом:
— Такое бывает.
Я обернулась к Ноэлю и Тревису:
— А вы знаете, чтобы такое на самом деле бывало?
— Нет, — ответили они в один голос.
— Они слишком молоды и не знают, что бывало до того, как нас легализовали.
Это сказал Пирс.
— Ты хочешь сказать, что есть львы, убивающие детей прежнего Рекса?
— Я такое видел, — сказал Пирс очень сдавленным голосом.
Я чуть не спросила: «На чьей же стороне ты был в той драке?», но промолчала. В его глазах мелькнуло что-то вроде ужаса — либо он был жертвой, либо делал что-то такое, что преследует его с тех пор. Мне хватает своих кошмаров, Пирсовы мне не нужны.
— Я думаю, поэтому они хотят самого сильного льва из всех, что есть, — сказала я несколько подсевшим голосом.
Страх беременности был еще слишком свежим. Как можно промучиться девять месяцев, отстрадать роды, а потом какой-то чужак убивает твоего ребенка, сперва убив твоего мужа? Я высказала свои мысли вслух:
— Если бы кто-то поступил так со мной, он бы очень недолго прожил.
— Прайды с по-настоящему сильными самками редко захватывают, — сказал Пирс, — потому что иногда все-таки надо спать.
Он почти улыбнулся при этих словах.
Я кивнула:
— Вот так бы я и подумала.
— В вашем местном прайде самки очень слабые, — сказал Огги, все еще ровным голосом мастера, таким, которым мог бы говорить кто угодно. — Жена вашего Рекса слаба, а поскольку самки львов ведут себя как самцы, ему приходится отказывать многим сильным женщинам.
— Ты хочешь сказать, что, если кто-то убьет Джозефа, прайд не особенно станет за него драться?
— Брат его может оказаться проблемой, — ответил Пирс, — но в остальном — да, так.
— Определенно пришлось бы убивать обоих братьев, — сказал Огги, — но после этого прайд остался бы беспомощным.
Он посмотрел на львов у меня за спиной.
Ноэль смотрел на него с выражением тихого ужаса. Зато Тревис сказал:
— Похоже, что ты это уже продумал.
— Вот почему ты привез с собой доминантов, — сказала я. — Намечал, чтобы Пирс или Хэвен захватили местный прайд.
Огги посмотрел на меня пустыми глазами.
— Злобная сволочь.
— Это не я оставил прайд беззащитным, созревшим для захвата. Это он сам.
— Он любит свою жену. Это не преступление, — сказала я.
Огги пожал плечами.
— Анита! — Робкий голос Ноэля привлек к нему мое внимание. Он подполз чуть ближе, протягивая руку, страх был написан на его лице. — Анита, пожалуйста, прошу тебя, попробуй меня.
Я хотела сказать: «Я не дам им обижать тебя и твой народ», но не смогла. Это могло быть неправдой. У нас есть союз со львами, это правда, но если Джозеф действительно так распустил свой прайд, и у львов действительно принято так захватывать прайды, то ни одна другая группа животных не могла вмешаться. Мы могли помогать друг другу, но прямо вмешиваться в иерархическую структуру других групп — не имели права. Если, конечно, не хотели бы слепить огромную супергруппу из разных видов, но оборотни плохо взаимодействуют в межвидовых группах. Слишком много культурных различий.
Но единственный способ отослать Хэвена домой — найти другого льва, который понравится моей львице. Черт, хреново. Ноэль смотрел на меня, протягивая руку. От страха он казался еще моложе и неопытней. Ни одна группа оборотней не может существовать без доминантов — нужны мышцы, сила и еще — сила воли. Если Джозеф действительно действовал так, как сказал Огги, то его прайд был в смертельной опасности. Если не сейчас Хэвен и Пирс, то потом кто-нибудь другой. Конечно, если кто-то из них станет моим полупостоянным
