Пляска смерти

стене Ричард пошатнулся от силы, которую мы набрали и разделили с ним.

Одной мысли хватило. Мика и Натэниел сидели за дверью, один оперся на стену, другой сел на пол. И Натэниел смеялся от прилива силы. Мы разделили силу со всеми нашими, со всеми. Хорошими, плохими, никакими — каждый, кто был связан с нами, допьяна напился силы и сегодня светился. Если бы существовал метафизический спутник в небе, с его орбиты было бы видно, как пылает вся наша территория.

Глава десятая

Ушел примерно час, чтобы развести всех по местам, где каждый мог привести себя в порядок. Клодия послала за подкреплением, так что теперь разгромленная гостиная была окружена почти сплошной стеной охранников в черном. Вервольфы, крысолюды и гиенолаки — группы, с которыми у нас были договоры, — встали вокруг, пока Октавий бился в истерике. Будь у него с собой охраны больше, а у нас меньше, могло бы дойти до схватки, но когда у противника численное превосходство плюс превосходство в физической силе, а твой мастер говорит «оставь»… в общем, Октавию пришлось утереться. Ему это не понравилось, и Пирсу тоже, а вот Хэвен, он же Куки-Монстр, был на стороне Огги. Им мы понравились.

Мы с Жан-Клодом легли в большую ванну. Костюм мой превратился в лохмотья, но пистолет и нож лежали на краю ванны. Больше ничего спасти не удалось. Мы мылись, оттирались, а теперь просто отмокали в горячей воде. Огги, наверное, уже принял душ внизу, но Реквием и Ашер должны были проследить, чтобы наши гости ничего не учинили нехорошего. Поскольку оба они были мастера вампиров старше четырехсот лет, задача была им по силам. А мы уже сегодня свою долю работы сделали.

Жан-Клод полулежал, опираясь на края ванны, а я лежала в его объятиях, опираясь на него спиной. Он провел ладонью по моей руке от плеча вниз и прижал к себе крепче. И был совершенно расслаблен. Кажется, мы сегодня свою долю работы точно сделали.

Голос его прозвучал лениво, почти сонно:

— О чем ты думаешь, ma petite?

— Если бы ты не закрыл метки так плотно, не пришлось бы спрашивать. — Я ткнулась головой в ямку на его плече. — Ты их закрыл, как только мы кончили возиться с Огги. Зачем?

Он слегка напрягся, и даже руки его, обнимавшие меня, напряглись — перестали быть такими уютными.

— Наверное, боялся того, что ты можешь найти у меня в мыслях.

Голос его уже не был сонным — в нем звучала та невыразительная пустота, за которой он привык скрываться.

— И что бы я нашла? — спросила я, уже не прижимаясь к нему. Напряжение — оно заразно.

— Если бы я хотел, чтобы ты знала ответ на этот вопрос, я бы не стал закрывать метки.

Я начала было спорить, но меня остановила другая мысль. При так широко открытых метках я только случайно не вспомнила о возможном ребенке. Случай — да еще и ardeur стирает все, что к нему не относится. Сейчас страх ползком возвращался обратно, стягивая живот, напрягая мышцы. Боже мой, только бы не беременность!

— В чем дело, ma petite? — спросил он.

Я выдохнула, чуть-чуть прерывисто, и сказала:

— Знаешь, Жан-Клод, обычно я сторонница честности, но сегодня, кажется, все откровения, которые можно выдержать за один раз, я уже получила. Что бы ты сейчас ни думал, какие бы ни были у тебя мысли, я не против.

— Не против, даже не зная, что это за мысли?

Я устроилась в его руках, надеясь, что прикосновение его тела и горячей воды снимут это чертово напряжение.

— Да, — сказала я. — Да.

Он сдвинул меня вбок, держа в воде, чтобы заглянуть мне в лицо.

— Просто «да»? — Скептицизм на его лице читался явно.

Я всмотрелась в него. Волосы у него были мокрые, зализаны назад с лица, и ничто от него не отвлекало. Глаза темно-синие, насколько может быть темной синева без малейшей примеси черного. Ресницы густые и черные — месяцами я видела их в постели при свечах и только потом поняла, что у него двойной ряд верхних ресниц. У него — и еще у Элизабет Тейлор. Увидеть это можно, только когда свет падает как надо и голова повернута как надо. А до тех пор видишь просто невероятное кружево вокруг глаз.

Рукой я обвела контуры его лица, до самых его изящных губ, позволила ему увидеть моими глазами, что я вижу, ощущаю, таращась на него.

Он наклонился и поцеловал меня в губы, снова взял меня на руки, прижимая к себе, как было до вопросов. Сегодня их больше не будет — личных вопросов, но были другие, на которые мне нужен был ответ.

— А почему у Реквиема был такой вид, будто его кто-то приложил мордой об стену?

— Потому что так и было.

Тут я повернулась на него посмотреть:

— Кто?

— Менг Дье, — ответил он тихо и мрачно.

— Вот это вас и задержало?

— Oui. И спасибо, ma petite, что прислала еще охранников. Это было разумно.

Я пожала плечами и повернулась — теперь я сидела у него на коленях поперек, руки положив ему на грудь, а он все так же обнимал меня, но мне стало видно его лицо.

— И как вышло, что это так далеко зашло?

— Меня довольно поздно позвали, ma petite. Честно говоря, не знаю, как Реквием и Менг Дье допустили, чтобы их перебранка зашла так далеко и так публично. Ашер как управляющий «Цирка» спустился это прекратить или перевести за сцену. Тем и должно было кончиться.

Его лицо замкнулось, пряча, что он думал об этой драке и ее последствиях.

— И почему же не кончилось?

— Потому что Менг Дье решила драться с ними обоими.

Я села прямее.

— А с Ашером почему? Он же никогда не был ее любовником.

— Но он твой любовник.

— И что? — нахмурилась я.

— Я думаю, что, если бы появился мастер вампиров, который не был в твоей постели, никогда не был, драка могла бы прекратиться, а не разгореться.

— Жан-Клод, ничего не понимаю.

Он посмотрел на меня в упор, но ничего нельзя было прочитать на его лице.

— Ты еще не задала правильный вопрос, ma petite.

— И какой это правильный вопрос?

— Из-за чего была драка.

Я наморщила лоб еще сильнее и спросила:

— О’кей, сдаюсь. Так из-за чего была драка?

— Из-за тебя.

Тут я вообще перестала понимать что бы то ни было.

— Как?

— Они поссорились из-за тебя.

— При чем тут я?

— Менг Дье считает, что ты украла у нее Реквиема.