приземистую каменную башню… но уже в следующий миг она потерялась из виду.
На плёс нас вышвырнуло с почти ракетной скоростью. Тут оказалось чудовищно мелко — я загрёб и достал дно! Вода оказалась очень прозрачной, и мы буквально обалдели, увидев, сколько под нами ходит рыбы и каких размеров она достигает! Я плохо разбирался в рыбах, Танюшка — немногим лучше меня, но что до величины — даже если учесть, что под водой всё кажется больше, то всё равно: тут ходили чуть ли не метровые рыбины! Потом они все как-то неспешно разошлись в стороны, и Танька сказала:
— Ого.
В самом деле — 'ого'. Мимо плота проскользила 'будка' с телевизор размером, за которой волоклись два кнута усов. Сом имел в длину метров десять, не меньше! Я окаменел на своём месте, даже не в силах потянуться за наганом, и сидел так, пока вода не потемнела вновь, да Таня не окликнула:
— Чего ты не гребёшь?
Я поспешно заработал веслом.
На берегу, к которому мы всё-таки приближались, из кустов вылезло к воде пить какое-то здоровенное животное. У меня было всегда хорошее зрение, и я мог бы поклясться, что это был шерстистый носорог! А что — если тут есть мамонты…
— Как думаешь — попаду? — нарушила ход моих размышлений Танюшка. Она положила 'весло' себе на колени и держала в одной руке аркебузу, а в другой — пулю. Резинка её плавок сползла чуть вниз, и я не без труда сообразил, о чём она говорит. Рядом с плотом — совсем близко — держала курс большая и невозможно надменная щука.
— Целься ниже, — предложил я. Охотиться Танюшка не любила, но рыба — другое дело… а голод — не тётка и не дядька. Она ловко зарядила оружие и прицелилась — как я её учил, когда мы стреляли из моей 'мелкашки'. Аркебуза упруго и сильно щёлкнула, коротко бухнула — не булькнула даже! — вода и… всплыла щука. Череп у неё был пробит, рыба делала судорожные движения, но, прежде чем она ушла вглубь, Танюшка с торжествующим воплем цепко ухватила добычу за хвост и, беспощадно насадив на один из сучков, повернулась ко мне с видом удачливого сорокопута-жулана:
— Ты видел?! — ликующе спросила она, и я улыбнулся в ответ:
— Видел, видел…
— Так, ты греби, — деловито достала Танюшка свой нож, — а я её сейчас прямо… чтобы сразу, как пристанем, а консервы сэкономим.
— Ладно, ладно, — согласился я. Танюшка, что-то мелодично напевая, занялась рыбой, выкидывая отходы прямо в реку. Судя по всему, она вполне освоилась, а я, если честно, с каждой минутой всё больше мечтал добраться до берега.
— Мы её запечём в глине, — разворачивала грандиозные планы Танюшка. — Жаль, что соли нет, но ничего, воспользуемся золой… и будет вкусно… оп! Нет, всё-таки я очень меткая — с первого выстрела, и наповал, только булькнуло… На животных охотиться противно, что бы ты ни говорил, а тут здорово…
Она ещё что-то говорила. Но я, если честно, отключился. Я напряжённо обдумывал вопрос: почему те люди — на обрыве — трубили? Просто так? Да нет, если я что-то вынес из прочитанных книжек — они подавали сигнал…
Наверное, всё-таки есть в мире какие-то злые силы, внимательно следящие за тем, что мы думаем и чего боимся. Иначе никак нельзя объяснить случившееся дальше.
Меня словно подтолкнули — я обернулся и обмер. За нами шла лодка — наверное, выскочила из-за того же острова и быстро нас нагоняла, между нами было метров двести, не больше! И лодка шла очень быстро — длинная, узкая, с высоким носом, украшенным каким-то развевающимся бунчуком. Вёсла мелькали слева и справа, как лапки у бегущей по воде водомерки.
Там — на лодке — увидели, что я оглянулся, и до нас донёсся визг и вой. Такие, что я взмок от холодного пота — казалось, что в лодке сидят не люди, ничего общего с человеческими криками гнева или ярости эти голоса не имели. Сидящие в лодке махали оружием — снова блестело солнце на клинках.
Я посмотрел на Таню. Щуку она насадила обратно на ветку и была бледна, как снег. Губы у неё шевелились — наверное, она думала, что говорит ос мной, но я ничего не слышал.
— Тань, — услышал я свой голос, — наган, быстро.
И, протянув руку, снова повернулся в сторону лодки.
Теперь я видел, что на носу у них — не бунчук.
Это была человеческая голова — высохшая, с развевающимися длинными волосами.
В лодке было не меньше десятка негров. Тощие, полуголые, они казались выходцами со страниц 'Копей царя Соломона' — даже сейчас мне в голову пришло именно книжное сравнение. Негры потрясали круглыми щитами, ятаганами и короткими копьями с массивными наконечниками.
'Откуда тут негры? — рассеянно подумал я, беря револьвер — ребристая рукоятка была тёплой и влажной от девчоночьей ладони. — Ой, как они орут, даже противно…'
Страх куда-то ушёл, словно в сторону шагнул и смотрит, дрожа, на то, как я действую.
— Тань, — попросил я, — постарайся, чтобы плот не качало.
— Хорошо, — очень спокойно ответила она. Я с усилием взвёл курок, подумал, что не проверял револьвер, и будет очень интересно, если патроны испортились…
До лодки оставалось метров сто. Я видел, что лица негров закрыты деревянными раскрашенными масками, украшенными перьями.
'Откуда тут негры?' — снова подумал я и крикнул — глупо, наверное, но…
— Поворачивайте! Я буду стрелять!
В ответ понёсся визг и скрежет.
Словно воочию я вновь увидел рану в боку мальчишки. И понял — отчётливо понял! — что нас убьют. Обоих.
Если я не убью их.
Я положил ствол в развилку одной из веток и устроился максимально удобно. Руки у меня дрожали — но они точно так же дрожали у меня и перед стрельбами на соревнованиях.
— Назад! — крикнул я и сам удивился своему голосу — злому и отрывистому. Похожему на короткий лай.
Негр на носу поднялся в рост, прикрываясь щитом и отводя правую руку, в которой блестел длинный нож.
Я задержал дыхание и нажал спуск.
'Трах!' — подпрыгнул револьвер.
Негр вскинулся, взмахнул руками и полетел в воду.
Крики смолкли тут же. Лодка резко развернулась и помчалась обратно — даже не попытавшись подобрать плавающего ничком товарища.
— Убил, — сказала Танюшка. Я дёрнул плечом, открыл шторку барабана и перезарядил камору. Горячая гильза увесисто булькнула в воду.
— Олег, ты его убил.
Руки у меня не дрожали.
Тело убитого колыхалось в волнах.
— Тань, надо грести, — я повернулся, сунул револьвер в кобуру и тщательно её застегнул. У Танюшки зелень выступила даже вокруг рта. — Надо грести, — повторил я.
Я постарался оттолкнуть плот от берега. Танюшка выплясывала на берегу, поспешно одеваясь и бросая взгляды на реку. А у меня кружилась голова — позорно кружилась, но мне было так плохо, что я не боялся этого. За все свои четырнадцать лет в обморок мне падать ещё не приходилось, а вот поди ж ты… Не помню, как я оделся — перед глазами снова и снова вставал стоп-кадр: падающий в воду негр, которого я убил. Я твердил себе снова и снова, что негры убили бы нас, не выстрели я, но лучше не становилось. 'И чего меня так развезло, — вяло думал я, — сперва-то всё хорошо было?..'
— Олег, тебе плохо? — встревожилась Танюшка. Я кивнул — просто уронил голову. — Из-за этого? Олег, они бы нас убили, ты же нас спас!
— Да знаю я всё это, Тань, — я буквально заставлял себя одеваться. — Всё равно плохо… Да ладно, — я приказал себе встряхнуться, — пошли, я разойдусь.
