в себе животных, и они могут попытаться прогрызть себе путь наружу из моего тела, как из клетки. Я почти забыла о них, но сейчас, когда они начали приходить в активность, я вспомнила, что за все утро, выпила лишь чашку кофе. Наполнение физического тела обычной пищей, помогает контролировать остальные типы голода, животных, ardeur и гнев, потому что я выяснила, что и его нужно кормить. С этим Жан-Клод, мой предполагаемый мастер, ничего сделать не мог. Мне нужно было что-то съесть и поскорее.
Мена нагнал Эдуард, — Почему он так к тебе относится?
— Я забыла поесть нормальной пищи. Мне нужен протеин и он нужен мне прямо сейчас.
— Звери?
— Да.
— Пошли завтракать, — сказал он и пошел к нашей машине, а я последовала за ним. Нам нужно было быстрее хоть чем-нибудь закинуться, разыскав что-то вроде закусочной, сейчас помогло бы что угодно.
Глава 9
В то время, как Эдуард вел машину, я ела свой Эг МакМаффин. Он заказал на завтрак буррито, что всегда меня озадачивало, но, эй, это же не мой желудок. Он съел его еще до того, как завел мотор. У него все еще были возможности парня и копа — заглатывать еду, иначе, просто можешь не успеть с ней расправиться. Я никогда не умела так справляться. Если бы я была обычным копом, я бы к этому времени умирала от голода.
— Я знаю, что еда помогает, — сказал он, наблюдая за дорогой, отлично с этим управляясь, в принципе, как и со множеством других вещей. — Но тебе все равно, скоро придется накормить ardeur, разве я не прав?
— Нет прав, — сказала я между укусами.
— Ты могла бы отправиться в любой бар и зацепить себе кого-нибудь.
— Нет, — ответила я.
— Ты только усложняешь свою жизнь, Анита, — сказал он, прежде чем свернуть на улицу где располагался мотель.
— Я просто не могу сделать это с каким-то левым человеком. И никогда думаю не смогу.
— Я думал, что ardeur просто стирает эту грань, что бы ты смогла просто заняться сексом без лишних заморочек.
— Может и так, но он вызывает зависимость — некоторые люди более восприимчивы, чем другие.
— Ты о том, что одни люди подсаживаются на наркоту быстрее, чем другие?
— Именно. Я не хочу искать какого-нибудь незнакомца, чтобы он оказался одним из таких, кто пристрастился бы к чему-то, чего никогда не смог бы найти снова, чтобы я чувствовала себя виноватой, что подбираю его домой, как бездомного щенка.
— Ты так и делаешь, — сказал Эдуард, словно отметил о существенном недостатке.
— Ты бы не чувствовал себя виноватым, не так ли?
— Ты о том, что я могу кого-то трахнуть, подсадить на ardeur, и просто свалить после этого?
— Да, — подтвердила я.
— Да, — ответил он.
— Ты один из моих самых близких друзей, но тут я тебя совершенно не понимаю.
— Я знаю. — Он направился к парковке, переполненной патрульными машинами.
Я съела последний кусочек своего завтрака и сделала еще глоток Кока-Колы, потому что кофе плохо сочетается с Эг МакМаффином. И вытерла руки салфетками.
Заглушив двигатель, он не стал выходить из машины. Он медлил.
— Ты не на столько безжалостна, нежели я, но убиваешь с такой же легкостью.
— Спасибо, — поблагодарила я, потому, что знала, что это был комплимент.
Он подарил мне небольшую улыбку, думаю, признавая, что я была одной из немногих людей на планете, кто знал бы, что это комплимент.
— Но если что-нибудь пойдет не так, я знаю, что ты увидишься с Донной и детьми, верно?
— Ты же знаешь, я так и поступлю, но тебе, Эдуард, не подходит быть таким чувствительным. У тебя предчувствие? — спросила я, и была серьезной, потому что у копов такое иногда бывает. У многих из них есть небольшие психические способности; это один из способов, почему они остаются в живых.
— Все дело в Питэре. Ему нужен я или кто-то на меня похожий, чтобы закончить его тренировать.
— Ты же знаешь, что я все еще не одобряю то, что ты готовишь его в преемники семейного бизнеса, — сказала я.
— Ты имеешь в виду, быть маршалом?
— Без шуток, Эдуард, не между нами, — сказала я.
Он кивнул. — Он хочет, чтобы я взял его на работу вне страны, когда ему исполнится восемнадцать, если я посчитаю, что он готов.
— Он будет готов? — спросила я.
Он сжал губы и затем снова кивнул. — Думаю да.
— Я слышу в твоем голосе грусть.
Он кивнул еще раз. — Ты же знаешь, Анита, что происходит на охоте. Быть хорошим недостаточно.
— Так же ты должен быть удачливым, — сказала я.
— Боюсь, что буду слишком сильно о нем беспокоиться, и окажусь недостаточно бдительным.
— Ты боишься, что если возьмешь его — позволишь подстрелить себя, защищая его, и однажды умрешь, то и он тоже умрет, — сказала я.
— Да, — сказал он, развернувшись на сидении, и посмотрел на меня. Его лицо было очень серьезным, не потрясенным, не злым, не угрожающим, просто серьезным.
— Не бери его, — сказала я.
— Теперь я не могу отказать ему, Анита. Это сломает его.
Я нахмурилась, глотнула Коки, и попыталась подумать. — Чего ты хочешь, чтобы я сказала?
— Я бы хотел попросить тебя об одолжении, о таком, о каком не имею права просить.
Это удивило меня, и это должно быть отразилось на моем лице. — Интересно что бы ты мог такого попросить, на что не имеешь права?
— Сходи со мной на первую охоту Питэра.
Я моргнула. Я думала о множестве вещей, но, наконец, спросила. — Когда?
— В следующем году, возможно осенью.
— Тогда же, когда и в сезон оленей, — кивнула я.
— Ага.
Я снова кивнула. — Мне, вероятно, придется взять с собой нескольких телохранителей, и ты знаешь, что я не одобряю того, что ты делаешь с Питэром.
— Но все равно приедешь.
— Да, приеду.
— Я знаю, что если ты умрешь, ты рискуешь утащить всех, с кем связана метафизически, за собой в могилу, всех, кого любишь, и все равно приедешь.
Я вздохнула. — Сначала мне следует поговорить с ними, чтобы быть честной, и я сделаю это, но мы не можем лишать друг друга собственной жизни; тогда мы становимся заключенными, чего никто из нас не хочет. — Я начала складывать весь мусор в маленький пакет. — Кроме того, думаю, Жан-Клод достаточно силен, чтобы сохранить жизнь каждому. Но если я собираюсь всем рисковать вне страны, тогда нам нужно победить Мать Всея Тьмы и Арлекин до следующей осени. Не могу рисковать смертью и позволить ей выиграть.
