угол и вырубиться, когда к руке полностью вернется чувствительность. Первые спазмы боли обещали мне много веселья впереди.
Я посмотрела на Минивер.
– Хочешь ли ты истинной смерти? Или живой пойдешь гоблинам на забаву?
В голубых глазах сменялись мысли – добрые и злые и те, что мне совсем было не понять.
– Что они со мной сделают? – спросила она наконец.
Я прижалась к груди Дойла, мне не хотелось отвечать на вопрос. Мне хотелось, чтобы все уже было в прошлом. Я не хотела дружески болтать с той, кто сейчас умрет. Кто, собственно, уже практически мертва. В глазах у Минивер еще светилась надежда, а надежды у нее не было.
– Учитывая скорость, с которой ты исцеляешься, скорее всего они сперва займутся с тобой сексом и только потом примутся отрывать от тебя куски мяса.
Она уставилась на меня неверящими глазами. Она восстанавливалась – не только ее тело, но вера в себя. Я видела, как пробуждается в ней привычное высокомерие. Она не верила, что с ней может случиться такой кошмар. Она надеялась, что каким-то образом спасется, выживет, как выжила после моих ударов.
– Ты будешь звать смерть задолго до того, как она придет, Минивер.
– Где есть жизнь, там есть надежда, – сказала она. Под кровью кожа у нее на груди стала белой и здоровой, словно и не было там никакой раны.
Дойл приставил к ней двух стражей и отнес меня к Нерис. Она исцелялась не так быстро, потому что ее я ударила направленней, – но она исцелялась.
Я предложила ей тот же выбор, что и Минивер, и Нерис сказала: 'Убей меня'. Глаза ее скользнули по кольцу выжидающих Красных Колпаков, по Падубу и Ясеню. Их жадные взгляды утвердили ее в решении не попасть им в руки живой.
– Ясень! – Мне пришлось позвать его еще раз, прежде чем зеленые глаза взглянули на меня. – Возьми Красных Колпаков и пойди к Минивер. Покажите ей, что за судьба ее ждет, если вы живой заберете ее к себе в холм.
– Мы останемся здесь при тебе, так что к ней не прикоснемся.
Я вздохнула.
– Не надо отговорок, просто сделай, что нужно.
– Насколько убедительно мы должны выглядеть? – спросил он с зарождающейся злостью. Я говорила с ним как с подчиненным, а это не лучший тон в обращении с воином-гоблином, особенно если вскоре тебе предстоит делить с ним постель.
Извиняться не стоило, это будет понято как слабость и только все испортит. Я сделала, что сумела: схватила его за руку – не так жестко, как хотелось, но так, как могла с будто раскалывающейся на куски головой.
– Тебе и Падубу совсем не надо быть убедительными. Вы мои, и делиться вами я не буду. Пусть убедительными будут Красные Колпаки.
Ясень улыбнулся мне свирепо и похотливо одновременно: такая улыбка возможна, если секс и резня стоят у вас в рейтинге удовольствий на одной ступеньке.
– Ты здорово разыгрываешь высокую сидхе. – Он наклонился ко мне и прошептал: – Беспомощные стоны. Ты будешь для нас тихонько постанывать, принцесса?
Я ощутила, как напрягся Дойл. То ли ему не понравилась постановка вопроса, то ли тут был какой-то подвох. Но правда есть правда.
– Тихонько постанывать, а может, и орать во всю глотку.
Ясень хохотнул – тем самым мужским смешком, какой слышишь, когда у мужчин на уме такие вещи. Это даже успокаивало – слышать такой смех. В определенные моменты мужчины – это мужчины.
– Твои крики будут самой лучшей музыкой. – Он взял мою ладонь со своего локтя и поцеловал. Потом махнул рукой, и все Красные Колпаки, кроме Джонти, пошли за ним.
Джонти посмотрел на меня.
– Мой царь приказал мне тебя охранять, не ее. Кровь этой вот меня отвлекла, и я дал тебе слишком близко подойти сейчас ктой, другой. Если б она тебя убила, я бы тебя не пережил.
Для Красного Колпака он был весьма речист, но вслух я этого не сказала: такой комплимент намекал бы, что я от Красных Колпаков речистости не ожидала вообще.
– Тебе нужно нанести смертельный удар, стоя на своих ногах, Мередит, – сказала Андаис, – или Нерис отправится к гоблинам как есть.
В глазах Нерис вспыхнул страх, она одними губами прошептала: 'Нет!'
Дойл шепнул мне на ухо:
– Можешь встать?
Я прижалась к нему щекой и дала единственный ответ, какой у меня был:
– Не знаю.
Он поставил меня на пол и подождал, пока я не смогу стоять сама. Я посмотрела на грудь Нерис. С моим ростом я вполне могла не наклоняясь упереться острием меча ей в грудь – прямо над сердцем. Ноги у меня начали дрожать, но это было не страшно. Я взялась за рукоять меча здоровой рукой, глубоко вдохнула и навалилась на рукоять всем телом, направив меч в грудь и еще бьющееся сердце. Лезвие на миг уперлось в кость и тут же скользнуло куда надо. Я упала на колени рядом с Нерис, не разжав руку на рукояти.
