– Нерис должна умереть. За то, что втянула вас в заговор против королевы.
Прозвучал голос Нерис, потерявший все высокомерие:
– Я заплачу одна за все, если ты пощадишь моих людей.
Андаис кивнула, и Нерис вышла из-за стола, стала там, где мы с Минивер начали схватку.
Круга не было – это была не дуэль, а казнь. Как же убить бессмертного? Окруженная стражами Минивер лежала на полу и все еще боролась за жизнь. Так как же убить бессмертного? Разорвав на куски.
Я послала к Нерис Ясеня, потому что Дойл нужен был мне рядом. Он помогал мне стоять на ногах, никому другому я не хотела это поручить. Ясень резанул ей по шее, разрубил тело на уровне груди и живота, и я решила, что этого хватит. Нерис окружили Красные Колпаки, над головой крутились феи-крошки. Я ударила магией руки крови в эти раны, и она раскололась, будто спелый арбуз, брошенный на землю. Колпаков и фей-крошек окатило ее кровью. Но она не умерла.
Ноги меня уже не держали, и Дойл понес меня прочь. Он нес меня к королеве, а я плакала и не понимала, что плачу.
– Сделать их мертвее я не могу.
Андаис протянула мне свой меч, Мортал Дред, рукояткой вперед.
– Она не сможет с ним справиться, – сказал Дойл.
– Тогда я отдам их твоим союзникам – гоблинам и феям-крошкам. Я отдам их на съедение заживо на страх нашим врагам.
Я посмотрела ей в глаза в надежде, что она шутит, и поняла, что никакая это не шутка. Я протянула руку за мечом, и она мне его дала. Дойл понес меня обратно, меч лежал у меня на коленях.
Королева встала и объявила звенящим голосом:
– Минивер пила кровь Мередит, и все же не умерла от смертельных ран. Это опровергает мнение о том, что смертность Мередит заразна.
Ее слова были встречены молчанием. Молчание и бледные от потрясения лица. По-моему, Неблагой Двор получил сегодня больше зрелищ, чем мог переварить.
– Мередит просит меня даровать двум изменницам смерть, а не бросать их как есть. Я сказала, что она победила их и что я отдам их на съедение гоблинам и феям-крошкам. Пусть их съедят заживо и пусть их крики звенят в ушах моих врагов.
Сидхе смотрели на нее с видом детишек, которым сказали, что чудовище из-под кровати вот-вот их слопает.
– Но не я победила двух изменниц, и если принцесса подарит им истинную смерть до того, как отдать гоблинам и крошкам, то быть по сему.
Дойл вынес меня в центр зала и помедлил немного, прежде чем нести к Минивер. Рана на горле у нее начала заживать, ее понемногу заполняла плоть. Я поняла, что раны для нее оказались не смертельны. Да и оторванная рука уже наполовину приросла.
– Дойл, – сказала я, и он понял, о чем я, и подозвал моих стражей. Если Минивер исцелялась, значит, она могла представлять опасность. Глупо было бы погибнуть во время акта милосердия.
– Зачем тебе еще стражи, племянница? – крикнула Андаис.
За меня ответил Дойл:
– Она исцеляется, моя королева.
– А! Поосторожней, Мередит, а то твоя доброта доведет тебя до смерти. Жаль будет. – Сказано это было так беззаботно, словно на самом деле ее это нисколько не волновало. – Ты скоро узнаешь, племянница, что милосердие здесь не уважают.
– Я не ради уважения это делаю, – сказала я слишком тихо, она не расслышала.
– Что ты говоришь, племянница?
Я глубоко вздохнула и сказала как можно громче:
– Я это делаю не ради уважения.
– А зачем?
– Затем, что, будь я на ее месте, я бы хотела, чтобы кто-то сделал это для меня.
– Это слабость, Мередит. Неблагие не прощают слабости, здесь ее считают грехом.
– Я это делаю не ради них. Не важно, одобрят меня или осудят. Я это делаю, потому что для меня это важно. Важно не что делают другие, а что делаю я.
– Будто снова слышу своего брата. Припомни, что с ним стало, Мередит, и воспользуйся предупреждением. Очень может быть, что погиб он из-за собственного милосердия и чувства чести.
Она спустилась по ступенькам, придерживая пышные юбки, – с таким видом, словно ее ждала толпа нетерпеливых фотографов. Она всегда выступала перед двором словно на сцене.
– В таком случае странно, тетя Андаис, что тебя едва не привела к тому же концу твоя любовь к насилию и боли.
Она застыла на последней ступеньке.
– Осторожней, племянница.
Я слишком вымоталась, и шок начал проходить – рука зверски болела. Мне хотелось забиться в темный
