воде.
— Благодарю за комплимент.
— Так в чем причина?
— Почему твой отец не выбрал меня?
Я кивнула. Китто соскользнул с кровати:
— Это дела сидхе.
— Останься, — попросил Рис.
Китто остановился в нерешительности.
— Принц Эссус сказал мне, что смерти в твоей жизни достаточно. Он хотел, чтобы парой тебе стал тот, чья магия основана на жизни.
— Магия Гриффина — магия красоты и секса.
— И она отвечает тем способностям, которые надеялся видеть в тебе твой отец. — Рис погладил завитки моих волос. — Ты такой и выросла.
— У гоблинов, — вмешался Китто, — красота и секс бесполезны. Они бы только обрекли тебя на рабство у более сильного, у способного драться. Твоя магия, Рис, ценилась бы куда больше таких никчемных игрушек.
— Эссус хотел для своей дочери чего-то помягче, — сказал Рис.
— Дойла он никогда бы не выбрал, да? — спросила я.
— Ему и в голову не пришло бы, что королева когда-нибудь отдаст своего Мрака. Но да, я думаю, что если он счел меня слишком темным для брака с его дочерью, то и Дойла рассматривать бы не стал.
— Я даже не думала, кого из моих стражей выбрал бы для меня отец…
— В самом деле? — спросил он.
— В самом деле.
Китто подобрал с пола свои джинсы.
— Поговорите наедине, я пойду.
— Останься, — снова попросил Рис, — Помоги мне разобраться, почему именно к тебе приходит Мерри, когда ищет покоя. Она не тянется ко мне сердцем, и никогда оно из-за меня не забьется сильнее. Мне тоже надо найти место в ее жизни. Научи меня, подскажи мне новую роль в ее жизни.
— Я не буду учить тебя, как занять мое место. Если ты его займешь, куда деваться мне?
— Нет, таким нетребовательным, как ты, я никогда не буду; у меня ни характера такого нет, ни терпения. Но все же научи меня предъявлять поменьше претензий — и может, она меня к чему-нибудь приспособит.
— Ох, Рис, — только и сказала я.
Он качнул головой, разметав по плечам белые кудри.
— Нет, я тебе нравлюсь. Всегда нравился. Тебе нравится быть со мной в постели, но я тебя не зажигаю. Странно, но ты загораешься от вещей даже более холодных, чем мои силы,
— Я Неблагая сидхе.
— И Благая тоже.
— Частично. Но частично я еще и человек, и брауни. И все же, если заставить меня назвать себя одним словом, то я — Неблагая.
Он невесело улыбнулся.
— Знаю.
— Андаис обвиняет меня в том, что я переделываю Неблагой двор в подобие Благого. Я этого не хочу, так само получается.
— Помнишь, что я сказал о тебе шестнадцатилетней? Что хотел понять, в кого из своей родни ты пошла?
— Да.
— Мне хотелось, чтобы ты унаследовала больше от Благих.
— Мой дед бил жену смертным боем. Дядька сошел с ума. Мать — черствая завистливая снобка. И такого ты себе хотел?
— Я не об отдельных личностях говорю, да и конкретно об этих личностях я не думал. Припомни, я знал куда более ранних твоих предков еще до того, как они сгинули в великих войнах. Я помню женщин по линии твоей матери — богинь плодородия, любви, плотского желания. Хорошие такие бабы, по-земному теплые, по-настоящему.
— Так что, ты хотел узнать, не пошла ли я в какую-то из своих прапрабабок?
— Двоюродных бабок, — ответил Рис. — И кое-кого из прабабок тоже. Ты мне их напоминала. Волосами, глазами. Я видел их в тебе.
— Только ты и видел, — сказала я.
— Только я и смотрел.
Я приподнялась и поцеловала его. Поцелуй становился все жарче, пока я не ощутила, как твердеет он там, где стал было мягким за всеми этими разговорами. Он оторвался от моих губ едва ли не со стоном.
— Не могу я вести себя прилично, когда ты так меня целуешь!
— Так брось вести себя прилично, просто люби меня.
Китто застегнул джинсы.
— Я оставлю вас заниматься тем, что сидхе умеют лучше всего — не считая магии. Ты мне друг. Рис, я верю, но тебе неловко, когда я в постели с тобой и с принцессой.
Рис попытался возражать, и теперь я приложила палец к его губам:
— Он прав.
Рис отвел мою руку.
— Знаю. Черт бы все побрал, знаю. Я думал, если я смогу заняться сексом с тобой и Китто, то смогу и охранять тебя этой ночью. Но я не могу.
— Ты и без того быстро продвигаешься в отношении к гоблинам, Рис. Все нормально.
— Так кто же станет тебя охранять, если Дойл ранен, а у меня приступ гиперчувствительности?
— Не знаю, — сказала я. — И как-то мне сейчас наплевать. Люби меня, Рис, вот сейчас, просто люби. Будь со мной, помоги справиться с растрепанными мыслями.
Я поднялась и поцеловала его опять, и потащила вниз, к себе — руками, и поцелуем, и нетерпением.
Я не слышала, как закрылась дверь за спиной Китто, но когда я снова открыла глаза, в спальне мы были одни.
Глава девятнадцатая
Рис уложил меня на живот и дыханием проложил дорожку по спине. Я бы сказала — поцелуями, только эти касания были нежней поцелуев. Он ласкал мне кожу едва ощутимыми прикосновениями губ и дыханием. Спустившись достаточно далеко, он принялся дуть и шевелить коротенькие, почти невидимые волоски на пояснице и ниже, так что я невольно вздрагивала, а кожа покрылась мурашками.
Я чуть приподняла бедра, молча поощряя его на большее.
Он рассмеялся — таким типично его смехом, выражением общего мужского и его личного веселья. Только сейчас в смехе не было привычной самоиронии. Он поцеловал меня в спину более ощутимо, и я изогнулась, без слов давая ему понять, насколько это чудесно.
Он лег на меня всем весом, поместившись твердой своей длиной у меня между ягодицами, и я вскрикнула от восторга.
Просунув под меня руки, он приподнял меня и обхватил груди ладонями. Твердо и крепко он прижал меня к своему сильному телу.
— Если бы я тебя любил всем сердцем, — прошептал он, — я бы сделал то же, что и Китто. Отказался бы от соития. Выбыл из гонки за трон. Китто понимает, что ни один из дворов не потерпит на троне полукровку-гоблина. Скорей вас обоих убьют.
