думаешь — ну зачем? Некоторые от азарта к профессии берут материал с большим любопытством. Я не смотрела сериал, в котором Гурченко сыграла. Но я же знаю — Гурченко, наверное, не просто так взялась за роль. Она женщина небедная, и актриса замечательная. Значит, было за что зацепиться. Было ей интересно. А мне хорошего материала не предлагали...
— А разве вам деньги лишние?
— Нет, конечно, не помешали бы. Я вот лет десять назад за фильм «Мама» хороший гонорар получила — в долларах. Когда заболела, очень эти деньги пригодились — разменивали потихоньку и платили за лекарства. А Денис Евстигнеев еще стиральную машину-автомат подарил.
Но дело-то ведь не только в деньгах. Сейчас, видно, просто нету для меня роли. Да нет, меня даже и не тянет. Суть-то не в том, что это сериал на телевидении или картина для кинотеатра. В сценарии ты должен за что-то зацепиться, болеть душой по-настоящему.
«Комсомольская правда», 24 и 25 ноября 2005 г.
* * *
Это интервью заканчивалось не вопросом о деньгах. Был еще один — о секретах красоты. Но он вошел в публикацию в таком урезанном виде, что мы решили выделить его в отдельный сюжет, и вот почему.
Она была потрясающим рассказчиком. Со своим, ни на кого не похожим, строем речи, изобилующим неожиданными сочетаниями, сочными словечками и смачными сравнениями. Да плюс ее непередаваемый артистизм. Стоило ей «поймать» волну вдохновения — а происходило это мгновенно, казалось бы, без повода, — и в ее устах любой, самый, казалось бы, пустяковый, обыденный эпизодик превращался в великолепный спектакль.
Нонна Викторовна сама знала об этом и не без гордости замечала порой, что эта слава тянулась за ней еще с исторического экзамена во ВГИК, когда она буквально покорила своими уморительными «байками» из жизни строгую приемную комиссию. В этом она легко «забивала» многих своих коллег, кино- и театральных корифеев.
Пластические операции — тема деликатная, но весьма животрепещущая для нашего времени. Голливудские красавицы уже давно перестали скрывать, что своей неземной красотой до глубокой старости они обязаны виртуозным умениям пластических хирургов. Наши артисты, хотя и научились прибегать к таким кардинальным способам омоложения и улучшения внешности, все еще стеснительно умалчивают об истинной причине своей неувядаемости, бормоча «сказки» об исключительности своей породы, позволяющей вопреки законам природы с годами становиться все краше и совершенней.
В принципе такой феномен — «хорошение» с возрастом — действительно встречается. Есть много факторов, которые могут сделать внешность более гармоничной и оттого более привлекательной, располагающей, чем в молодости. Но на фоне естественного физического старения.
Мордюкова была как раз из числа этого редкого исключения. При том что лицо ее до последнего дня было гладким, округлым — и минимум морщинок! Многие не верили в естественность сохранения такой внешности.
Вот мы и спросили:
— После того как вас показали по телевизору, стали говорить, что вы оттого так хорошо выглядите, что сделали круговую подтяжку лица.
Нонна Викторовна ответила — и как! Полчаса мы умирали со смеху, пока она смачно, в лицах, рассказывала о своем посещении пластического хирурга....
СЕКРЕТ КРАСОТЫ
— Операцию я делала, только очень давно и совсем небольшую. У меня еще со школьных лет немного выглядывал второй подбородок. Хоть его заклеивай клеем. И когда я стала актрисой, решила это исправить. Пошла к доктору знаменитому по этой части. Он говорит:
— Нечего тут делать. Лет через восемь приходите.
Я сразу плакать:
— Как! Я хозяйка себе! Я хочу, и вот сейчас же, говорю, срезайте!
Он говорит:
— Знаете, сколько анализов одних делать надо! Да очередь на операцию — полгода ждать!
Да меня не переупрямишь. Пошла я записываться, спустилась в вестибюль — а там народу — со всего Советского Союза! Разговаривают. Одна говорит: а вот тот доктор девушкой сделать может. Я не пойму — как, из мальчика сделать девочку? Она — ой, дура ты, дура. А еще в Москве живешь. Оказывается — теперь-то прошли годы я все уже знаю — этот Шмелев или как его — восстанавливал утерянную девственность. Очень просто. И операция, говорят, легкая. Ну, это я так, к слову вспомнила.
В общем, записалась. Прошли месяцы, дождалась... Перекрестилась, глядя в угол, пошла. Прихожу, а того доктора, с которым разговаривала, нет на месте. Сидит какая-то тетка. Говорит — раздевайся. У нее бутерброд с селедкой. Она кусает этот бутерброд, а я сижу на табуреточке, жду ее.
— Она что, не узнала вас?
— Нет, не узнала и знать не хочет никого. Жует этот бутерброд и кричит в трубку: «Я на шестой этаж не пойду. Скажи, пускай выбирает любой дом, только чтоб был четвертый этаж».
Я думаю, а где же мой врач, с которым я договаривалась? И вот она жует и говорит — ложись. Лежи, говорит, тихо, а то выгоню. Будешь еще полгода стоять в очереди. Я лежу. Холодно мне, неуютно. Она доедает бутерброд, моет руки с мылом как следует. Потом берет накладную — бумажку, с которой я пришла, читает, говорит, тебе не надо еще делать. Я говорю — я столько перетерпела — одна реакция Вассермана чего стоит! И зажала зубы.
Операция в общем-то маленькая, мышцы не трогают, только кожу. Утром просыпаюсь — все лицо как будто покусано пчелами — пухлое, щеки такие огромные. А через неделю-полторы все прошло. И, я помню, у Аллы Ларионовой день рождения. Алка дверь открыла: «Что с тобой? Какая ты стала молоденькая!» Я, говорю, тебе один на один скажу. И тайком показала — вот шрамчик, запудрила.
Вот и все мои операции. В остальном — природа моя. Когда я еще в школе училась, бывало, на танцы собираюсь, а мама мне говорит: «Знаешь, доченька, ты будешь очень долго молодой». Я говорю: «Почему?» — «Потому что ты в тетю Нюсю Крикунову (это ее тетка). Ей в восемьдесят три года больше сорока одного не давали». Наверное, права мама была?
3. На свой юбилей она помирилась с Натальей Варлей
В последние два-три года жизни Нонна Викторовна медленно, но верно ослабевала. Периодически попадала в больницу, где к ней применяли интенсивную терапию, поддерживали и ставили на ноги. Но творческих вечеров и встреч-концертов со зрителями она уже не устраивала. Сообщения о ее госпитализациях и болезнях попадали в прессу, и поклонники понимали: время играет против нее, и шансов вновь увидеть актрису на сцене становится все меньше. Даже простое интервью — дома, в привычной обстановке — выматывало ее так, что потом у нее поднималось давление и она порой два-три дня не могла прийти в себя и восстановиться. Она и сама сознавала, что силы уходят, но все же решилась на юбилейный творческий вечер в Доме кино, куда пригласила и нас. Разумеется, мы не могли не поделиться своими впечатлениями с читателями своей газеты.
...У Дома кино, где проходил творческий вечер Нонны Мордюковой, искатели лишнего билетика начали топтаться уже за полтора часа до начала. Наконец открыли двери в зал, и толпа в считанные минуты заполнила все проходы. Кому не хватило стульев, сели на пол. Когда Нонна Викторовна, в строгом черном
