— Где же твой отец? — спросил его Оливер.
— Мой отец? А это что за судно? — отвечал Шельдруп.
— Пойди и приведи сюда своего отца! — возразил Оливер. — Ты можешь положиться на то, что он сделает всё, что нужно, составит протокол и наложит печати на всё, что здесь находится.
— Я спрашиваю, что это за судно?
Оливер крикнул двум маленьким мальчикам на набережной, чтобы они пошли за консулом, и когда это было сделано, то он обратился к Шельдрупу и сказал:
— Это датское судно, иностранное поскольку я могу судить на основании его осмотра.
Наконец появился консул, К.А. Ионсен, и толпа на набережной тотчас же почтительно расступилась, чтобы пропустить его. Он сначала колебался, идти ли ему, так как он ведь был не такой человек, которого может позвать каждый, кто угодно! Но он обладал большой сообразительностью. Ему достаточно было задать два или три вопроса, чтобы сразу всё понять.
— Я привёл редкого гостя! — сказал ему Оливер. Консул обвёл глазами судно, которое, разумеется, не могло произвести на него большого впечатления. Ведь это не был пароход, это не была его «Фиа»! Он велел сыну принести письменные принадлежности, записал все показания и составил протокол. Это продолжалось целый час. Но толпа, на набережной, ждала терпеливо. Полгорода собралось там. Была Петра, был и адвокат Фредериксен. Он спросил:
— Кто же этот герой, который спас судно?
Молодой Шельдруп позволил себе шутливо ответить ему:
— Это Оливер... Говорю на случай, если вам вздумается произнести по этому поводу речь.
Юноша подшучивал и над Петрой. В самом деле, этот молокосос начал уже слишком много позволять себе и вёл себя, как взрослый мужчина!
— В моих глазах это настоящий поступок моряка! — заявил Фредериксен.
Да, конечно, это был поступок моряка! Об Оливере написали в газетах и многие заговорили о нём. Сам Оливер не придавал этому акту большого значения, но «сухопутным крысам» ему пришлось объяснять всякую мелочь. Однако он не возгордился, не подражал знатным лицам города, не напускал на себя важности и не делал себя смешным. Но, разумеется, он чувствовал большое внутреннее удовлетворение. Он тотчас же потребовал для себя новый костюм, вполне им заслуженный теперь. Шёлк и бархат были не по его вкусу, но синий морской костюм, конечно, был для него вполне подходящим и никто не мог оспаривать этого.
— Как это произошло? — отвечал он спрашивающим. — Да совершенно так, как если бы ты во время прогулки неожиданно увидел золотое кольцо и поднял его!
И все смеялись над его шуткой. Вовсе это было не так уже просто совершить подобный морской подвиг! Это все понимали. Он был точно король, который снисходил к своему народу и благосклонно разговаривал с ним. Он вовсе не относился свысока к другим, к тем, кто сидел дома, в то время как он спасал судно.
Но уже через несколько дней он начал помышлять о том, как бы извлечь больше выгоды из этого случая. Рыбаку Иёргену он сказал:
— Знаешь ли, я ведь хотел добыть для себя плавучие дрова, но кто-то точно толкал меня, заставляя грести всё дальше и дальше в море. Точно это было мне предназначено!
Иёрген задумчиво кивнул головой при этих словах:
— Да, в природе многое скрыто! — проговорил он.
— Ах, я вовсе не хочу ничего преувеличивать, — сказал Оливер. — Я никогда не мечтал о потерпевшем аварию судне, там в море. Но когда я сидел в своей лодке и грёб, то как будто кто-то подталкивал меня. Дальше! Дальше! Ты, ведь, знаешь, что я много объездил морей. Я с четырнадцати лет странствовал. Я видел земной шар и по другую сторону. И, видишь ли, я как будто уже не принадлежал к этому городку. А вот теперь я должен здесь жить и умереть. Такова воля Божья. Тут уже ничего не поделаешь!
Просто удивительно, каким беспечным стал теперь Оливер! Случайное счастье, которое повезло ему, постепенно изменило его взгляды. Раздражительность у него исчезла, он стал приветливее, терпеливее. Нет, он не взял себя в руки, не стал прилежнее, трудолюбивее! Он разгуливал в своём новом костюме и хотя пустая штанина болталась на его деревянной ноге, но он больше не проклинал своего несчастья.
— Купи для меня лишь то, что сама хочешь, — говорил он своей матери и был очень уступчив.
Однажды он встретил старуху, которая ходила по улицам и предлагала купить у неё лотерейный билет. Она разыгрывала скатерть.
И он купил у неё лотерейный билет ради доброй цели.
— Ну, покажи-ка, — сказал ей Оливер. — Э, да это прекрасная скатерть!
Прошла неделя, и дела Оливера пошли хуже. Консул выдал ему аванс за причитающееся вознаграждение, но не мог так, без дальних околичностей, продать судно и груз, чтобы уплатить Оливеру всю сумму сразу. Разве Оливер думал, что он может постоянно получать авансы?
Во всяком случае, Оливер действительно полагал, что это будет продолжаться дальше. Какое это было прекрасное время! Оливер мог ежедневно посещать повреждённое судно и получать под него деньги. Он смотрел на судно почти как на свою собственность.
Но вот, откуда ни возьмись, вдруг вынырнул экипаж судна. Они прибыли издалека, с юга: шкипер и три матроса. Это были владельцы судна. Не могло быть и речи о том, чтобы судно употребить на слом. О, нет! Они тотчас же принялись за его исправление. Но раз они явились в Норвегию, то не хотели уже везти опять назад свои кирпичи. Они продали их консулу и нагрузили судно, вместо этого, деревянными балками. Затем, рассчитавшись за всё, они уехали.
Золотые дни миновали. Оливер снова сидел на мели. Как всё это произошло? Правда, получение премии за спасение судна, было обеспечено, но он должен был разделить её с двумя другими рыбаками. Каждый получил, таким образом, небольшую сумму, которая не представляла уже целого состояния.
— Не могу ли я получить часть этой суммы? — спросил Оливер.
Ему выдали её и, кроме того, он получил ещё отдельную плату за выкачивание судна. И всё это вместе он уже получил авансом. Да, как это могло случиться?
Кратковременное счастье, правда, принесло ему огромную пользу. Но это прошло, и он почувствовал себя обделённым теперь. Что думали об этом Иёрген и Мартин? Оливер отправился к Маттису, чтобы узнать его взгляд на это.
Маттис в этот день вёл себя загадочно. Он не ответил на поклон Оливера и не подвинул ему стул, как делал это раньше. Он выглядел очень сердитым. В самом деле, если какой-нибудь человек скрежещет зубами и беспокойно вертится взад и вперёд, то уже нельзя сомневаться, какое у него настроение!
Но Оливер был поглощён собственными делами. Его обманули, провели и он сел в болото!
— Посмотри, например! — сказал он Маттису. — Ведь это я нашёл судно и привёл его! А что же я получил за это? Жалею только, что я взял за это от них какие-то гроши. Видит Бог, что я швырну им эти деньги назад, в глотку!
— Прекрати свою болтовню, наконец! — вдруг крикнул Маттис.
Оливер взглянул на него. Маттис работал, как безумный, и руки у него дрожали, уж не был ли он пьян? Ну, если ему хочется враждовать с ним, то пускай! Оливер выпрямил верхнюю половину своего мощного туловища.
— Я хочу получить назад свои двери! — сказал Маттис.
— Что такое? — возразил Оливер. — Что ты сказал? Двери?
— Ну да, двери! — прошипел злобно столяр. — Я ведь за них уплатил. Они принадлежат мне, эти двери. Понимаешь ты или нет?
Такое явное неблагоразумие, выказанное Маттисом, поразило Оливера и он с минуту молчал, а потом сказал ему:
— Ведь ты же мне их подарил? И ты мог это сделать, конечно, после всего того, что было между нами.
Маттис швырнул свои инструменты и тоже выпрямился перед ним.
— Между нами? — крикнул он. — Я не хочу ничего общего иметь с тобой, ни крошечки! Нет! Ни вот столько, сколько помещается у меня под ногтем! Что мне из этого? Нет, нет, это так! Я уже говорил раньше:
