В июле 1891 года в Москве стояла необыкновенно жаркая погода. Крестьянин Василий Потанов 13 июля, придя в купальни, выбрался на середину Москвы-реки и начал доказывать свое искусство плавания. Пловцом он оказался довольно удовлетворительным, но очень плохим кавалером. Плавая вокруг купальни, Потапов услышал в одном из помещений женские голоса.
— Нужно им визит нанести, — заявил он стоявшей на берегу публике.
После этого Потапов не замедлил явиться в женское отделение купален в самом откровенном виде. Крики испуганных дам произвели на него самое незначительное впечатление.
— Ну чего вы орете, нескладное племя? Я не съесть вас пришел, а погляжу на ваши фигуры и, шут с вами, уйду.
Дамы таким заявлением не удовлетворились и продолжали громко протестовать. На шум явился городовой, которого Потапов за лишение удовольствия лицезреть дам побил.
Привлеченный к ответственности за бесстыдные действия и оскорбление действием городового, Потапов был приговорен мировым судьею Серпуховского участка Москвы к полутора месяцам ареста.
Бабий удар
От Алексеевской водокачки к Крестовой заставе 12 августа 1891 года проезжал на велосипеде великобританский подданный Ричард Дербишер. На его пути показались две человеческие фигуры. Одна из них огромных размеров, другая — совсем мальчик. Старший из них шел зигзагами, что подало повод Дербишеру дать несколько тревожных звонков.
Сигнал идущими был замечен. Мальчик не замедлил посторониться, а гигант встал в выжидательную позу и, лишь только Дербишер поравнялся с ним, опустил на его голову свой могучий кулачище. Ездок и его скоропалительный экипаж с грохотом полетели на мостовую.
— За что же это? — обратился к своему обидчику Дербишер.
— Разве не видишь, что твоему чертову колесу хотелось жару поддать, а то оно у тебя что-то очень лениво ходит.
Дербишер получил ушибы груди о деревянную тумбу, о которую он при падении ударился. Велосипед же был сильно попорчен.
Неизвестный при задержании назвался купцом Иваном Егоровым Тестовым. Преданный суду за беспричинное нанесение оскорбления Дербишеру и причинение ему убытков в 32 рубля, отданных последним за починку сломанного велосипеда, Тестов отрицал свою виновность.
— Если бы на самом деле я его ударил по затылку, то наверняка этого немца пришлось бы искать три дня и три ночи. А то, ишь какая невидаль: на тумбу упал. И только!
— Как три ночи? — удивился судья.
— Так! Вон у меня кулачище-то какой… Разве похоже, чтобы от его удара господин немец остался на этом же месте?
— Так вы не били их?
— Никак нет-с.
Вызванный в суд свидетелем мещанин Крылов удостоверил, что он видел, как Тестов ударил Дербишера.
— Как же вы говорите, — спрашивает судья вновь обвиняемого, — что не били, когда свидетель удостоверяет нас в этом?
— Ишь ты, какая каверза вышла. Я думал, что никто не видел, как я его ударил. Ан вышло по-другому! Делать нечего, сознаюсь: я ударил разик этого господина немца.
— Почему же вы не сразу сознались в том?
— По совести говоря, от стыда. Вдруг купец — и так по-бабьи подзатыльник дал. По-нашему, бить — так бить. Чтобы не стыдно было вспомнить.
Мировой судья Мещанского участка господин Матерн предложил сторонам примириться. Дербишер не замедлил заявить на это согласие с условием, что Тестов тотчас же внесет 50 рублей в пользу голодающих Алатырского уезда Симбирской губернии.
— Дорогонько немного за такой удар.
После недолгих препирательств Тестов внес требуемую сумму.
Нарушение общественной тишины
Мещанин Помаков в августе 1891 года был привлечен к ответственности за буйство, произведенное в московском трактире Сергеева, и нарушение общественной тишины.
СУДЬЯ. Как вас звать?
ПОМАКОВ. Меня-то? Что вы, ваше благородие, неужели не узнали?
СУДЬЯ. Почем мне вас знать?
ПОМАКОВ. Да меня здесь все по окрестности знают. Спросите Ивана Ильича, Петра Герасимовича, Никиту Петровича — они скажут, кто я такой.
СУДЬЯ. Они, может быть, и знают, а я ни их, ни вас не имею удовольствия знать.
ПОМАКОВ. Хе-хе-хе! Да вы — чудак, ваше благородие. Как же вам меня-то не знать. Небось, я не впервые у вас сужусь.
СУДЬЯ. В таком случае, расскажите мне, по старому знакомству, как это вы угораздились разломать стол и произвести такой шум в трактире Сергеева?
ПОМАКОВ. Чего рассказывать-то, посмотрите на мой кулачище, ведь вон он у меня какой. Пошел это я в трактир немножко навеселе. Сел за стол да как хвачу по нему кулаком: «Эй, вы, люди живне, шевелитесь, что ли!» — говорю. Глядь, а стол-то уж вдребезги разлетается. Понятно, после этого подбежало ко мне многое множество трактирных идиотов и давай на меня лаять. «Брысь!» — говорю, и для большего устрашения я немножечко их припужнил.
СУДЬЯ. Как же вы их припугнули?
ПОМАКОВ. Очень простым манером. Сами слышите, голосино-то у меня здоровенный. Знаете ли, я на них и рявкнул. Да так, что самому боязно стало.
СУДЬЯ. Так вы признаете себя виновным в буйстве?
ПОМАКОВ. Какое же это буйство? Разве так буянят?.. А стол сломать — я сломал. Ну и прикрикнул маленечко на половых.
Мировой судья Мещанского участка признал обвиняемого виновным лишь в нарушении общественной тишины и приговорил его к трем рублям штрафа.
Несостоявшаяся лотерея
Средней руки трактир осенью 1891 года. У одного из столов толпится человек двадцать. Шум и гам невообразимые.
— Ну как я выиграю?! Вот будет комедия! — могучим голосом заметил один из участников сборища.
— Какая же комедия? — спросил его мужчина, сидевший с листком какой-то засаленной бумаги.
— Чудак ты. Да пойми: «Не было гроша, да вдруг алтын». Достанься только мне твоя лошадь с этой самой чертовой таратайкой, сейчас же и пойду писать по Москве. Всех знакомых объезжу. Вот рты-то разинут. Дескать, что это вы, Терентий Парфенович, никак лошадкой обзавелись?.. Разбогател, скажу, до ужасти. Сдуру-то, пожалуй, и поверят.
— А ты сначала выиграй, потом и ерунди.
