Вмешалась Осия: Ты помолчи, а я расскажу Августу, как всё было: я вовсе не хотела идти за него, не хотела и всё, но тогда он пригрозил мне, что повесится. Ха-ха-ха! Видал ты такого чудака?
Да, странно, что вы решили пожениться, сказал Август.
Его пригласили в дом и выставили на стол угощение; гостиная ему понравилась. Надо было сразу сделать её побольше, сказал он Ездре. Как я понимаю, ваша семья вот-вот увеличится.
Нет, Ездра с невинным видом покачал головой, просто она тут у меня разленилась и разжирела.
Осия схватила его за волосы. Я тебе сейчас покажу, как я разленилась и разжирела! — грозно сказала она.
Они пошли на картофельное поле, и Ездра выдернул из земли несколько кустов: Видишь, какая уже крупная картошка! Потом они направились к болоту — этому благословению, посланному ему Богом. Жито было уже высокое, не меньше трёх футов, и колосья начали наливаться, земля под ногами кое-где ещё колыхалась, но теперь это было уже неопасно; всё шло своим чередом, скоро жатва.
Август дивился, покашливал и кивал, но помалкивал. Он прошёл в глубь болота, ему захотелось проверить, выдержит ли его почва. Выдержала. Вода весело стекала в широкий ров посередине, многочисленные поперечные канавки осушили болото, теперь тут была надёжная почва, на осушенном пространстве уже начали пробиваться кусты.
Август по достоинству оценил терпение и труд, вложенный в это дело, но человек, который объездил весь мир, повидал и не такое. Это напомнило мне одно место в Австралии, сказал он, только там болото было куда больше, и воды в нём тоже было побольше, а ров посередине не уступал настоящему каналу, и ещё там стояла мельница. Мы зерно домой не возили, сразу мололи его на мельнице, а домой везли уже муку. Вы можете спросить, зачем нужно было столько муки? А мы кормили ею тысячу свиней и потом продавали их возами.
Слушатели в изумлении качали головами.
Август утешил их тем, что земли у них много и в канавах полно воды. Я смотрю, вы тут такого наворочали, а то ли ещё будет, у меня просто нет слов!
Супруги чуть слезу не пустили, так они были растроганы, и Ездра сказал: Приятно слышать. Уж мы тут постарались!
Сколько у вас коров?
Две. И ещё телка.
А скоро будет три, сказала Осия.
Ездра: Беда в том, что хозяйке хочется иметь много коров, а хозяину нужна лошадь. Уж и не знаю, что следует предпочесть.
Осия повторила то, что говорила уже сотни раз: От лошади нет ни молока, ни масла.
Август задумался. Пусть он мало знал о путях рыбных косяков или небесных светил, зато он, как никто другой, умел находить выход из трудного положения. Ездре нужна лошадь.
А что, теперь на болоте никто не кричит? — спросил он.
Нет, ответил Ездра, после того воскресенья, когда покойник крикнул два раза, всё стихло.
Шутники переглянулись. Осия стояла рядом, не смея поднять глаза.
Они вернулись к дому. Август осмотрел хлев и сеновал, со знанием дела измерил пальцами ширину каждого стойла и одобрительно кивнул, измерил ширину ворот сеновала — пройдёт ли большой воз — и кивнул, попрыгал на половицах, проверяя, выдержат ли они лошадь, и опять кивнул.
Перед его уходом Ездра нерешительно спросил: Что скажешь, Август, если нам со временем завести лошадь?
Не знаю, тем сеном, что у вас есть, трёх коров и лошадь не прокормить.
Ездра и Осия с ним согласились.
Но, продолжал Август, без лошади вам не обойтись! С этими словами он ушёл.
Августа всё ещё переполняла жажда деятельности, и он заражал ею других, Поллен опять казался ему новым, и Новый Двор Ездры пришёлся ему по душе. Он пошёл к Эдеварту и сказал, что Ездре нужно купить лошадь.
Нужно так нужно.
Правильно. А это означает, что Август с Эдевартом должны взять по лопате и осушить аккурат такую часть болота, чтобы сена с неё хватило для лошади. Ясно?
Эдеварт колебался. Подошёл Йоаким, его заинтересовало предложение Августа, но Эдеварт никак не мог решиться, он отяжелел и немного заплыл жиром.
Ты же не калека какой, сказал ему Август. Сам говорил, что за одну ночь выкосил в Доппене весь луг. У Ездры есть деньги на семена, чтобы посеять траву, он и твою корову будет кормить, Йоаким, а навоз от неё пойдёт на удобрение; Ездра хорошо заработал на сельди, хватит, чтобы купить лошадь, разве не так? А вы будете брать её, когда вам понадобится перевезти в лавку товар. Ясно? Давай сюда лопаты!
И друзья взялись за болото, они работали, забыв обо всём, и больше полагались на сноровку, чем на сообразительность, сил они не щадили, зато им было чему подивиться, глядя, сколько они сделали за первый же день. Сам Ездра успевал только пройтись с мотыгой да кое-что подправить после этих одержимых, а Осия с утра до вечера варила и парила, чтобы накормить их. Ездра не помнил, чтоб у него на болоте когда-нибудь было так весело, особенно по утрам, когда Эдеварт со стоном растирал нывшую спину.
Близилась осень, друзья работали в селении, но пока, к сожалению, не заработали ни шиллинга. Разве это жизнь для таких, как они! Поулине стояла за прилавком, и всё шло хорошо до тех пор, пока рыбаки, промышлявшие сельдь, были при деньгах, рано или поздно эти деньги оказывались в лавке. Но друзьям-то что с того! Ничего. Владельцем лавки считался Эдеварт, но он держался в стороне и всё время повторял Поулине: Делай, как знаешь! Август тоже был не из тех, кто за любую работу берёт деньги. Мне деньги не нужны, гордо говорил он.
Но конечно, они нуждались, оба нуждались в деньгах. Много лет они жили вольными птицами, то оставались с пустыми руками, то им улыбалась удача, чтобы потом снова оставить их на бобах. Теперь их кошельки были пусты. У Эдеварта дела обстояли похуже, чем у Августа: уфутенец уехал из Поллена, так и не вернув ему старого долга, Кноффам в Фусенланнете Эдеварт задолжал больше, чем стоил сам со всеми потрохами, и, наконец, последняя капля: ему пришлось отдать деньги за корову старого Мартинуса, за которого он поручился. Более неподходящего момента и представить себе было нельзя. А как же, сейчас и отдам! — ответил он посланцу, не желая показать свою несостоятельность. Обожди минутку!
Он нашёл Августа и посоветовался с ним. Отправь его в лавку, решил Август, и напиши ему расписку. Как это, написать расписку под собственную лавку? Но ничего другого ему не оставалось, и он написал расписку, вроде векселя на самого себя: «Получить в лавке наличными и товаром на такую-то сумму. Эдеварт Андреассен»...
Случись сейчас ещё что-то, он бы этого уже не вынес. Ты всё принимаешь слишком близко к сердцу, сказал ему Август. Я был готов провалиться сквозь землю, ответил Эдеварт. Он всё думал и думал и ничего не мог придумать; приближалась зима, ему не улыбалось ещё раз идти на промысел на Лофотены, а без этого что делать? Снова взяться за торговлю вразнос? Можно, конечно, но для человека, имеющего собственную лавку, это было бы унизительно. От мыслей у него раскалывалась голова. Августу он сказал: Я мог бы снова торговать вразнос, снова ходить с мешком, но мне не с чем начать. У меня нет товара.
Я тоже об этом думал, ответил Август. Говоришь, нет товара? А ты возьми у себя в лавке залежавшуюся одежду, может, и ещё что найдёшь, хватило бы на двоих.
Эдеварт поежился при мысли, что ему придётся ещё что-то забрать из лавки.
Так ведь и денег у нас с тобой тоже нет, сказал он.
Каких денег?
Мелочи, шиллингов, нельзя же начинать торговлю совсем без денег. Если кто-нибудь даст тебе далер, то чем ты будешь давать сдачу? Нет, мелочь нужна обязательно.
Что-нибудь придумаем, ответил Август.
Да, Август тоже не имел ничего против торговли вразнос, он и сам уже подумывал о ней, это занятие снова казалось ему привлекательным, а кроме того, его манила скитальческая жизнь. На другой день он сказал Эдеварту: Этот дурачок Теодор хочет купить себе золотое кольцо.
