разведывательных органах он специально тренировался распознавать звуки даже во сне. Услышав даже тихие шаги, он мгновенно проснулся, тогда как на громыхание извергающегося вулкана его подсознание не реагировало.
Очередной вулканический спазм потряс пещеру, и Джей зашевелилась в забытьи. Трое суток она жила одним лишь предвкушением мести, и воля к жизни поддерживалась только картинами воображаемых пыток ее врагов. Теперь наконец, когда ее воображение истощилось, а работа ума сделалась бесцельной, на нее снизошел покой и все в мире стало безразлично. Отныне Джей все дальше и дальше уносилась от того, что, будь она в состоянии мыслить, воспринимала бы как саму себя. Девушка медленно, но верно умирала – ее дыхание становилось все более редким и поверхностным, как будто организм уже больше не нуждался в кислороде.
Она находилась на пороге смерти.
Пещеру снова тряхнуло, с потолка упал ком глины.
Трента разбудила ружейная стрельба в зарослях джунглей. Солдаты Ортеги медленно приближались, продираясь между деревьями. Они были уже в полумиле к северу и шли ломаной цепью: одним флангом – к берегу реки, другим – по полю маниоки, раскинувшемся за деревней, к востоку от места укрытия Трента. Когда солдаты дойдут до берега, этот второй фланг повернет и двинется обратно к реке, так что Трент окажется в неводе. Если ему все же удастся выбраться из западни, то Ортега, вероятно, сочтет обманные следы на песчаной косе за настоящие. Но выскочить из сети будет трудно, даже очень трудно, размышлял Трент, массируя вспухшую багровую левую руку.
Он пошевелил раненой ногой, проверяя, насколько она сохранила способность действовать, затем спустился на следующую ветку и еще на одну. Убедился, что сможет выдержать боль в руке, если работать ею в полсилы. Но переломов не было, и в случае необходимости он вполне мог ею пользоваться. Рана на бедре тоже болела, но терпимо.
Спустившись на последнюю ветку, он перекинул веревку через ствол, замотал ее концы вокруг кистей рук и соскользнул по гладкому стволу до земли. Прислушавшись к отдаленному шуму, он решил, что у него еще есть полчаса.
Прежде всего Трент вернулся к болоту, где выходил на берег. Все его следы смыло приливом. Успокоившись, он присел на корточки между двумя деревьями и, аккуратно сняв с поверхности слой листьев, набрал из ямки сырой земли и размазал ее по лицу и телу. Затем снова уложил листья на место и замер, насторожившись, как серна, готовая в любой момент сорваться с места и бежать. Он принюхивался, ловя в воздухе все оттенки запахов и отмечая малейшие их изменения: запах серы, прелой листвы, древесной плесени, мангровых деревьев – это главные ингредиенты; а кроме того – слегка сладковатый аромат какого-то серо-зеленого кустарника, горький запах камедного дерева, папоротника, гнилостный запах грибов с желтыми шляпками.
Солдаты обшаривали подлесок, опасаясь ловушек и мин. Трент должен соблюдать крайнюю осторожность. Возможности движения для него определялись просветами между деревьями. Наиболее безопасен путь там, где деревья растут близко друг к другу и их разветвленные корни выступают над землей. В таких местах трудно копать и почти невозможно замаскировать установленную мину.
Он постоянно соблюдал определенные правила предосторожности: прежде всего нужно выбрать дерево – ориентир движения, затем тщательно обследовать все окружающее пространство. Он должен быть уверен, куда ставит ногу. Он принюхивался, прислушивался и внимательно изучал окружавшую его стену растительности. Он не шел, а как бы скользил от одного дерева к другому, скользил и застывал в неподвижности, стараясь по возможности встать ногами на корень.
В цепи солдат были, конечно, свои слабые места – страх, неопытность, отсутствие сноровки, но Трент не мог знать, где именно находятся эти слабые места, так что ему приходилось рассчитывать только на чистую случайность, когда он выбирал щель, через которую мог бы проскользнуть сквозь цепь.
Стрельба усиливалась, как только солдаты замечали хоть что-нибудь подозрительное. Кое-где раздавались жалобные стоны раненых обезьян. Трент пошел налево – на сильный запах плесени – там на земле лежало упавшее дерево. У прогнившего ствола торчали кучки грибов с бледными сморщенными головками, кора его превратилась в склизкую, слабо фосфоресцирующую массу, по которой шествовали вереницы красных муравьев. Рядом стояла чахлая, пальма саго, не сумевшая как следует прижиться в пустоте, образовавшейся в зарослях после падения поверженного дерева-гиганта. У подножия пальмы рос высокий папортник. От корней упавшего дерева до пальмы саго протянулась паутина.
Ствол лежащего дерева был слишком велик и слишком толст, чтобы можно было просто перепрыгнуть через него. С другой стороны, он так прогнил, был так отвратителен на вид, что вряд ли кто-нибудь пожелал бы прикоснуться к нему и тем более – перелезть через него. Но и укрыться за ним было невозможно. Так или иначе, в этом месте цепь облавы неминуемо должна разорваться, пехотинцам придется обходить длинное гнилое бревно.
Солдаты приближались и сейчас были менее чем в ста метрах. Он быстро перебежал через открытое пространство к корневищу дерева. План его был таков: выждать, спрятавшись в папоротнике, отвлечь внимание, бросив в сторону камень, и в этот момент проскользнуть через цепь. За папоротником на стволе дерева лежала, свернувшись, полусонная кобра. Вспугнутая Трентом, она ринулась на него. Трент отскочил назад и вдруг почувствовал, что земля проваливается у него под ногами. Он заскользил вниз, судорожно пытаясь сквозь слой листвы ухватиться за что-нибудь. Но земля была слишком рыхлая и не выдерживала его веса. Постепенно, дюйм за дюймом, он сползал в яму, на дне которой торчали острые колья. Воспользовавшись последней возможностью, он закинул руку за спину, схватил свой метательный нож и воткнул его в землю.
Трент постарался воткнуть нож вертикально, но лезвие стало медленно клониться в сторону края ямы. Взглянув вниз, он увидел на трехметровой глубине вкопанные зигзагообразно на расстоянии менее тридцати сантиметров друг от друга заостренные деревянные колья, торчащие из земли сантиметров на семь. Трент слышал, как где-то совсем рядом солдат-филиппинец обшаривает кустарник. В какой-то миг, уже совсем отчаявшись, он хотел было позвать на помощь, но на помощь рассчитывать было нечего – разве только на более быструю смерть. Скорее всего, солдат просто выбьет ногой нож из земли.
Итак, девушка – внучка Ли – либо умрет от жажды и голода, либо разобьется, вывалившись из пещеры. Никогда и ни к кому Трент не испытывал такой ненависти, как к этому китайскому финансисту.
Поблизости треснул сучок под сапогом, и он взглянул наверх. Его отделяли от смерти считанные секунды – те несколько секунд, в течение которых нож еще продержится в земле. Он вновь посмотрел – на этот раз на правую сторону. Трент не сразу обратил внимание на небольшой просвет между кольями. Очевидно, здесь стоял человек, готовивший ловушку. Это была небольшая площадка непосредственно под Трентом, имеющая форму полуромба с острыми углами. Площадь ромба – 50 на 50 сантиметров – не представляла собой слишком обширное пространство для маневра.
Солдат наконец увидел руки Трента, вцепившиеся в край ямы. Он не стал звать товарищей, опасаясь, что придется делиться вознаграждением, причитающимся тому, кто первым увидит беглеца.
Трент положил левую руку поверх правой и повис, держась обеими руками за рукоятку ножа. Не выдержав дополнительной тяжести, нож вырвался из земли, и Трент упал на дно ямы с ножом в руке. Он приземлился на левую ногу непосредственно у вершины ромба и начал заваливаться вправо. Вторая нога попала в самую середину свободной площадки. Он споткнулся и стал падать на стену ямы, едва не напоровшись на кол в вершине ромба. Правая рука подвернулась и онемела. Сила падения увлекала его назад, но он успел схватиться за кол левой рукой. Казалось, что мускулы в поврежденном предплечье разорвутся от напряжения, но они выдержали, и он опустился на землю, опершись всей тяжестью на правую руку, поднялся на ноги и выпрямился во весь рост.
Некоторое время он не мог отдышаться, но приближающиеся шаги солдата, бежавшего по сырой листве, заставили его действовать. Он переместился вправо, расставив ноги по обе стороны кола. Вытащил нож, очистил лезвие рукой, а затем взял его в зубы и стер грязь с большого, указательного и среднего пальцев. Чтобы иметь хороший угол замаха, он отвел левую ногу в сторону, поставив ее во второй ряд кольев.
Солдат сунул ствол своей винтовки в яму и наклонился, заглядывая поверх края. И увидел Трента – голого и безоружного… Солдат уже предвкушал награду за поимку, роскошную новую жизнь в родной деревушке в высоких горах Лусона, богатство и власть. Нож загнанной жертвы нисколько не пугал его – это
