самом деле она сильная, как лошадь. Вот увидите, она родит сына, и он станет доктором, как и его дед.
Правда, дед был просто ветеринаром сельского округа в Верхнем Пфальце. Однако по должности ему полагался роскошный мундир с вышитым на погонах королевским гербом.
Преподаватель ремесленного училища всей душой надеялся, что 6 февраля 1912 года жена наконец родит ему сына. Ведь три года назад у них в семье появилась дочь. Теперь он считал себя обязанным подарить своему королю будущего солдата. Фриц Браун даже имя ему придумал: Рудольф.
Назвать предполагаемого сына именно так его побудила опубликованная в эти дни одной из мюнхенских газет романтическая новелла под длинным названием «Трагическая история эрцгерцога Рудольфа и его возлюбленной баронессы Марии Ветсера, которые вместе ушли из жизни в замке Майерлинг».
Фриц Браун вновь развернул газету и долго смотрел заголовки новостей. Его не интересовало ни наделавшее столько шума воззвание английских интеллектуалов о «Вечном мире» — оно, впрочем, ничуть не помешало Италии продолжать вести войну против Турции, — ни сообщение о запрете в великосветских салонах Лондона, Парижа и Берлина считающегося «неприличным» модного танца «Турецкая трусца». И уж тем более его совершенно не тронуло известие о внушительной победе социалистов над католической партией Центра на выборах в Баварский ландтаг. Полночь уже миновала, когда он, тяжело вздохнув, с недовольным видом небрежно отбросил газету и устало подпер лоб рукой.
Ребенок появился на свет лишь около трех часов ночи. День был такой же унылый, как и все предыдущие. За окном непрестанно моросил мелкий дождь. Так во всяком случае отмечала тогда газета «Мюнхенер Нойесте Нахрихтен». Фриц Браун осторожно взял ребенка на руки и покачал головой — опять девочка. Проснулась трехлетняя Ильзе и сразу же пообещала всю жизнь заботиться о младшей сестренке.
Фриц Браун был не только разочарован, но и сильно встревожен. В семье его жены испокон веков рождались только дочери. У самой Франциски было три сестры. А что, если она так и не подарит ему сына? Фриц Браун помотал головой, отгоняя мрачные мысли, и, чувствуя, что сегодня уже не заснет, дрожащей рукой принялся составлять список родственников, которых надлежало известить об очередном пополнении рода Браунов.
Позднее кое-кто утверждал, что это вовсе не настоящая фамилия Евы. Дескать, она, желая угодить Гитлеру, взяла псевдоним, прямо ассоциирующийся с такими понятиями, как «коричневые рубашки» и «Коричневый дом»[12]. Автор опросил множество лиц из ближайшего окружения Гитлера, от корки до корки прочел «Майн Кампф», но так и не нашел логического объяснения выбора именно этого цвета. Сама же идея одеть членов своей партии в одинаковую униформу принадлежит Муссолини.
«Возможно, — полагает по-прежнему красивая бывшая секретарша Гитлера Герда Христиан, — фюрер выбрал коричневый цвет потому, что все остальные уже стали символами различных политических течений. Потом он не такой маркий и очень подходит людям, вынужденным целыми днями маршировать или падать на землю, чтобы избежать столкновения с полицией».
Делалось для журналистов в Берлине и официальное объявление, согласно которому коричневый цвет выбрали потому, что он символизировал собой цвет исконно немецкой земли.
Как бы то ни было, не подлежит сомнению, Браун — настоящая фамилия Евы.
Основатель их рода, член городского Совета Туттлингена и владелец трактира «Под солнцем» Каспар Браун, родился в июне 1617 года. Считается, что он взял себе эту фамилию, так как входил в гильдию, члены которой были обязаны носить коричневую одежду. Один из его потомков, чьи заслуги перед отечеством, похоже, сводились к содержанию четырех любовниц, в 1790 году получил дворянский титул и право ставить перед фамилией частицу «фон». Знаменитый создатель обрушившихся на Лондон в годы Второй мировой войны Фау-1 и Фау-2 состоял с ним в отдельном родстве. Напомним, что после поражения Германии Вернер фон Браун имел прямое отношение к запуску американских космических кораблей.
Фриц Браун никак не мог выбрать для новорожденной подходящее имя. Он исповедовал лютеранство и, вступая в брак, обещал крестить детей по католическому обряду. Иначе родители Франциски никогда бы не дали согласия на церковное бракосочетание. Имя первой дочери Фриц выбрал сам и теперь тоже решил настоять на своем и дать второй дочери имя Ева, которое, как известно, символизировало вечно женственное. К сожалению, он забыл заглянуть в церковный календарь своей жены. Ведь Ева — имя каноническое. Впоследствии дочь неоднократно попрекала отца тем, что по его вине она была вынуждена справлять именины накануне Рождества.
Царившая в семье Браунов атмосфера полностью соответствовала традиционным бюргерским представлениям о счастливом браке. Правда, при скромном жалованье преподавателя ремесленного училища ни о каких излишествах не могло идти речи. После рождения второй дочери Фриц Браун был вынужден еще больше ограничить свои потребности, но семья его по-прежнему не испытывала ни в чем недостатка.
Его жена, Франциска Катарина Кронбургер, сокращенно Фанни, до замужества много занималась спортом и в 1905 году даже выиграла соревнования по лыжам. Этот вид спорта отличался тогда повышенным травматизмом, но зато считался передовым. Она великолепно плавала, как-то даже спасла утопающего и попала на страницы газет. Фанни обладала также яркой внешностью. Она прекрасно сохранилась, у нее были утонченные черты лица, и с трудом верилось, что перед тобой женщина 1885 года рождения[13].
Отец отправил ее в Мюнхен осваивать профессию. На прощание он сказал: «Если уж Фанни любит хорошо одеваться, пусть научится шить себе платья сама». В столице Баварии девушка устроилась на работу в модное ателье и поселилась у своих сестер.
«Через две недели, — вспоминает Франциска Браун, — сестры предложили отметить мое восемнадцатилетие в кафе «Петерсхоф», расположенном прямо напротив ратуши. Там молодой человек пригласил меня на танец. Мы немного поболтали и, к моему удивлению, выяснилось, что он тоже увлекается лыжами. Он немедленно пригласил меня в воскресенье за город.
Через неделю неожиданно приехал чем-то очень недовольный отец, вытащил из кармана исписанный листок бумаги и раздраженно заявил: «Какой-то Браун просит руки моей дочери. Что все это значит?»
Мы недоуменно переглянулись. Слово «замужество» в те времена звучало для девушек как заклинание. Оно означало достижение совершеннолетия и открывало двери в неведомый мир, говорить о котором можно было только шепотом. Но, самое главное, оно давало право называться «милостивой государыней».
Завидев мое смущение, отец неожиданно сказал: «Я согласен, а ты, Фанни?»
Это был чисто риторический вопрос. Ничье мнение, кроме своего собственного, отца не интересовало, и я бы никогда не осмелилась ему возражать. Но ради соблюдения правил приличия мне пришлось немедленно вернуться домой. Фриц приезжал каждое воскресенье и очень трогательно ухаживал за мной. 27 июля 1908 года мы поженились. На мне было подвенечное платье моей бабушки. Я так хотела, чтобы его потом надела Ева».
Они прожили вместе пятьдесят четыре года. Фриц Браун скончался 22 января 1964 года в Рурпольдинге. Его вдова осталась там, чтобы ухаживать за могилой мужа.
«Мы даже никогда по-настоящему не спорили, а ведь на нашу долю выпали две мировые войны, две инфляции, финансовые кризисы. Я уже не говорю, какими страшными были годы после разгрома Германии в сорок пятом» — так закончила свои воспоминания Франциска Браун.
Эффи — так иногда сокращенно называли Еву — внешне очень походила на мать. Такие же светлые волосы и пухлые щеки. Ее улыбка будто ярким светом озаряла квартиру. Ее гороскоп постоянно обещал ей ожидание хороших новостей. В действительности же судьба Евы и ее сестер целиком зависела от желаний родителей. «Ева должна стать портнихой в модном салоне в Берлине близ Кайзеровского замка», — твердо заявил Фриц Браун.
Однако развязанная владельцем этого замка в 1914 году война перепутала все семейные планы, и лейтенант Фриц Браун отправился воевать во Фландрию. Автор приложил немало усилий, чтобы выяснить, не встречался ли он на фронте с Адольфом Гитлером, который также сражался в Бельгии, а разница в возрасте у них составляла всего десять лет. Но все его усилия выяснить это оказались совершенно
