Наида скользила по мокрым после дождя камням, цепляясь за стены с высеченными кое-где спиралями и арабскими надписями. В старой части села все дома сливались в одну единую каменную крепость с узкими улочками и арочными переходами. За дверными провалами необитаемых жилищ просвечивали длинные срединные столбы, черные от многовековой копоти. Урузма жила в одной из трехэтажных башен с маленькими не застекленными окошками и плоской крышей, которую она укатывала бетонным катком.
Сюда — позвала Чамастак, и они поднялись по ступеням в просторную темную комнату с большими деревянными ларями по углам. Под потолком висели сушеные пучки зверобоя, полыни и крапивы, на стенах — деревянные ящики для кухонной утвари с унцукульской резьбой.
Урузмы не было.
— Может, в поле пошла? — тяжело выдохнула Эльмира.
— Сегодня не могла она пойти, сегодня третий день, — откликнулась Чамастак.
Вышли. Плоские, кое-где провалившиеся крыши уходили вниз по склону. Чуть ниже белели новые постройки с огородами. Внизу шумела река, а напротив, вынырнув из-за тумана вставала высокая лесистая гора.
С соседней крыши за ними наблюдала похожая на монахиню старушка в черном чохто.
—
Постояв в нерешительности, девушки отправились назад. Бика, обиженно шла впереди, теребя свои пайетки, когда прямо перед ней, на землю повалился осел и стал с ревом вертеться спиной в пыли. Бика пронзительно взвизгнула.
—
— Чего? — не поняв ругательства, спросила Бика, еще не отойдя от испуга.
Эльмира засмеялась:
— Пойдемте, еще поищем Урузму. Может, она на кладбище?
— На кладбище ей сейчас нельзя, — ответила Чамастак, — нет ее там.
— Значит, в поле все-таки, — упрямо настаивала Эльмира. — Вон они, ходят.
И указала на гору.
Приложив ладонь козырьком ко лбу, Наида увидела, как по горным тропкам спускаются две маленькие согнутые женские фигуры с огромными стогами сена на спинах.
— Это Абасиляй и Каримиляй, — сказала Чамастак, прищурившись. — Это не Урузма.
— Ой, пойдемте тогда назад, — заныла Бика, стряхивая с юбки поднятую ослом пыль.
— Да, — согласилась Эльмира. — только надо через магазин пойти. Вдруг, она там.
— А дети у нее есть? — неожиданно спросила Наида.
— Нет. И братьев-сестер тоже нет. Ее отца убили, когда она родилась только.
— Кто убил?
— Двоюродный брат. Урузмин отец же есть, он был ученый человек. Коран знал. Он себе в доме даже дырку сделал в стене, высовывал оттуда голову наружу и так читал Коран, чтобы светлее было. А уши глиной залеплял, чтобы шум не мешал. Ну вот, это, и когда умер его дядя, ему предложили ясин читать и другие молитвы на могиле. Несколько ночей он должен был на кладбище ночевать. А двоюродный брат его тоже немножко знал Коран и тоже хотел читать, но его алимы не пускали, потому что он был нечистый. Ему только 15 лет было — из-за этого. И, это, один раз даже подрались они двое на могиле. Но тут голос из могилы раздался и остановил их. Урузминому отцу от души завидовали, потому что он был ученый. Начали эти враги натравливать на ученого этого пацана, двоюродного брата. И мальчик его убил, в конце концов. Воткнул нож и побежал через все село прятаться у врагов.
— И судили его?
— Судили, только семья Урузмы мстить не стала.
Девушки дошли до магазинчика, у которого стояла высохшая золотозубая женщина с завернутой в лепешку халвой — даром для соболезнующих.
—
— Вай Алла-а-а, как мне надоело здесь, — протянула Бика, доставая мобильник и вертя его в руках.
— Фотки покажи, — подскочила к ней Саида. — Аминка здесь какая красотка! Мамина!
—
— Уя, это Баришка что ли, из Педа? — спросила Эльмира, тоже взглядывая на экранчик изящного телефона.
— Да, это мы фоткались, когда мелирование модно было.
— А ты что с ней общаешься? — возмутилась Эльмира, задирая смуглые руки. — Ее знаешь, как на телефон засняли? Я сама всю запись не видела, но у всех пацанов этот ролик есть. Русик мне даже кусочек показывал, где она в парке голая сидит, лицо прячет.
— Да ты что! — поразилась Бика. — Это из-за этого она в Кизилюрт переезжает?
— Ее там тоже не оставят, — усмехнулась Наида.
В это время подошла Чамастак и, оглядываясь на удаляющуюся золотозубую женщину, заговорила:
— Родственница наша, в то село, наверху, замуж вышла. Тяжело, говорит. Света-воды нет. Шесть детей у нее, а еще четыре умерли без врачей. Она назад, домой пошла. До вечера будет идти.
— А почему не подвезет никто? — спросила Бика.
— Дороги нету туда, — отмахнулась Чамастак и зашла в магазин. За ней — Эльмира.
Когда они скрылись, на площадке перед магазином, вывернув из-за угла, остановилась серебристая тонированная Лада Приора с очень низкой посадкой. Из Лады проворно выскочили двое неизвестных молодых мужчин, которых Наида не успела толком разглядеть. Схватили брыкающуюся Саиду за плечи и потащили к автомобилю. Бика закричала и вцепилась Саиде в руку. Из магазина выбежали девушки, следом за ними — продавщица. Похитители отпихнули Бику, втолкнули Саиду в машину и в следующее мгновение уже скрылись из глаз, завернув за угол сельского клуба. Все произошло так неожиданно и стремительно, что никто не успел ничего толком предпринять.
Растрепанная Бика напала на Наиду:
— Ты что мне не помогала?
Продавщица крикнула что-то в сторону магазина, откуда высунулась маленькая девочка в старых колготках, и заторопилась к дому Хасана.
— Вабабай! — запричитала Чамастак и побежала вслед за ней.
3
— Только поскорей! — крикнул кто-то. — Скоро опять зикр начнется!
Туман почти рассеялся. Верхушки гор очистились еще не до конца и выглядывали из белого неба темно-зелеными пятнами. Во дворе вдоль окон стояли длинные деревянные скамейки, где сидели соболезнующие мужчины. Мимо них прошли девушки, скромно потупив глаза, и скрылись за воротами.
После чтения дуа и тихих разговоров, пошли на веранду обедать. Ели, мысленно отправляя пищу душе покойного.
— Как доехал сюда, Мухy? — спросил Шапи у крепкого мужчины с торчащей из-под кепки седой шевелюрой.
