Атаман А. И. Дутов

Дутова и главным начальником Оренбургского военного округа на театре военных действий был вместо Генерального штаба генерал-майора И.Г. Акулинина избран Генерального штаба генерал-лейтенант Л.П. Тимашев. Было переизбрано и Войсковое правительство (в новом составе – Г.Ф. Шангин, А.С. Выдрин, П.П. Вопилов, М.А. Арзамасцев, М. Кочуров и В.И. Букреев).

Дальнейшая судьба Сукина была трагичной. Весной 1919 г. он во главе своего корпуса принимал активное участие в наступлении Западной армии к Волге, однако в результате контрнаступления красных на Восточном фронте его корпус был разбит, а затем и расформирован. Именно Сукин отличился тем, что после взятия Уфы не постеснялся выставить перед приехавшим на фронт Колчаком почетный караул без сапог, продемонстрировав тем самым бедственное положение фронта. По мнению С.А. Щепихина, этим поступком он наказал сам себя, т. к. караул был выставлен от его же корпуса¹⁵⁰⁵. Сам Сукин с 1 июня 1919 г. находился не у дел – первоначально в распоряжении начальника штаба Верховного главнокомандующего, а затем в резерве чинов Генерального штаба при Управлении 1-го генерал- квартирмейстера при Верховном главнокомандующем. Принял участие в Сибирском Ледяном походе. Летом 1920 г. временно занимал пост начальника штаба главнокомандующего всеми Вооруженными силами Российской Восточной окраины, произведен в генерал-лейтенанты. По окончании Гражданской войны Сукин эмигрировал в Китай, откуда в 1933 г. вместе с братом генерал-майором А.Т. Сукиным выехал в СССР. 23 апреля 1937 г. он был арестован управлением госбезопасности НКВД Казахской ССР и 29 декабря 1937 г. расстрелян¹⁵⁰⁶.

Подводя итог, отмечу, что конфликт А.И. Дутова и Н.Т. Сукина носил не только межличностный характер, но отчасти являлся и проявлением напряженных взаимоотношений между штабами двух армий. Возникший антагонизм не мог не влиять на слаженность действий Западной и Отдельной Оренбургской армий накануне и в период весеннего наступления Восточного фронта белых в 1919 г. В качестве субъективной причины конфликта были амбиции Дутова, стремившегося поставить под свой контроль все оренбургские казачьи формирования.

Военные преобразования

8 февраля Верховный Правитель и Верховный главнокомандующий всеми сухопутными и морскими вооруженными силами России адмирал А.В. Колчак отправился в поездку на фронт¹⁵⁰⁷. 10 февраля он прибыл в Челябинск, где на следующий день впервые встретился с Дутовым и где тогда же прошло совещание высшего военного руководства белого Восточного фронта, на котором обсуждался стратегический план предстоявших операций, в том числе и предполагавшегося наступления фронта. Вопрос о планировании весеннего наступления белого Восточного фронта в 1919 г. заслуживает специального рассмотрения.

На совещании 11 февраля присутствовали: Верховный Правитель и Верховный главнокомандующий адмирал А.В. Колчак, командующий Сибирской армией генерал-лейтенант Р. Гайда, командующий Западной армией генерал-лейтенант М.В. Ханжин, командующий Отдельной Оренбургской армией генерал-лейтенант А.И. Дутов и, судя по воспоминаниям Р. Гайды¹⁵⁰⁸, начальники штабов всех трех армий (Генерального штаба генерал-майоры Б.П. Богословский, С.А. Щепихин и А.Н. Вагин) и начальник штаба Ставки – Генерального штаба генерал-майор Д.А. Лебедев. По более заслуживающим доверия воспоминаниям Щепихина, Д.А. Лебедев и А.Н. Вагин не участвовали в совещании, а в качестве секретаря присутствовал Генштаба полковник Д.М. Супрунович¹⁵⁰⁹.

Как вспоминал Гайда, план Ставки заключался в наступлении по линии Пермь – Вятка – Вологда. Сам Гайда утверждал, что выступил резко против такого плана и вместе с Дутовым отстаивал план наступления левого фланга фронта на соединение с войсками Генерального штаба генерал-лейтенанта А.И. Деникина, действовавшими на Юге России. Для этого, по мнению Гайды, достаточно было продвинуться лишь на 90 километров. Впрочем, эта цифра далека от реальности. Якобы присутствовавший, по мнению Гайды, Лебедев выступил против предложения Гайды и Дутова, утверждая, что соединение могло привести к трениям о первенстве и пагубным последствиям в дальнейшем (Деникин на тот момент еще не подчинился власти Колчака). Все участники совещания, в том числе и сам Колчак, за исключением Гайды и Дутова, поддержали Лебедева. В конце заседания Колчак, по словам Гайды, заявил: «Кто первым дойдет до Москвы, тот станет хозяином положения»¹⁵¹⁰. Противникам такого подхода оставалось лишь согласиться с мнением большинства.

Свидетельство Гайды о совещании следует считать преднамеренной ложью. По мнению С.П. Мельгунова, Гайда вопреки своим мемуарам был ярым сторонником северного варианта¹⁵¹¹. Сам Дутов на Войсковом Круге заявил, что договорился с Гайдой об обмене пеших частей на конные¹⁵¹², однако в дальнейшем армия Дутова столь необходимой ей пехоты так и не получила.

Единственное достоверное и подробное свидетельство о совещании привел в своих мемуарах генерал Щепихин, детально описавший всю бессмысленность, несерьезность и даже позорность для Белого движения этого совещания при том, что не приехавший Лебедев давно уже принял свой собственный план предстоявшей операции, который Колчак должен был заставить принять и командующих армиями. Этот документ имеет исключительное значение для оценки стратегического планирования весеннего наступления белых на Восточном фронте.

Если верить Щепихину, Дутов на совещании заявил о готовности наступать и изложил историю своей борьбы с большевиками, несмотря на то что это было не к месту. Датой возможного начала наступления своей армии Дутов назвал 4 марта. Атаман полагал невыгодным выпускать из рук инициативу и говорил о необходимости нанесения главного удара в районе его армии для скорейшего соединения с Деникиным. Дутова поддержал Гайда. При этом атаман подчеркнул, что рассчитывать на энергичные действия его войск не приходится¹⁵¹³.

Вскоре после совещания начальник штаба Западной армии – Генерального штаба генерал-майор С.А. Щепихин сообщил генерал-квартирмейстеру Ставки Верховного главнокомандующего Генерального штаба полковнику З.Ф. Церетели: «Оренбургская армия больна, почти все заражены политикой, а потому рассчитывать на серьезную работу ее трудно. Мне очевидцы докладывали, что ни в Актюбинске, ни в Илецкой Защите регулярных, если можно так выразиться, войск красных нет, а лишь по несколько сот местных большевиков, справиться с которыми легко, а если это не сделано, то, значит, внутреннее состояние Оренбургск[ой] армии должно внушать серьезное опасение. Я теперь должен признаться, что при обсуждении общего плана здесь в Челябе в присутствии Верховного мы были введены, быть может, вполне добросовестно командармом Оренбургск[ой] армии в заблуждение как относительно общего состояния армии, так, в частности, и относительно Башкирского участка. Основываясь на докладе ген [ерала] Дутова, что все обстоит благополучно и что с башкирами он справится и был принят план, который я назову средним, так как он учитывал нанесение главного удара по центру на Уфу. Два крайних плана в то время отпали по различным причинам. План Гайды – нанесение главного удара в районе его армии, потому что слишком район удара удален от района, где нужна помощь. Второй крайний план, который, быть может, по обстановке данного момента теперь и надо принимать, именно – сосредоточение и главный удар от Верхнеуральск[а] – Троицка по Башкирии и наиболее решительный и быстро приводящий к результату, тогда не был принят ввиду удовлетворительного по освещению (? – А. Г.) ген [ералом] Дутовым обстановки положения и так как это решение сопровождается многими минусами, как то: трудность снабжения, медленность сосредоточения, горный район, не позволяющий работать большими силами и угрозой ему со стороны Уфы, то это решение было оставлено и принято известное уже Вам.

Полагаю, что менять в корне план не нужно и видоизменять нанесение главного удара на фронте Западной армии, но уделить больше внимания левому флангу и тылу нашей и Оренбургской армии за счет второстепенного Сибирского участка повелительно требует обстановка, иначе к моменту начала операции на Уфу можно быть вынужденным угрозой соединениям Оренбургской поспешно обессиливать занесенный удар и скомкать всю операцию, вот почему я [с] согласия Командующего Армией вначале нашего разговора и доложил Вам, что здесь нужна помощь серьезная, вполне самостоятельная, а не паллиативы, на которые способны Западная и Оренбургская армии. Первая – ввиду начатия исполнения общего плана, а вторая – обессилию. Отсюда ясно, что если Вы не пожертвуете Сибирской бригадой и второстепенными задачами, данными Гайда, то придется вывести нам часть своих сил, намеченных для удара, чем нарушить общий план на главном, а не на второстепенном, что будет при отозвании Сибирской бригады от Гайды участке»¹⁵¹⁴.