Атаман А. И. Дутов

располагались кандидатуры председателя Войскового Круга и инспектора Троицкого высшего начального училища А.И. Кривощекова, учителя Троицкой гимназии В.А. Матушкина, члена Войскового правительства от мусульман Г.Г. Богданова, военного следователя Генштаба полковника А.И. Мякутина, члена Совета Союза казачьих войск войскового старшины Н.С. Анисимо– ва, атамана 1-го военного округа К.Л. Каргина, вахмистра станицы Угольной К.Ф. Фаддеева, казаков-мусульман Г.Ш. Суюндукова, У.А. Уразаева, атамана станицы Оренбургской полковника В.П. Чернова, члена Войскового правительства сотника М.П. Репникова и вахмистра Ю.И. Илишева (от казаков-мусульман). Войсковой Круг постановил переименовать Войсковую управу в Войсковое правительство, а окружные, станичные и поселковые управы – в правления.

Наконец 1 октября 1917 г. в результате тайного голосования Дутов был избран Войсковым атаманом Оренбургского казачьего войска и председателем Войскового правительства, набрав 111 голосов из 133 возможных. В своей первой после избрания речи Дутов, явно взволнованный моментом, сказал: «Дорогие станичники. Я глубоко тронут и взволнован честью, оказанной мне. Говорить ничего не могу, ибо я Кругу уже все сказал. Прошу верить, что по мере сил постараюсь оправдать оказанное мне доверие и высоко держать наше казачье знамя. Клянусь честью, что положу все, что есть: здоровье и силу, чтобы защищать нашу казачью волю-волюшку и не дать померкнуть нашей казачьей славе»⁴¹¹. Необходимо признать, что свою клятву Дутов сдержал.

На одном из заседаний у председательствовавшего А.И. Кривощекова внезапно вырвалась фраза: «Мы с кадетами не пойдем»⁴¹². По имеющимся сведениям (впрочем, исходящим от большевиков), Дутов тогда попытался его поправить, заявив, что Кривощеков – новичок и не то имел в виду⁴¹³. 2 октября полномочия Дутова были определены сроком на три года. Наконец, на следующий день оппонент Дутова есаул А.Г. Нагаев был исключен из казачьего сословия, а Круг завершил свою работу. Дутов мог торжествовать, однако осень 1917 г. была далеко не самым благоприятным временем для вождей казачества, ведь уже совсем скоро новоиспеченному атаману предстояло принять весьма непростые решения.

Представители других казачьих войск поспешили поздравить нового оренбургского атамана. С Дона пришла поздравительная телеграмма Каледина: «Лично от себя и от всего Донского войска сердечно поздравляю с избранием на почетный и трудный пост. Шлю привет Вам и Оренбургскому войску с пожеланием дружной и совместной работы на пользу войска и всего казачества. Каледин»⁴¹⁴. Делегат Донского войска при избрании Дутова атаманом сказал: «Донское войско хорошо знает А.И. Дутова. От имени войска я присоединяюсь к вам – ваш избранник является и нашим избранником…»⁴¹⁵ Приветствия также были получены от атамана и Войскового Круга Сибирского казачьего войска, командиров казачьих частей.

2 октября пополудни состоялась торжественная и красочная церемония вступления Дутова в должность. На Форштадтской площади были выстроены казачьи части, юнкера военного училища, кадеты, воспитанники института, два оркестра (войсковой и кадетский). Под звуки оркестра депутаты Войскового Круга выстроились перед знаменной избой. Затем сам Дутов, члены правительства и депутаты вошли в избу и вскоре вынесли из нее старинные войсковые знамена. Под звуки войскового марша начался парад – торжественная процессия двинулась к войсковому собору. Затем вновь у знаменной избы под грохот орудийного салюта председатель Круга зачитал торжественную грамоту:

«От Свободного Войскового Круга Оренбургского Казачьего Войска.

ГРАМОТА

Нашего Войска Войсковому Старшине Александру Ильичу Дутову. Первый свободный Войсковой Круг, созванный на началах всеобщего, прямого, равного и тайного голосования, избрал тебя нашим Войсковым Атаманом на трехлетие и приказывает тебе, народному избраннику, править Войском, совместно с избранным нами Войсковым Правительством, на славу и процветание родного Оренбургского казачества и свободной Руси, в знак чего вручает тебе булаву – символ Атаманской власти»⁴¹⁶.

С обнаженной головой Дутов принял булаву из рук старого, седого казака, после чего площадь огласило троекратное «ура» в честь атамана, правительства и всего войска. Дутов провозгласил: «Кланяюсь Войсковому Кругу, кланяюсь в лице его всему родному войску. Клянусь охранять нашу вольную волюшку, ни в чем не расходясь в действиях своих с Войсковым Правительством»⁴¹⁷. После ответного «ура» была исполнена «Марсельеза», использовавшаяся в качестве государственного гимна России того времени. Дутов и члены правительства обошли ряды войск, затем атаману подали коня. Перед атаманом церемониальным маршем прошли кадеты и юнкера, местная команда, 13-й Оренбургский казачий и 1-й Оренбургский казачий запасный полки, артиллерийская батарея. В 14.40 церемония завершилась. После этого атаман отправился к правлению своей родной станицы Оренбургской, где ему были поднесены хлеб-соль, затем посетил правление 1-го военного округа и беседовал со стариками.

4 октября состоялось первое заседание нового состава Войскового правительства. Из десяти членов правительства трое имели университетское образование, двое окончили военные академии, еще четверо окончили военные училища, один имел среднее образование.

7 октября Дутов выехал в Петроград для передачи своей должности председателя Совета Союза казачьих войск и доклада Временному правительству о положении дел в войске. Вскоре в столице он был утвержден в атаманской должности (приказ Временного правительства армии и флоту о чинах военных от 18 октября 1917 г. – Дутов назначен «наказным атаманом») и произведен в полковники⁴¹⁸.

Октябрь 1917 г. – очередная веха стремительного взлета Дутова. К этому времени 38-летний Дутов сильно изменился: из заурядного штаб-офицера превратился в крупномасштабную фигуру, известную по всей России и популярную в казачестве, хотя и воспринимавшуюся последним неоднозначно. Он выработал в себе волю к борьбе, стал и более требователен к себе, и более амбициозен. Возможно, не последнюю роль в его взлете сыграло зародившееся в нем после академии чувство неудовлетворенности собой, желание перебороть допущенную в его отношении при старом режиме несправедливость. И если он к октябрю был уже весьма значительной фигурой даже для Петрограда, то в провинциальном Оренбурге масштаб личности Дутова представлялся много крупнее. К тому же он был единственным известным в стране оренбургским политиком. Итак, Дутов в 1917 г. – фигура, созданная революцией. Однако позднее, благодаря тому размаху, который приобретет его деятельность в период Гражданской войны, Дутов в общественном сознании и в анналах истории превратится в фигуру, созданную контрреволюцией.

Интересные, хотя и небесспорные рассуждения о стремительном карьерном возвышении Дутова привел в своих неопубликованных воспоминаниях С.А. Щепихин, который писал: «Когда обнаружились в Дутове ораторские таланты, которыми он увлек сначала Союз офицеров⁴¹⁹, затем Общеказачий союз, где был одно время даже председателем – не знаю. Затем Керенский (?!) его выдвинул в уполномоченные по Оренбургской губернии (фактический – губернатор), а затем выборный Атаман. Карьера, которую многие проделали во время Смутного времени. Оренбургское войско интеллигенцией бедно; еще менее среди этой последней – лицами, игравшими роль в революции. Дутов, поставленный случаем во главу крупной организации (общеказачий союз), очутился в том интеллигентном меньшинстве, которое и руководило съездом. Так как Керенский считался с казачеством, то, естественно, роль играли и руководители съезда. И так далее… О Дутове Атаман Каледин сказал: «Не находка для Оренбур[ж]цев этот Дутов»…»⁴²⁰ Отмечу, что в других источниках негативное или даже пренебрежительное отношение Каледина к Дутову подтверждения не находит, скорее наоборот, их совместная работа (в частности, в период московского Государственного совещания) была достаточно плодотворной. Безусловно, Каледин воспринимал Дутова как своего единомышленника. Кроме того, свидетельство Щепихина изобилует целым рядом неточностей, обилие которых связано с тем, что Щепихин не общался с Дутовым со времени окончания академии Генерального штаба (1908 г.) вплоть до лета 1918 г., соответственно, его характеристика жизни Дутова в этот период заслуживает куда меньше доверия, чем характеристики, которые относятся к периодам их совместной службы.

Более того, двуличие Щепихина особенно ярко просматривается при сравнении цитированных выше неопубликованных воспоминаний и его же опубликованной статьи «Под стягом Учредительного Собрания» в сборнике «Гражданская война на Волге в 1918 г.», выпущенном эсерами в Праге в 1930 г. В этой своей работе Щепихин восторженно писал: «…оренбургские казаки ко времени большевицкого переворота шли доверчиво за своим популярным атаманом (Александр Ильич Дутов), с успехом оспаривавшим власть войскового круга… Активная, энергичная личность, какой является атаман Дутов, не мирится с переменой