Атаман А. И. Дутов

и исполнять свой долг перед родиной⁴³⁶. Неизвестно, был ли Дутов знаком с этим документом, но действовал он в полном соответствии с ним. Действия Дутова были одобрены комиссаром Временного правительства Н.В. Архангельским, представителями местных организаций и даже оренбургским Советом рабочих и солдатских депутатов, осудившим действия петроградских большевиков и пообещавшим не выступать в Оренбурге до получения указаний партийного руководства из Петрограда (большевики тогда еще не составляли большинства в Совете). По приказу Дутова казаки и юнкера заняли вокзал, почту, телеграф, были запрещены митинги, собрания и демонстрации⁴³⁷. Хотя Оренбург был объявлен на военном положении, митинги в городе, в связи с нежеланием местных большевиков подчиниться приказу, все же проводились. Тогда по распоряжению Дутова был закрыт клуб большевиков, конфискована хранившаяся там литература, 5 ноября рассыпан набор 3-го номера и запрещено дальнейшее издание газеты «Пролетарий», редактор газеты А.А. Коростелев задержан, однако через десять часов освобожден под давлением «общественности»⁴³⁸. На самом деле пресловутая «общественность» состояла из большевиков – членов местного совдепа, которые, угрожая властям принятием оренбургскими рабочими каких-то «соответствующих мер», смогли добиться освобождения Коростелева⁴³⁹.

27 октября Дутов вновь побывал на заседании окружного съезда 1-го военного округа, где заявил: «Я был на соединенном совещании местных организаций и считаю нравственным долгом поделиться с вами, – мною получены сведения, что Москва отрезана от Петрограда, в последнем идет бунт. Васильевский остров, Николаевский мост и Зимний дворец атаковываются мятежниками. Министр-Председатель выехал на Северный фронт и во главе войск идет на Петроград. Москва – благоразумные люди захватили телеграф, дабы перехватывать распоряжения б о л ь ш е в и к о в (разрядка документа. – А. Г.), города Казань и Уфа находятся в руках большевиков, во избежание восстания большевиков в Оренбурге я в согласии с местными организациями взял на себя ответственность руководить войском и губернией (Губернский комиссар власть передал мне). Не имея связи, железных дорог и телеграфа с центральной верховной властью… власть временно до установления порядка переходит к Войсковому Правительству, тоже сделано на Дону, о чем я получил телеграмму от Атамана Каледина и от фронтовой казачьей организации из Киева. В связи с этим объявлено по городу о том, что войска будут выведены только для стрельбы, о чем сделано распоряжение командирам полков и на случай приняты меры охраны банков и других правительственных учреждений. Большевики в Оренбурге от выступления отказались. В такое смутное время я работаю исключительно на благо родины и прошу поддержки с вашей стороны»⁴⁴⁰. Эта речь Дутова очень важна для понимания мотивов его действий в тот период.

28 октября Дутов разъяснил избранный им курс депутатам Оренбургской городской думы. Программа Дутова предусматривала осуществление демократической федеративной республики, поддержку коалиционного Временного правительства, ожидание Учредительного собрания, принятие всех мер к его созыву и недопущение захвата власти большевиками и анархистами, а также борьбу за порядок и сохранение единой военной власти. Дутов произнес тогда: «О диктатуре не может быть и речи. Хотите этому верьте, хотите нет – говорю с открытой душой и сердцем»⁴⁴¹. На следующий день он по телеграфу обсудил текущую политическую ситуацию с уральским Войсковым атаманом В.П. Мартыновым⁴⁴². Удалось наладить связь и с Семиреченским войском, причем Дутов просил семиреков оказать содействие оренбуржцам в Ташкенте, где тогда шли бои с большевиками⁴⁴³. В телеграмме на имя председателя Войскового совета Семиреченского казачьего войска хорунжего А.М. Астраханцева он писал: «Войсковое правительство приняло в войске всю полноту власти… Просим войско семиреков быть с нами… Дон возглавляет все казачество. Казачий съезд в Киеве руководит полками фронтов»⁴⁴⁴.

В газете «Оренбургский казачий вестник» 1 ноября Дутов публикует статью «Германский шпионаж», призванную ориентировать население на адекватное восприятие происходящих событий. Мотивы действий оренбургского правительства дополнительно разъяснялись в специально подготовленном 30 октября воззвании к населению войска.

«Такой тяжелый и ответственный удел, – говорилось в документе, – пал на Войсковое Правительство в тот момент, когда одна из партий, известная под названием «партия большевиков», в Петрограде пыталась силою ниспровергнуть существующее в свободной Российской Республике законное Временное Правительство, которое с тяжким трудом, под крики недоверия, под общий гул исстрадавшейся России так или иначе все же довело страну до порога Учредительного Собрания. Осталось только три недели до выборов в Учредительное Собрание, когда хозяин земли Русской, собравшись, мог бы сказать окончательное свое веское слово о всем, что вас волнует, оскорбляет, что нам подает надежду и заставляет верить в светлое будущее России. И в это полное тревог и ожиданий время большевики посягнули на Верховную Власть, доподлинно зная, что переворот государственный в данную минуту внесет величайшую смуту в без того истерзанную партийными раздорами Россию. Внешний враг еще не освободил от своего дьявольского натиска нашей Родины, он черпает свою силу в нашем бессилии, а мы, на словах именующие себя сынами родины, преданными служителями отечества, – на деле вырываем куски живого мяса с той РОССИИ, которая есть наше кровное гнездо, без которой наша жизнь будет цыганской. И вот под такой безумный торг различных партий Временное Правительство, меняясь в своем составе чуть не каждый день, все же вело Россию к тому желанному Учредительному Собранию, где будем мы, Российские свободные граждане, выкладывать свои нужды, свое горе и надежды. Но большевики оказались нетерпеливыми к естественному течению государственной жизни и силою, хотя бы на час-другой, вырвали Верховную Власть из рук законного временного обладателя ее. Такой преступный не только к государственности, но и к человечности шаг может сделать только тот, кто сознательный враг принципов государства, кто личное благополучие ставит на первое место, кто не знает родины, кто не понимает или не хочет понимать, что человеческая жизнь наша, общественная или государственная, никогда ни в чем не терпит скачков, а течет планомерно по своему естественному руслу и насиловать ее – дело безумства или сознательного человеконенавистничества. Вот ответ на захват верховной государственной власти большевиками было принятие Войсковым Правительством Оренбургского Казачьего Войска всей полноты государственной власти (так в документе. – А. Г.) здесь, на месте, в Оренбургском Казачьем Войске, чтобы сколько-нибудь по возможности Войсковое Правительство, опираясь на своих братьев станичников, могло отстоять те азбучные истины, которые всегда и везде говорят: «Единодушие и порядок прежде всего». Не тщеславие, не желание бряцать оружием вызвало Войсковое Правительство на этот ответственный и тяжелый шаг, а единственно искреннее намерение не допустить братоубийственной резни здесь, на месте, где родны нам и близки все широкие поля и степи, где каждый кустик нам, землеробам, знаком с малолетства. Взяв полноту государственной власти, Войсковое Правительство было уверено, что благоразумная часть населения беспрекословно будет держать позицию казачества и, таким образом, удержит мир и спокойствие края, но, к сожалению, надежды не оправдываются: смутьяны, люди наживы, люди уличной славы и мародеры, поджидающие суматоху, чтобы поймать рыбу в мутной воде, не преминули взбудоражить мирное население, вызвав панику: Самара, Челябинск в руках большевиков, Уфа только что освободилась, Казань и Саратов под обстрелом, в Ташкенте – пальба казаков и правительственных войск с большевиками. Всюду кричат о помощи. Только Оренбург, благодаря своевременно принятым мерам, оказался вне сферы влияния большевиков, и вот там уже пять дней поддерживается полный порядок и спокойствие. Но фактов мало: на казаков и, в частности, на Войсковое Правительство указывают как на захватчиков власти, требуют, чтобы власть передали кому-то по принадлежности, но кому[?!] Вы понимаете, станичники, как ненавидят казаков, вы знаете, как их поносят и втихомолку, и открыто, но мы того не боимся, совесть была бы чиста, а там, что хошь говори. Мы, Войсковое Правительство, дадим отчет нашему Войсковому Кругу и Законному Российскому Правительству в своих действиях, а потому руководимся одним-единственным желанием сберечь от разорения, от междуусобия дорогой край наш, и мы открыто заявляем и докажем на деле, что до восстановления Верховной Власти в законных руках никакой анархии, никаких попыток к погромам и прочего безобразия мы не допустим. Мы играть словами не умеем и не намерены: все ясно – хочешь порядка – сиди и жди, не хочешь – вини себя. Если бы не это несчастное мыкание с партии на партию, с лозунгами на лозунги, с безделия на грабеж, с грабежа на дезертирство и т. д. и т. д., то давным-давно была бы война кончена и все жили бы в покое, разделив благо свободы. Но правильна пословица: худая голова ногам покоя не дает. Мы,