страстное желание вырывалось из-под контроля. Черт возьми, он хочет ее.
– Я серьезно, Сантини. Впервые слышу от тебя извинения. Не думала, что ты на это способен.
Он закатил глаза и потянул ее за хвостик, в который были собраны ее волосы, как делал это с сестренкой много лет назад.
– Как продвигается работа?
– Хорошо. А что?
– Хочешь сходить в кино? – выпалил он, чувствуя себя неловко. Куда делась холодная искушенность, которую он культивировал многие годы? Где учтивый джентльмен, некогда посещавший театр и оперу с элегантными дамами?
Рэйф снова погрузился в воспоминания. Он забыл, как быть джентльменом, и не был уверен, что это так уж плохо. Но Кэсс вызвала старые воспоминания и напомнила о чувстве вины.
– Сейчас? – спросила она, возвращая его к действительности.
– Ага. Кино про бейсбол, и я подумал, что Энди захочет посмотреть. – Прекрасно, Сантини, пусть она думает, что на первом месте у тебя интересы малыша. Честно говоря, Рэйфу хотелось сидеть в темноте рядом с ней, делясь попкорном и тихими репликами.
– Хорошо, – согласилась она. – Я пойду. Но должна предупредить, что Энди любит сидеть в первом ряду и съедать на двадцать долларов сладостей. Только следи, чтобы у него не разболелся живот.
– И ты позволяешь? – Рэйф не мог поверить, что Кэсс, которая готовит на завтрак лепешки с отрубями и гречишные блинчики, позволяет сыну есть всякую дрянь.
Она строго посмотрела на него. По прежнему опыту Рэйф знал, что Кэсс не любит вопросов о воспитании сына.
– Мы не так часто ходим в кино, так что я не вижу вреда иногда побаловать этого сластену.
– Я и не критикую, – вполне честно сказал он. Кэсс справлялась со своими родительскими обязанностями не хуже, чем иные пары.
– Критикуешь. Я знаю, как легко стоять в сторонке и делать замечания. Не думай, что мне это легко, но отец водил Энди в кино по субботам, и они объедались сладостями до боли в животе.
Рэйф понял то, чего не понимал раньше. Он забыл, что Кэсс для Энди и мать, и отец. Иногда ей приходится брать на себя слишком много обязанностей.
– Прости, Кэсс. Я забылся.
Она молчала так долго, что он испугался, не лишил ли себя шанса оставаться ей другом. Это было больно. Он хотел оставаться другом Кэсс не меньше, чем лечь с ней в постель.
– Ты не забылся, это я реагировала слишком бурно. Ненавижу, когда едят всякую дрянь. Но видел бы ты его лицо, когда я первый раз после смерти Карла повела его на какое-то шоу. Пришлось пойти против собственных принципов и купить ему конфет.
– Иди сюда, крошка. – Рэйф крепко обнял Кэсс. Он никогда не рассматривал всерьез родительские обязанности. Не имея детей, он не думал о проблемах отцовства. Но Кэсс, совершенно очевидно, нужен человек, который может поддерживать ее в трудных решениях. Что же он-то делает в ее жизни?
Инстинкт подсказывал, что он ей небезразличен. Кэсс никогда бы не позволила себе бездумного флирта.
Кэсс потерлась щекой о его грудь, и Рэйф внезапно обрадовался, что редко надевает рубашку. Ему нравилось ощущать ее кожу на своей. Он держал ее в объятиях, пока она не отстранилась.
В ее глазах читалась благодарность и что-то еще не вполне понятное. Беги, подсказывал ему инстинкт. Убирайся подальше от этой леди, пока не поздно. Но вместо этого он поцеловал ее в макушку.
– Я заеду за вами через двадцать минут. Мы с Энди уже договорились о времени.
– А если бы я отказалась?
– Не отказалась бы, – ответил он, направляясь к двери. – Переодевайся, у тебя только двадцать минут, и Энди уверил меня, что он проследит за тобой, чтобы успеть вовремя.
Кэсс громко застонала, и Рэйф улыбнулся. Черт возьми, жить все-таки хорошо.
Ночной воздух был по-осеннему холоден, и Кэсс поеживалась в своей блузке с короткими рукавами. Ей хотелось зайти в дом и надеть свитер, но Рэйф подошел ближе и положил ей руки на плечи. Тепло его тела согрело ее.
– Лучше? – тихо спросил он.
Она кивнула, не желая открывать рот. Этот вечер был полон шума. Стук крикетных молотков, крики козодоя, дальний гул шоссе – все сливалось в единую симфонию.
Энди отправился в постель сразу после девяти. Кэсс и Рэйф уселись на крыльце с бутылочкой вина. Она собиралась пригласить его на семейный праздник Дня благодарения, но не знала, как это сделать. Здесь, во Флориде, он одинок, и непонятно, есть ли у него где-нибудь родные. Он никогда не говорил о своем прошлом. А она не знала итальянцев, у которых не было бы многочисленной родни.
Она снова поежилась, и он прижал ее к себе.
– Хочешь, пойдем в дом, Кэсси.
– Нет, – пробормотала она. Ей нравилось, когда он называл ее Кэсси. Никто не называл ее так. Она слишком независима и упряма, чтобы кто-то из друзей или близких называл ее уменьшительным именем. – На следующей неделе День благодарения.
Он издал неопределенный звук и зарылся лицом в ее волосы.
– У тебя есть какие-то планы? – Кэсс взяла его за руку и сцепила их пальцы. Ей нравился контраст их кожи: его загоревшей дочерна и ее бледной.
– Нет. Я люблю быть в праздники один.
– А твоя семья? – спросила она. Внутреннее одиночество чувствовалось в его словах, когда он говорил о праздниках. Она так мало знает о нем. Столько еще не выяснено. Так много причин не связывать свою жизнь с ним. Но ее тянет к нему, поэтому она хочет узнать его лучше.
Вместо ответа он поцеловал ее в шею. Кэсс снова поежилась, но не от холода, а от чувственного восторга.
Она хотела запротестовать и заставить его отвечать. Но замкнутость, которую она ощутила в нем, убедила ее отказаться от попыток. Она склонила голову набок и позволила Рэйфу целовать ее в шею.
Он высвободил руку и погладил Кэсс по спине, прежде чем сжать в объятиях. Ей хотелось, чтобы эмоционально ему было так же хорошо, как и физически. Она любила ощущать его сильную грудь и просто ненавидела надетую на него рубашку.
Сквозь тонкий шелк блузки Кэсс почувствовала его руку на своей груди, и ей до боли захотелось ощутить его ладонь без этого барьера. Она застонала, когда их губы встретились. Этот поцелуй был намного более страстным, чем прежние объятия.
Слияние губ – прелюдия к телесной любви, Кэсс понимала это. Но она еще не готова к таким отношениям и поэтому по-прежнему делает вид, что не любит его.
Девушка резко отстранилась. Их глаза встретились.
– Я знаю, – тихо сказал Рэйф. – Я иду домой.
Кэсс хотелось попросить его остаться, но она понимала, что не имеет на это права.
– Спокойной ночи, Рэйф.
– Спокойной ночи, Кэсси. – Он поцеловал ее на прощание.
– Я не хочу, чтобы ты уходил. – Ее голос охрип от страсти и срывался от стыда. Она вспыхнула и спрятала лицо на его груди.
– Но и не хочешь, чтобы я остался, – произнес он. И Кэсс знала, что он прав. Как ни влекло ее к нему, она готова лишь для дружбы и заботы. О, Рэйф, думала она. Что ты будешь делать, когда страсть вырвется из-под контроля? И была уверена, что это случится скоро.
Рэйф с чашкой кофе в руке вышел на крыльцо. Если бы сейчас было половина восьмого, он бы понаблюдал, как Кэсс с Энди направляются в школу. Она всегда выглядела бодрой и веселой. Его день
