скорее возбуждением, чем страхом.
— Он вернулся! Он прошел мимо Скворца! Он здесь!
Куропатка, заместитель Рэнсома и его канал связи с внешним миром, молящим голосом произнес:
— Теперь все пойдет на лад, да, сэр?
— Да. — Из голоса Рэнсома исчезли всякие чувства. Он ледяным тоном скомандовал: — Свяжитесь со штаб-квартирой. Пускай возвращают груз обратно.
«Груз?» — удивился Дейв. Что бы это значило? Отчего-то это вызвало в памяти образ генерала Кертиса Лемэя, жующего сигару. Лемэй возглавлял ВВС США в шестидесятые годы. «И с чего бы вдруг я его вспомнил?» — недоуменно подумал Дейв.
— Прошу прощения, сэр. — Голос принадлежал Зимородку, и звучал он возбужденно. — Вы сказали «груз»?
— Отставить вопросы, Зимородок, — негромко произнес Рэнсом. — Это всего лишь слово.
Куропатка едва не кричал:
— Штаб-квартира говорит, что они вышли в заданный район.
— Куропатка, рекомендуйте им вернуться на базу.
— Груз! Боже мой! Какого хрена…
Груз? Кертис Лемэй? Это напомнило Дейву старый фильм. Как же он назывался-то?…
— Отставить, — приказал Рэнсом. — Зимородок, если у вас проблема, мы обсудим это в соответствующее время.
Зимородок сорвался на визг:
— Чертов груз! Твою мать! Мужик, ты чё, охренел?
Рэнсом вздохнул.
— Вы знали, что эта работа опасна, когда шли на нее. А теперь отставить.
— Дерьмо, дерьмо, дерьмо…
— Зимородок, вы отстранены от исполнения обязанностей и поступаете в распоряжение Попугая, на сорок третий этаж. Пустельга, принимайте командование.
— Иди в задницу, Малиновка! Сука ты эдакая…
— Пустельга, будьте так добры, отключите этого человека.
Послышался шум потасовки. Рация взвыла. Кто-то — как предположил Дейв, Пустельга — прорычал:
— Малиновка, Зимородок попал в список потерь!
Рэнсом произнес голосом, ровным, как лед, и столь же холодным:
— Остальные слушайте. По вопросу, который так взволновал Зимородка, не было — повторяю, не было — принято окончательного решения. Однако я надеюсь, что вы понимаете: необходимо было подготовиться к непредвиденным обстоятельствам. Возможно, те, кто недооценивал серьезность ситуации, теперь лучше ее поняли.
Генерал Лемэй послужил прототипом для одного из персонажей того старого фильма. Его играл Джордж С. Скотт. Как же назывался этот фильм? Там еще играл Питер Селлерс. Ах да! «Доктор Стрейнджлав».
— В любом случае, данный вариант был бы применен только в том случае, если бы объект не вернулся обратно в это здание.
Дейв уперся ногами в стену. Возможно, подумал он, карабкаться обратно на крышу — это не лучший способ уйти. Возможно, включить сигнализацию и слететь вниз по лестнице, пока Рэнсом с компанией кинутся к кабинету Берни, было не лучшим решением. Возможно, есть вариант и получше.
Дейв услышал щелчок и шум втягиваемого воздуха. Рэнсом снова закурил.
— Джентльмены, требования безопасности… что ж, некоторые из вас спрашивали, почему мы преследуем неуловимого мистера Эллиота и почему нас заставили выполнять необычные процедуры. Прежде я не имел возможности раскрыть все факты. Теперь же я готов это сделать.
Рэнсом затянулся еще раз и погасил сигарету. От этого звука Дейву самому захотелось курить.
«Ну давай, доставь себе удовольствие».
Дейв неуклюже вытащил из кармана пачку «Вирджиния слимс». Он сунул одну сигарету в рот и полез за спичками. Сигаретная пачка выскользнула у него из рук. Дейв попытался подхватить ее, но промахнулся, и пачка, трепеща, скользнула вниз, к улице.
«Ну вот и ладно. Табак тебя убьет».
— Теперь я расскажу вам. А поскольку не приходится сомневаться, что наш объект, мистер Эллиот, завладел рацией Бекаса, я расскажу это и ему тоже. Слушайте, мистер Эллиот. Слушайте очень внимательно.
Дейв вдохнул дым. Рэнсом совершал сейчас ошибку: он разглагольствовал, а ему следовало бы действовать. Он отвлекал своих людей от задания. Их внимание сейчас наверняка сосредоточено на том, что говорит командир, а не на том, что Дейв, возможно…
— Похоже, что наш мистер Эллиот подцепил микроб. Но не обычный микроб. Отнюдь нет. Напротив, это нечто совершенно особое. Это микроб того рода, который парни из лабораторий называют «трехфазным» — термин, означающий его высокую мутагенность. Он изменяется и проходит три различные, отличающиеся друг от друга стадии. Как гусеница превращается в куколку, а куколка — в бабочку, так и микроб мистера Эллиота превращается из одного существа в другое, а из другого — в третье, совершенно иное.
…движется к ним.
Дейв выбросил сигарету и принялся раскачиваться, метя обратно в окно Берни. Он знал, что? ему следует сделать. Он знал — полагал, что знает, — где именно Рэнсом разместил своих людей. Если они размещены так, как следовало бы, он сможет их нейтрализовать.
Если повезет, ему, возможно, даже не придется никого убивать. Во всяком случае, никого, кроме Рэнсома.
— Или как лягушачья икринка превращается в головастика, а головастик — в лягушку: три совершенно разных существа. Так же обстоит дело и с микробом злосчастного мистера Эллиота.
Дейв ослабил обвязку и проскользнул обратно в окно кабинета. Он вытащил пистолет из-за пояса и извлек обойму. Полная. Он оттянул затвор. Оттуда выпал патрон. Дейв подобрал его с пола и вернул на место. Затем он поставил обратно обойму, снял оружие с предохранителя и перевел в режим автоматической стрельбы.
В зале совещаний должно быть как минимум два человека. Возможно, больше. Проводимая Рэнсомом перекличка дошла только до Зимородка — двадцать восемь человек. Из них четверо в вестибюле, а семеро — в резерве, на сорок третьем этаже. Зимородок выбыл. Значит, остается шестнадцать человек плюс Рэнсом. Дейв провел калькуляцию хорошо спланированной засады. Если бы командовал он, он бы знал, как распределить имеющиеся у него силы. И если Рэнсом сделал то же самое, значит, там должны быть…
— Поначалу этот микроб совершенно безобиден. Его единственное отличительное свойство заключается в том, что он питает большую слабость к приматам. Мартышки, шимпанзе, орангутаны, я полагаю, — и люди. Только к приматам, джентльмены. Наш микроб, микроб мистера Эллиота, очень разборчив — его не устраивают в качестве хозяина никакие другие биологические виды.
…три человека. Все они сидели спиной к двери. Они были так поглощены словами Рэнсома, что не услышали, как дверь отворилась, и не заметили, как она закрылась.
Дейв ухватил пистолет обеими руками, в боевой манере, и медленно двинулся вперед. Эти люди были обычными морпехами — пушечное мясо вроде Бекаса, далеко не уровень лиги Рэнсома. У них даже оружие не было высокотехнологичным, как у Рэнсома. У двоих были финские «яти-матик», легкие девятимиллиметровые пистолеты-пулеметы с круглыми магазинами на сорок патронов и глушителями заводского изготовления. Дейв неодобрительно нахмурился. Магазины на сорок патронов — это пижонство. Их вес тянет ствол книзу. Обученный профессионал знал бы это. Профессионал пользовался бы исключительно обоймой на двадцать патронов.
У третьего был «Ингрэм МАК» с подавителем «Вер-Белл Сионикс»; во времена Дейва это было произведение искусства, а теперь — всего лишь любопытный образчик антиквариата. Несчастный идиот
