Интересно, где сейчас Рэнсом? Дейв не был уверен, разместится ли тот поближе к кабинету Берни — скажем, в кабинете у Уайтинга или Лукаса — или подальше. Любой вариант был бы правильным с военной точки зрения: ближний — чтобы возглавлять атаку, дальний — чтобы перенацеливать силы в соответствии с изменением обстановки на поле боя. Что выбрал бы Рэнсом?
«А что выбрал бы ты?»
Бросил бы монетку. И подальше.
Дейв приблизился к двери кабинета Уайтинга и прижался к ней ухом. Ничего не слыхать, не считая ледяного голоса Рэнсома по рации. Дейв поднял пистолет…
— Впрочем, я несколько преувеличил. Видите ли, этот микроб, о котором идет речь, — очень нежное существо. Покинув тело носителя, он живет недолго. Минут десять, максимум пятнадцать. Если за это время он не найдет нового носителя, он умирает.
…напряг ноги и плечом вышиб дверь. За столом сидел один-единственный человек, чернокожий, постарше остальных. Его оружие, еще один «яти-матик», стояло, прислоненное к шкафу с папками. Человек посмотрел на Дейва; глаза у него округлились, и он поднял руки. Выражение его лица свидетельствовало о том, что он чересчур опытен, чтобы оказывать какое бы то ни было сопротивление.
Дейв захлопнул дверь толчком ноги.
Негр сказал:
— Мистер, я хочу только сказать, что я сожалею. Я случайно увидел, что? этот человек сделал в кабинете мистера Леви, но я не имею к этому никакого отношения, и меня от этого тошнит.
Глаза у него были печальные и слегка слезящиеся. Он носил усы, начинающие седеть. Он был немолодым и уставшим.
— Вы ветеран? — спросил Дейв.
— Так точно, сэр. Меня призвали в шестьдесят шестом. Я был отказником, и меня отправили в пятьсот сорок шестую медчасть. Но в «Тет»[11] мы потеряли девяносто три процента личного состава. Так что я из отказников ушел в пехоту. И с тех пор служил. Два года назад вышел в отставку. Лучше бы я и сидел в отставке.
Дейв кивнул.
— Согласен.
— Так что, сэр, я был бы очень признателен, если бы вы считали меня гражданским лицом.
— Не могу.
Дейв неловко вытащил из кармана флакон.
По печальному взгляду чернокожего было ясно, что он все понял и смирился с тем, что замыслил для него Дейв.
— Откройте флакон, вытряхните пять-шесть таблеток и проглотите.
Чернокожий поднял поставленный Дейвом флакон. Он произнес с беспредельной печалью:
— Этот человек сошел с ума. Режет головы. Требует сбросить бомбу. Представляете? Ох, мистер, я чуть не пустился наутек, как это услышал. Не войди вы, я бы, наверное, и впрямь убежал. И еще одно, сэр, еще одно. Знаете, какой позывной они мне дали? Ворон. Вот как он меня прозвал. И я — единственный чернокожий здесь. Представляете?
У него на ладони лежало шесть желтых таблеток. Негр посмотрел на них, вздохнул и проглотил.
— Это ведь снотворное, да? Когда они начнут действовать?
— Нескоро. Мне придется поторопить события.
Покорное и безропотное:
— Мне повернуться?
— Да, пожалуйста.
— Ладно, но вы только запомните, что я сожалею. Мистер, я ужасно сожалею и очень бы хотел давно уже оказаться подальше отсюда.
Дейв ударил негра рукоятью пистолета по затылку.
— Я тоже, — пробормотал он.
Следующая остановка — кабинет Слая Лукаса. Не там ли Рэнсом…
— Однако же наш первичный носитель, мистер Эллиот, все еще не осознает, что происходит. Он все еще не чувствует себя больным. Он только чувствует себя как-то необычно и, как ни странно, чуть более энергичен. Цвета кажутся ему ярче обычного, звуки — более мелодичными, вкус и запах он воспринимает острее. Он начинает видеть яркие светящиеся сны. У него даже может случиться парочка видений, в зависимости от метаболизма.
…трещит без умолку в рацию? Дейв надеялся, что нет. Он хотел, чтобы Рэнсом продолжал говорить, хотел, чтобы тот сказал своим людям правду. Потому что, узнав правду, они забеспокоятся. Один-два могут пуститься наутек. И все начнут делать ошибки.
Он пнул дверь в кабинет Лукаса.
Два человека, но Рэнсома среди них нет. Один из них стоял у двери, второй пялился в окно. Часовой у двери был проворен. Он выстрелил даже раньше, чем дверь отворилась до конца.
Но пули ушли слишком высоко, поскольку стрелок сделал излишне большую поправку на тяжесть сороказарядной обоймы. Пули вспороли штукатурку над головой Дейва. Часовой попытался опустить ствол «яти-матика». Дейв упал на колени и выпустил короткую очередь в грудь часовому. Негромкие хлопки глушителя казались слишком тихими для получившегося результата. От очереди с такого близкого расстояния часового приподняло и швырнуло на стул. Кровь брызнула Дейву в глаза. В нос набилось пыли от штукатурки. Дейв выскочил обратно в коридор и прижался спиной к стене, так, что его стало не видно.
Человек, стоявший у окна, выпустил в коридор две очереди. Дейв протер глаза рукавом. Еще одна очередь простучала по стене. Стук пуль, вонзающихся в штукатурку, был громче, чем приглушенные хлопки «яти-матика».
Дейв вогнал в пистолет новую обойму. Надо было спешить, пока этот тип не вызвал подмогу по рации. Дейв сдернул туфлю, приготовился и швырнул ее в дверной проем. Летящую туфлю прошили пули. Дейв вкатился в дверь.
Его противник расположился в углу. Он лежал, уперев приклад своего «яти-матика» в плечо. Ствол смотрел влево от двери, выше уровня пола. Он попытался прицелиться пониже.
Выпущенная Дейвом пуля прошила ему ногу. Он крякнул; оружие в его руках дрогнуло.
— Ах ты сукин сын!
Дейв навел пистолет ему в грудь.
— Не делай этого.
Ствол пистолета-пулемета качнулся в сторону Дейва…
— Вы можете спросить меня: откуда все это известно? Что ж, джентльмены, ответ — да. Да, мистер Эллиот — не первый, кто подхватил этот микроб. Конечно же, в других случаях все это происходило при куда лучше контролируемых обстоятельствах. Вот откуда нам это известно, джентльмены, и вот почему мы знаем, что от этого недуга средств нет.
…и Дейв срезал его одним выстрелом.
Дейв зашипел сквозь зубы. Он не хотел этого. Ему нужен был только Рэнсом. В этом не было никакой необходимости: ни в этих смертях, ни во всем остальном. Слова Рэнсома доказывали это.
И Дейву сделалось холодно.
Но остановиться он не мог. Уже не мог. Оставался еще один, третий кабинет, в котором наверняка торчат головорезы Рэнсома…
— Или, точнее, есть одно-единственное средство. Если вы убьете носителя, зараженного человека, до того, как микроб перешел в финальную стадию, вы сможете остановить распространение болезни. И это, джентльмены, единственный способ его остановить. Вы меня поняли, мистер Эллиот?
…кабинет Хоуви Файна. Хоуви был старшим юрисконсультом «Сентерекса». Над его шкафом с папками висело полотно Томаса Икинса. На нем было изображено слушание какого-то знаменитого дела: судья за столом, растерявшийся свидетель, дающий показания, адвокат в накрахмаленном воротничке, витийствующий перед присяжными. Дейв никогда не любил эту картину. Он вообще не любил ничего, что связано с судами.
