— Не все пороки коренятся в спальне, — заявила она и вдруг испугалась, спросив себя, возможно ли соблазнить мужчину, не пуская его на порог спальни?
— Совершенно верно, — согласился Мэт. — Своим порокам я, например, предаюсь в кухне.
Вэл широко раскрыла глаза от удивления, не сразу поняв, на что он намекает.
— Ты любишь поесть? — наконец догадалась она, вспомнив, что этот сладкоежка умял за завтраком целую коробку шоколадного печенья.
— Да, еда — моя слабость, — подтвердил Мэт и похлопал ладонью по животу.
Вэл прикусила язык, чтобы невзначай не проболтаться о том, что знает, какое количество выпечки он способен поглотить за один присест, и видела, каким образом он поддерживает хорошую форму.
Инстинкт подсказывал ей, что надо направить разговор в другое русло. Но, с другой стороны, Вэл не раз наблюдала, как, заводя речь на щекотливые темы, люди порой умело путают следы и сбивают с толку собеседника. Эту тактику использовал бывший муж Вэл. Благодаря ей Стиву долго удавалось не вызывать подозрений и водить обманываемую супругу за нос, пока Вэл наконец не поняла, в чем дело, и не разоблачила его.
Может быть, стоит поиграть в эту игру с Мэтом? Не надо скрывать то, что она узнала о нем с помощью видеокамер, но выдавать полученную информацию следует строго дозированно, в завуалированной форме. Это возбудит в Мэте интерес к проницательной женщине, которая тонко чувствует его душу.
— По тебе не скажешь, что ты обожаешь поесть.
Мэт искоса взглянул на Вэл. Он чувствовал, что в ее словах кроется какой-то подтекст. И вообще Мэту казалось, что его новая знакомая постоянно на что-то намекает.
— Я умею сдерживать свой аппетит, — сказал он.
Вэл пожала плечами. Она тоже знала множество способов, с помощью которых можно контролировать свои чувства и держать в узде инстинкты. Однако решение, которое она сегодня приняла, позволяло ей хотя бы на время снова почувствовать себя женщиной, способной испытывать наслаждение от близости с мужчиной.
— А я, к несчастью, нет, — со вздохом сказала Вэл и переступила порог гостиной, приглашая Мэта последовать ее примеру. — Вот одна из моих слабостей, с которой я не могу справиться. Она стоила мне целого состояния.
Остановившись в центре комнаты, Мэт с интересом осмотрел помещение. У стены напротив стоял телевизор с огромным экраном. Это был подарок Джеймса Рейнольдса, поскольку только дядя — брат умершего отца Вэл — мог по достоинству оценить унаследованную племянницей коллекцию, которая действительно являлась ее большой слабостью.
Вдоль стен на стеллажах стояли видеокассеты. Невероятное количество фильмов — от ставших уже мировой классикой кинокартин до пиратских копий телесериалов.
Вэл и не подозревала, что дядя распорядился перевезти ее драгоценную коллекцию из специального помещения, в котором соблюдался определенный температурно-влажностный режим, в новый дом. Она обнаружила это лишь вчера утром, когда вошла в гостиную, и несказанно обрадовалась. Теперь это помещение должно было стать для нее райским уголком, убежищем от суеты и треволнений. Только дядя понимал и разделял ее пристрастие, поэтому счел необходимым обеспечить племяннице полноценный отдых во время выполнения ответственного задания.
— Да, ты действительно по-настоящему любишь кино, — заметил Мэт, подходя к полке, на которой стояли кассеты с фильмами Альфреда Хичкока.
— Я же сказала тебе, это моя слабость.
— И ты все это уже успела посмотреть? Вэл горько усмехнулась. Она была рада, что Мэт стоит к ней спиной и не видит выражения ее лица.
— Нет, в последний раз я доставала кассету из коробки где-то больше года назад.
Мэт пробежал глазами по полке с фантастикой и увидел, что несколько новейших блокбастеров все еще в прозрачной пластиковой упаковке.
— Тем не менее ты продолжаешь покупать новинки, — заметил он.
— Да, продолжаю. — Вэл кивнула. — Я просто не могу остановиться. Не представляю, как я переживу переход от видеокассет к лазерным дискам. Я уже начала понемногу их собирать, видишь? — И Вэл показала на висевшую над телевизором полку, на которой стояли в ряд диски.
— Не понимаю, раз ты не смотришь фильмы, то зачем собираешь их? — Мэт недоуменно пожал плечами.
Вэл ответила не сразу. Ей не хотелось посвящать малознакомого человека, которого она к тому же намеревалась соблазнить, в свой внутренний мир, в дела семьи. Вэл рассчитывала, что ее роман с Мэтом будет быстротечным и не затронет глубоко ее чувств. Все ограничится сексом, постелью. Поэтому Вэл не собиралась делиться с Мэтом душевными переживаниями, пусть даже они и не представляли собой секрета. Если она скажет ему правду и откроет сердце, которое всегда держит на замке, то все, что она таила в нем, рассеется, испарится, исчезнет. Так ей казалось.
— Привычка… — задумчиво сказала Вэл и, видя, что такое объяснение не удовлетворило Мэта, добавила: — Собирать эту коллекцию начал еще мой отец много лет назад. Когда он умер, она перешла ко мне по наследству. И я храню ее во многом в память о нем.
Мэт снова отвернулся к шкафам с кассетами, и Вэл была рада, что он не видит выражения ее лица. Иначе он понял бы, что она не договаривает что-то очень существенное. Ее отец действительно обожал кинематограф. Ему нравилось буквально все — от высокохудожественных лент до низкопробных порнографических съемок.
Когда Вэл впервые стала просматривать его огромную коллекцию эротических фильмов, у нее пылало лицо и горели уши от смущения. За последний год эта коллекция увеличилась в два раза.
Вэл слукавила, утверждая, что не смотрит видеокассеты. После развода со Стивом она увлеклась эротическими фильмами.
Как-то Вэл спросила мать, почему у отца был столь странный вкус. Но миссис Рейнольдс, ничего не ответив дочери, только многозначительно улыбнулась, и в ее глазах вспыхнул озорной огонек. Вэл решила, что мать старается сохранить добрую память о безвременно скончавшемся муже и не хочет делиться со своими детьми воспоминаниями, которые скорее всего носят интимный характер.
Никто из братьев и сестер Вэл не завидовал ей, когда стало известно, что богатейшая коллекция отца перешла к ней по наследству. Мистер Рейнольдс никого не забыл в своем завещании, остальным детям тоже кое-что перепало. Старший брат Вэл получил пистолет отца, два брата-близнеца — кожаную куртку и мотоцикл “Харлей-Дэвидсон”, а маленькие сестры-близняшки, которым еще не исполнилось и года, когда умер глава семьи, — коллекцию значков.
Однако из всех потомков мистера Рейнольдса только Вэл свято хранила его подарок. Кинофильмы стали ее тайным пристрастием. Она любила смотреть их одна и вспоминала отца. Он писал статьи о кино для ряда изданий и много лет работал с увлечением, пока лейкемия не подкосила его. В последние месяцы жизни, сильно ослабев и не имея больше сил, чтобы сидеть за компьютером, мистер Рейнольдс проводил много времени в кругу семьи и среди своих видеокассет.
А теперь его дочь, Вэл Рейнольдс, с помощью коллекции отца пытается заманить в любовные сети парня, вскружившего ей голову.
Вэл вздохнула. Не оскорбляет ли она память отца своим поступком?
Пока она стояла в глубокой задумчивости, Мэт взял с полки кассету с фильмом “Девять с половиной недель”, копию с режиссерской версии, без купюр, и, обернувшись, весело посмотрел на хозяйку дома.
— Ты, наверное, не поверишь, но я еще не видел этот фильм.
Вэл следовало бы использовать представившийся удобный случай и предложить вместе посмотреть картину. Принести попкорн и задернуть шторы… А там будь что будет.
Но Вэл растерялась.
— Ты можешь взять ее домой. За целость и сохранность кассеты я не беспокоюсь, ведь я знаю, где ты живешь. — Вэл улыбнулась своей неуклюжей шутке.
Мэт выглядел разочарованным.
— Нет, такое кино в одиночку не смотрят, — сказал он и поставил кассету на место.
Вэл пожала плечами.
