живейший интерес.
– Чего это он? – недоуменно воззрился на Костика Олег. – С тобой даже не поздоровался…
– А мы с ним с утра пособачились, – объяснил Костик. – Этот человечище чуть меня машиной не переехал. А возмущался так, словно я ему под колеса бросился.
Олег недоверчиво покосился на друга.
– Да ладно тебе? Ничего себе, елки зеленые… На Витьку не похоже, обычно он внимательный…
– Знаешь, Олежек, я тоже удивился, – задумчиво кивнул Костик. – Но ехал Витька так, как будто меня в упор не видел. У меня этот клятый бампер и сейчас перед глазами стоит. Может, насмерть и не сбил бы, но кости точно переломал. Да ладно, – махнул он рукой. – Чего вспоминать? Обидно только, что я еще и крайним оказался. А вчера… – Костик хотел было поведать Олегу о старикане с билетиками, но осекся: Вика вряд ли поверит в эту историю и, чего доброго, поднимет его на смех.
В теплой квартире она немного расслабилась, ее скукоженное личико разморозилось и стало походить на лицо обыкновенной девушки, которая, правда, несколько перебарщивала с косметикой. Количество тонального крема, «дермакола», как его называла Костикова мама, теней, черного карандаша, да и, пожалуй, помады, сильно преувеличивающей контур губ, могло бы быть меньше как минимум раза в два. Девушка определенно вооружилась, чтобы покорять новые территории.
И о чем Олег думал, когда решился сосватать ему этот гламур?
Вика сняла сапожки, позволила Костику стащить с себя курточку, критически оценила предложенные на выбор тапки и, натянув Костиковы нелюбимые желтые с дурацкими цветочками, деловито прошествовала в единственную комнату, которую Костик когда-то делил с предками. Комната, правда, была большой, семнадцать метров квадратных, что произвело на Вику должное впечатление.
– Какая просторная комната… Костик, а ты здесь один живешь? – медовым голосочком поинтересовалась она.
– Живу – один, – учуяв подвох, кивнул Костик. – Только прописан с мамой. – Викина сахарная улыбка растаяла, уступив место разочарованной мине. – Она живет под Тулой, в деревне. А здесь бывает наездами. Соленья мне привозит.
Судя по Викиному лицу, последнее замечание ее ничуть не тронуло. Мама Костика с ее соленьями была интересна лишь в контексте семнадцати квадратных метров симпатичной комнаты, которую хотелось обставить по своему, то есть Викиному, усмотрению. Оклеить розовыми обоями, купить икеевскую мебель – если, конечно, у Костика хватит денег хотя бы на этот примитив, – застелить кровать пушистым пледом с какой-нибудь пантерой, в общем, жить припеваючи. Но мама с ее дурацкими соленьями сводила на нет все далеко идущие планы…
Вика пробежала взглядом по книжным полкам, холодно заметив, что «все это фиг прочтешь», скептически оглядела поцарапанные шкафы без ключей в замочных скважинах, насмешливо улыбнулась цитатам классиков – обалдеть! – которыми была исписана одна из стен – гордость Костика, причина и следствие многолетней войны с родителями, – и, очевидно, пришла к выводу, что кроме распития дешевого кьянти в этом доме делать нечего.
Обратного Костик и не ждал. Пару минут понаблюдав за Викой – типичной представительницей девочек с претензией на гламур, – он оставил гостью на попечение Олега и пошел разделывать селедку.
Увы, в гостиной, по совместительству рабочем кабинете и спальне, Вика не задержалась. Ей понадобилось заглянуть на кухню, сморщить свой маленький носик и, презрительно сощурив голубенькие глазки, поинтересоваться, чем же так пахнет. Выражение ее лица недвусмысленно говорило о том, что слово «воняет» ей не дает произнести исключительно уважение к хозяину и врожденное чувство такта.
– Селедкой, – нимало не смутившись, ответил Костик. – А сейчас еще и луком завоняет.
Вика, кинув неодобрительный взгляд в сторону Олега, который притащил ее сюда и познакомил с этим безнадежным типом, скоренько намылилась в туалет, а затем и ванную, откуда не казала носа минут пять, а то и больше.
– Спасибо тебе, человечище! – поливая селедку разведенным уксусом, «поблагодарил» друга Костик. – Устроил мне такой романтичный вечер… И как ты узнал, что эта Вика – предел моих мечтаний? Прямо даже удивляюсь, как угадал…
– Кончай ерничать, – мрачно перебил его Олег. – Ну, прокололся, бывает. Как я мог предвидеть, что тебе она так не понравится? Я ее вообще едва знаю. Познакомились у Юльки на дне рождения…
– Вот и знакомился бы сам. – Костик грозно потряс бутылкой подсолнечного масла прямо перед носом Олега. – Мне-то она на что сдалась?
– Ну, знаешь, на тебя не угодишь. Вика как Вика. Обычная девчонка. Симпатичная, не дура вроде…
– Еще бы не дура, – усмехнулся Костик. – Девочка с запросами. На фиг я ей сдался – лох ушастый со своей курьерской зарплатой, книжками, которые она «фиг прочтет» и мамочкой из деревни в Тульской области? А, Олежка?
Олег молчал, сосредоточенно разглядывая замусоленный край обоев, отклеившихся от стенки в районе дверного проема.
– Мало у меня, по-твоему, таких было? Или ты про Настю забыл?
Олег отлично помнил Настю, милую девушку, производившую впечатление невинного ангела, а потом бросившую Костика ради какого-то черта, который при ней же говорил, как легко ему удастся ее заполучить. Заполучить Настю и правда оказалось для него плевым делом: в тот же вечер эти двое – буквально за спиной у знать ничего не знающего и ведать ничего не ведающего «ушастого лоха» Костика – обменялись телефонами. Настя, приехавшая из далекой Пензы покорять неприступную Москву, считала этого черта просто подарком судьбы, и, судя по его многочисленным и громогласным речам, дорогим подарком. Но в конечном итоге черт обернулся нулем без палочки и скоренько бросил доверчивую Настю, а через некоторое время почувствовал себя нехорошо. Да так нехорошо, что на следующий же день вынужден был обратиться к венерологу, который просветил его, что болезнь сия хоть и излечима, но очень неприятна, и получена им в результате беспорядочных связей интимного характера…
В общем-то, делая выводы из этой истории, можно было бы сказать, что Костику даже повезло. Если, конечно, не считать двухмесячной депрессии и непродолжительного запоя, из которого он выходил еще пару недель.
– Ну, прости, – сдался Олег. – Откуда я знал? Просто хотел тебя с девушкой познакомить. А то ты сидишь здесь, как сыч, совсем один. Вот я и решил… Ладно, расслабься. Считай, что я вместо Светки ее привел. Хоть посидим нормально. Водка, селедка, все дела. В общем, как ты хотел…
Заслышав скрип щеколды в ванной, Костик прижал палец к губам. Хоть Вика ему и не нравилась, обижать девушку не хотелось. Она пришла к нему в гости, он – хозяин дома, так что, хочет Костик или нет, никуда он от нее не денется. Во всяком случае, в ближайший вечер.
На столе красовался настоящий натюрморт в русском стиле: миска с дымящимися пельменями, селедка, укрытая колечками лука, нарезанные ломтиками соленые огурцы – те самые, тульские, которые так нахваливал Костик, – водка, за-ради эстетики перелитая в графин, черный хлеб и даже сало, бог знает сколько дожидавшееся своего часа в морозилке. Вику этот натюрморт, как видно, не очень обрадовал, поэтому Костик вытащил бокал из любимого маминого набора, открыл вино и накрошил дор блю для привередливой гостьи.
– Ну что? – обвел он взглядом притихших Олега и Вику. – За лучший вечер – вечер пятницы?
– А может быть, все-таки за знакомство? – напомнил Олег.
– Можно и за знакомство, – согласился Костик. Знакомству с Викой он не очень-то радовался, но отказаться было бы верхом неприличия. – Мне очень приятно, что за моим столом сидит такая симпатичная девушка. В моем доме девушки вообще – редкость.
Вика так и не поняла, как расценивать этот тост, но все же чокнулась со всеми и сделала несколько глотков кьянти.
Алкоголь, как это часто бывает в компании людей, не слишком друг другу близких, оживил общение. Вика разрумянилась, начала улыбаться и даже как-то уж слишком благосклонно поглядывать на Костика. Но что хуже всего, у нее развязался язык. И хотя Костик старательно пережевывал закуску, чтобы не слышать того, о чем говорит Вика, вскоре он понял, что даже хруст за ушами не спасет его от участия в споре с этой девушкой.
