приятно…
Валечка вышла из комнаты и, даже не удостоив Ленку прощальным взглядом, сняла с крючка пальто, схватила сумку и, громко захлопнув за собой дверь, направилась к лифту. Она еще не знала, куда пойдет и что будет делать. Одно Валечка знала наверняка: сюда она не вернется.
Поезда, переходы, опять поезда… Бесцельное движение с одной станции на другую. И все-таки какая-то цель у нее была: успокоиться, не оставаясь в одиночестве. Впрочем, как скоро почувствовала Валечка, собственное одиночество в толпе незнакомых людей ощущается еще острее. Ее взгляд, как будто нарочно, отыскивал в вагонах и на эскалаторах влюбленные пары. Молодые люди то и дело целовались и, смеясь, болтали о чем-то своем на неизвестном Валечке языке влюбленных.
Устав от бесцельного перемещения с одного места на другое, Валечка пришла к выводу, что ей необходимо где-то посидеть, привести в порядок свои разбежавшиеся в разные стороны мысли и ответить самой себе на вопрос: а что же дальше?
Приняв это решение, она вышла на первой же станции, в Сокольниках, районе, который Валечка знала смутно, потому что приезжала сюда один-единственный раз в жизни, еще в детстве, когда они с мамой решили купить ей велосипед. Тогда было лето, и Валечка – девочка с двумя коротенькими каштановыми косичками, торчащими в разные стороны, и блестящими карими глазками – волновалась, как только может волноваться ребенок, которому дарят его первую в жизни «серьезную» игрушку.
Выйдя из метро, она, поддавшись порывам ветра, повернула направо. Пусть ведет ветер. Какая разница? Все равно, куда идти – непонятно… Наверное, нужно найти какое-то кафе… И желательно недорогое. В паспорте, конечно, лежат резервные деньги, да и в кошельке кое-что есть, но работы у нее теперь нет, так что надо быть экономной…
«Макдоналдс» Валечка отмела сразу – слишком много людей, а ей так хочется уюта, хотя бы относительного. Пройдя мимо ресторанчика «Япона мама», в котором, очевидно, подавали суши, и «Сосискоффа», от которого за версту тянуло жареными колбасками, она уже отчаялась найти что-то по душе, но тут, на противоположной стороне улицы, замаячила вывеска «Кафе». Валечка перебежала дорогу на красный, не слыша сигналящих ей машин, и направилась к вывеске. Рядом с ней Валечка прочитала название «Домовой».
В гостях у «Домового» было тепло и уютно. Несколько столиков и совсем не много людей. Молоденький официант выглядел более чем демократично: джинсы и джинсовая рубашка. Есть Валечке не хотелось, но желудок все же напомнил о себе – последний раз она пополняла свой энергозапас вчера, когда съела половинку маминой котлеты. Валечка заказала свинину, запеченную с картофелем и майонезом, стакан пива.
Мясо оказалось очень вкусным, и, чувствуй себя Валечка не такой разбитой и потерянной, ее восторгу не было бы границ. Вяло ковыряясь вилкой в тарелке и без конца прикладываясь к пиву, которое потихоньку давало о себе знать, Валечка принялась вспоминать моменты, на которые раньше не обращала внимания.
Внутри тягучей волной поднималась обида. По отношению к ней Славик всегда был скупым, неромантичным, нестрастным. Выражаясь проще, он был никаким. Валечка являлась для него чем-то вроде перевалочного пункта, вроде дешевого кабака, куда забредают, когда совсем нет денег и скучно так, что волком выть хочется. А вот с Ленкой… С Ленкой – совсем другая история. Цветы, конфеты, романтика, страсть. Целый фейерверк ощущений… Да Ленка и была фейерверком. Только искры этого фейерверка обожгли Валечку посильнее любого костра…
Почему эти двое так поступили с ней? Поведение Славика еще хоть как-то можно объяснить: этому самовлюбленному нарциссу наверняка грело душу то, что рядом с ним такая красивая и эффектная девушка, как Ленка. Но о чем думала она, когда предавала подругу? Разве Валечка не старалась для нее? Разве не выручала ее в трудную минуту? Разве не слушала ее бесконечную трепотню и нравоучения? В сущности, Ленка оказалась права: мужиками надо пользоваться. Иначе они воспользуются тобой…
Но зачем пользоваться Валечкиным доверием? Вот в чем вопрос…
Боль потихоньку притуплялась, осталась обида и чувство бесконечного одиночества. Валечка понимала, что пьянеет, но так было легче и проще. Она заказала еще стакан пива и, пока официант наполнял ее стакан янтарной жидкостью, попыталась ответить на вопрос, который волновал ее едва ли меньше, чем все остальные. Что дальше?
Вернуться в Жуковский она не может. Что касается вранья – ложь будет там гарантирована. Маме придется особенно изворачиваться, чтобы скрывать Сереженькины выходки от дочери. А Валечка будет знать об этом и молчать, чтобы, не дай бог, не ранить близкого человека…
К Ленке? Это и подавно исключено. После всего, что случилось, Валечке противно даже видеть подругу. А жить в одной квартире – пусть и в разных комнатах – с человеком, который ее предал, невыносимо.
И куда же тогда? Валечка вздохнула. Получается, некуда. Единственный вариант – назад, к матери. Месяц она перекантуется в Жуковском, а потом найдет работу, возьмет кредит и снимет квартиру… Хотя нет. Квартиру она не потянет. Только комнату. Ну и пусть, лишь бы жить с незнакомыми людьми, от чьей лжи Валечке не будет ни тепло ни холодно. Такие вот коврижки…
Оказалось, что пиво не только притупляет боль, но и обладает еще кое-какими неприятными свойствами. Валечка поинтересовалась у официанта, где можно найти уборную, и скрылась в туалетной комнате. На белой кафельной стене висело большое зеркало, в которое Валечке не очень-то хотелось заглядывать. И все же какое-то любопытство заставило ее взглянуть на свое отражение.
Из глубины стекла всплыл смутный образ: не привлекательный, но и не отталкивающий. На Валечку тяжелым немигающим взглядом смотрела мышь. Серая мышь. Только не та симпатичная мышка, которую обычно рисуют в детской книжке, а та, о которой люди с пренебрежением говорят друг другу: «никакая». Короткие жидкие волосы, потухшие карие глаза со скомканными ресницами, бледная кожа, угловатый подбородок и на его фоне – чрезмерно пухлые щеки.
– Да ты у меня – красавица, – язвительно усмехнулась Валечка. – Совершенная красавица… И ты еще удивляешься, что тобой подтерлись и выбросили, как туалетную бумажку? Что Славик тебе цветов не дарил? А кому дарить-то, дорогуша? Вот Ленке, ей можно. Она – яркая. А ты? Чем ты заслужила такое внимание?
– Между прочим, – ехидно улыбнулось ей отражение, – если ты не забыла, я – твое отражение. Хочешь видеть себя такой – ради бога, дело твое. Только меня в это не впутывай. Я совсем так не считаю, совершенно не считаю, как ты любишь говорить. Если ты – серая мышь, это твои проблемы. И плевать, что девушки с внешностью гораздо худшей, чем у тебя, имеют успех у мужчин. А знаешь почему? – прищурившись, поинтересовалось отражение.
– Ну скажи, может, что новое откроешь…
– А все очень просто. Они уважают себя, ценят себя и любят себя. В отличие от тебя, которая готова угодить всем. А почему? Потому что ты думаешь, что без своей угодливости ты никому не интересна и никому не нужна. Люди этим пользовались, пользуются и будут пользоваться. Пока ты позволяешь…
– Не говори ерунды, – отмахнулась Валечка. – И без тебя фигово.
– Сама это «фигово» себе и сделала, – криво ухмыльнулось отражение, – сама и разбирайся…
Валечка вышла из уборной и поймала удивленный взгляд официанта. «Надеюсь, он не слышал, что я там несла в туалете, – краснея, подумала Валечка. – А то решит, что я с катушек съехала…»
Допив второй стакан, Валечка заказала третий, чтоб уж совсем наверняка и гарантированно избавиться от ноющей пустоты внутри. Но пустота не исчезала, а Валечке мучительно хотелось общения. Рядом за столиком сидели двое молодых людей и изредка поглядывали на Валечку, пьющую пиво в гордом одиночестве. Но они вряд ли ее поймут. Скорее всего, им, как и Славику, нужен перевалочный пункт. Серая мышка на один вечер. А Валечке нужен понимающий собеседник…
Вытащив из сумочки мобильный, Валечка принялась перебирать номера. Но звонить было некому. Катастрофически некому. В записной книжке нашлись только телефоны коллег по «Трэвелу», с которыми ей совершенно не хотелось общаться, Ленки, Славика, мамы да парочки-тройки старых знакомых, но они вряд ли заинтересуются ее проблемами.
Поддавшись непонятному порыву, Валечка набрала в телефоне произвольную комбинацию цифр и сохранила ее в памяти. Она вошла в меню «Сообщения» и дрожащими пальцами набила: «Что делать, если ты – неудачница?» А потом, немного помедлив, отправила сообщение по номеру, который только что
