этим крепким и сильным мужчиной всегда чувствовала себя девочкой.
– Валечка… – с укором глянула на нее мать. – Ну зачем ты… При чужих людях…
– Я, Маргарита Константиновна, вам не чужой, – отозвался дядя Степа. – Соседи – считай, что родственники, люди близкие… А ну-ка, Сергей Батькович, гони-ка чужие финансы. И не спорь… – пригрозил он Сереженьке, заметив, что тот замешкался. – Давай-ка сюда. Маргарита Константиновна всяко-разно лучше, чем ты, ими распорядится… Вот и молодец, парень…
А то о твоих делишках весь подъезд уже гудит. Я-то – не сплетник, мне все равно… А вот соседку жалко. Пропадает она с тобой, Серега. Так что шел бы ты отсюда подобру-поздорову… И дорожку назад-то позабудь, а то я тебя так встречу, что маму родную не вспомнишь…
– Да вы что? – взвилась Маргарита Константиновна. – Он же мой муж…
– Муж – объелся груш. Ты посмотри, Рит, во что ты превратилась? До чего тебя этот муж довел?
Маргарита Константиновна запахнула старенький халатик и густо покраснела, но сдаваться не собиралась.
– Это наше дело. Семейное. Зря ты так, Степан…
– Мама, давай отойдем, – вмешалась Валечка. Она почувствовала, что если не скажет все сейчас, то будет молчать всегда. И, что самое страшное, ее мать никогда не расстанется с Сергеем, пребывая в святой уверенности, что он ей «хотя бы не изменяет». – Мне нужно кое-что тебе сказать. Это… в общем, это очень важно…
Маргарита Константиновна нехотя поплелась с дочерью на кухню.
– Ну что ты? Тоже, нашла время… Давай быстрее – видишь, что там творится…
– Мам, извини, что раньше тебе не сказала. Твой муж… твой Сереженька… Сергей… он…
– Да что – Сергей?!
– Он ко мне приставал. Я поэтому из дома сбежала. Намекал на что-то, мне так противно было… Я боялась тебе сказать, потому что ты его любишь… Но раз такие коврижки… В общем, не могу я больше молчать… – Валечка запнулась и испуганно посмотрела на мать: вдруг не поверит?!
Маргарита Константиновна оттолкнула дочь и вернулась в прихожую, где ее Сереженька все еще пытался спорить с рассерженным дядей Степой.
– А ну убирайся отсюда! – услышала Валечка звонкий мамин голос. – Пошел вон, тебе говорю! Правильно Степан сказал – больше не возвращайся! В понедельник на развод подам…
Сереженька все еще сопротивлялся, но дядя Степа придал ему уверенности, буквально вытолкав горе- супруга за дверь. Маргарита Константиновна вернулась на кухню и села за стол с каменным лицом.
– И чего ты молчала?
– Боялась…
– Чего, глупая?
– Сделать тебя несчастной. Прости меня, я ошиблась… Я только недавно это поняла… Я думала, это ложь во благо, а оказалось совсем наоборот… Прости, мам… – Валечка с трудом удерживала слезы, подступившие к глазам. В конце концов, в такой ситуации плакать должна не она, а мама.
– Я не сержусь, – вымучила улыбку мама. – Обычная история: хочешь как лучше, а получается как всегда…
Утешать Маргариту Константиновну остался дядя Степа Красков. Валечка не очень возражала, потому что маме его присутствие пошло только на пользу: она умылась, оделась, причесалась и взяла себя в руки. А дядя Степа заглянул домой и принес домашнего вина, от которого у мамы разрумянились щеки и даже появилась улыбка на лице…
После таких событий к Владу ехать не хотелось, поэтому Валечка вспомнила о предложении Костика заглянуть к нему в гости. Правда, Костик мог еще работать, но Валечка решила, что за спрос денег не берут, и набрала Костиков номер. Она привыкла звонить ему с «телефона неудачников» и все время забывала дать ему свой обычный номер.
– Привет, я не отвлекаю? – спросила Валечка, боясь услышать недовольный голос.
– Ты – никогда. – Голос у Костика был совсем даже не недовольный, наоборот, бодрый и веселый. На заднем фоне слышались звуки музыки.
– У тебя – гости?
– Ага, друг приехал, Олежка. Это он, кстати, наш сайт в рейтингах поднимал… Вот, сидит, на гитаре играет. А ты…
– Я тоже хотела к тебе заехать.
– Конечно приезжай!
– А я не помешаю?
– С ума сошла? Вечер, пятница, хорошая компания – что еще человеку нужно для полного счастья?
– Хорошо, – улыбнулась Валечка. – Встретишь у метро?
– Договорились.
Дома у Костика оказалось очень уютно. Больше всего Валечке понравилась знаменитая стена, хотя девушки ее обычно критиковали. Костик показал ей коллекцию книг, которые собирал на улице в буквальном смысле этого слова.
– Какие-то нашел рядом с мусоркой, какие-то – в подъезде, – объяснил он. – В общем, с миру по нитке – нищему на рубашку. Большинства из них я, признаюсь, даже не читал. Просто жалко было, что выбросили…
– Слушай, Костик, хватит девушку грузить, – заворчал из кухни Олег. – Идите лучше сюда, я вам что- нибудь эдакое сыграю.
– Пойдем, а то он не отстанет, – подмигнул Валечке Костик.
– Пойдем, – кивнула Валечка.
– Придумал ведь даже, елки, что сыграть, – ударил по струнам Олег. – Давай, Костик, твою «Серенаду».
– Нет, только не это, Олежек… – испугался Костик. – Ну не надо, будь ты человечищем…
– Но я хочу послушать, – возразила Валечка.
– Вот видишь, и девушка просит…
– Ну ребята… Олежек, чего ты меня позоришь…
– Ой, ну елки зеленые, чего ты ломаешься, как девка на выданье. Хорошая песня. И музыка тоже ничего. В общем, стихи Костиковы, музыка моя… – гордо провозгласил Олег и запел:
Для серенады песня была слишком динамичной, но Валечке все равно понравилось. Ей показалось, что Костик искренне чувствовал все то, о чем писал.
– А ты, оказывается, еще и стихи пишешь?
– И такое бывает, – смущенно улыбнулся Костик. – А ты, Олежка, засранец, – повернулся он к другу, – взял и сдал меня со всеми потрохами…
– Да ну тебя, Костик. Я ж тебя девушке рекламирую. Так что расслабься и получай удовольствие…
Через час Олег, почувствовав, что потихоньку становится лишним, попросился домой. Валечка намекнула, что и ей пора ехать восвояси. Но Костик с такой мольбой в голосе предложил остаться еще «хотя бы на чуть-чуть», что Валечка не смогла ему отказать. Они проболтали допоздна, а когда вспомнили о времени, выяснилось, что максимум через двадцать минут Валечке нужно попасть в метро.
– Может, останешься? – предложил Костик. – Ляжешь на кровать, а я на полу посплю…
– Нет, я поеду, – настаивала Валечка.
Снимая с вешалки пальто, она уронила шарф. Костик поднял его и попытался закрутить его вокруг Валечкиной шеи.
– Задушишь, – засмеялась Валечка и отобрала у него шарф. – Вот как надо… – тихо произнесла она, глядя в его темно-карие глубокие глаза, окаймленные короткими черными ресницами.
